Гость программы «Право на защиту» Радио России адвокат Адвокатской палаты Москвы Алексей Паршин считает, то разработанный и направленный на согласование в профильные ведомства закон о домашнем насилии способен спасти жизни тысяч граждан нашей страны.  

Ильмира Маликова: Здравствуйте. У микрофона Ильмира Маликова. Сегодня 15 февраля мы начинаем серию программ, посвященных дню солидарности с жертвами преступлений. Во всем мире он отмечается 22 февраля. Несколько лет назад мы присоединились к общемировой практике. Для нас важно именно в эти дни говорить больше и чаще о судьбе жертв преступлений, о том, что необходимо сделать, чтобы их судьба была не столь безрадостной, какой она сейчас является в нашей стране. Главная задача любого государства – стоять на защите интересов своего гражданина, который не преступает закон, платит налоги, является полноправным гражданином страны. 22 февраля ежегодно отмечается как день солидарности с жертвами насилия. Сегодня в студии Радио России Алексей Паршин – адвокат Адвокатской палаты Москвы. Здравствуйте.

Алексей Паршин: Здравствуйте.

Ильмира Маликова: Мы будем сегодня говорить о тех вещах, которые нас связывают с вами в профессиональной деятельности. Алексей не только занимается своей адвокатской практикой, но в ее рамках значительное место уделяет помощи потерпевшим, что не очень характерно для адвокатского сообщества, а так же хорошо известен тем, что участвует в разработке закона о профилактике и противодействии семейному насилию в нашей стране. Начнем с актуального. Наши политики, законодатели не дают нам спокойно спать. Как продвигается закон о противодействии и профилактике семейного насилия? Уже, наверное, лет 5 вы им занимаетесь?

Алексей Паршин: Сам проект уже готов года два. Сейчас он проходит согласование на уровне заинтересованных ведомств. Я надеюсь, что это когда-нибудь уже закончится, потому что согласования длятся уже года полтора.

Ильмира Маликова: А что говорят? Что дорого стоит?

Алексей Паршин: Нет. Есть технические замечания, где-то юридические. Мы спорим, собираем комиссии и боремся, потому что мы его разрабатывали как практики, а есть еще теория. Законопроект смотрят со стороны разных ведомств.

Ильмира Маликова: Что касается идеологии. Самое сложное, что сейчас происходит в нашей стране, это то, что идеологию профилактики и предотвращения семейного насилия, разделяют, на самом деле, не все. Если посмотреть на публикации, выступления чиновников, политиков, сильных мира сего, конечно, есть люди, не погруженные в тему прав потерпевших, которые не представляют как это страшно, поэтому они говорят: «Не лезьте в семью, семейные ценности самые неприкасаемые, нельзя ребенка изымать из семьи, потому что лучше плохая семья, чем детский дом». При этом статистика насилия очень страшная. Мать забила своего сына 7-летнего за плохо приготовленные уроки, родители выбросили ребенка в окно, самоубийством покончили, ревнивый муж расправился с семьей. Очевидно, что это уже системы поступков.

Алексей Паршин: Мы здесь говорим о неких мифах и предубеждениях о домашнем насилии из серии «сама виновата», «провоцирует». Закон не ставит своей целью вмешиваться в семью, тем более изымать детей. Об этом речи даже не идет. Закон, прежде всего, направлен на профилактику, на то, чтобы создать программы обучения, воспитания, как себя вести в семье, как строить нормальные отношения. Закон направлен на то, чтобы предотвращать домашнее насилие. Если оно происходит, то реагировать на эти факты. Для этого вводятся поправки в уголовный кодекс. Это характерно для любого преступления и здесь не важно домашнее насилие или нет. Если человек совершил преступление – он должен быть наказан. Это происходит в любой стране. Безнаказанность порождает более тяжкие преступления. И в домашнем насилии это очень хорошо прослеживается. Если человек остается безнаказанным, то с каждым витком агрессия увеличивается. Доходит до тяжких телесных повреждений, убийств только потому, что человек ранее не был наказан, в отношении него не принимались меры. Закон позволяет на ранних стадиях или административную ответственность предусмотреть, хотя бы на 15 суток изымать его из семьи, чтобы дать ей передохнуть. Либо предусмотреть уголовную ответственность. Она предусмотрена, но мы хотим, чтобы дела о домашнем насилии идентифицировались в уголовном кодексе. Закон не предусматривает какой-либо ювенальной юстиции, действий, направленных на развал семьи. Наоборот, он направлен на то, чтобы ее укрепить и не дать ей развалиться. Ни в какой нормальной семье не должно быть насилия. Это очевидные вещи. Об этом говорит и церковь, и государство и простые люди.

Ильмира Маликова: Вы правильно сказали, что мы существуем в мифах, как с одной стороны, так и с другой. Мы практики. Мы видим избитых женщин, покалеченных детей, людей, которые не могут найти никакой управы на насильника.

Алексей Паршин:  Абсолютно точно. Нынешнее законодательство абсолютно не заточено под то, чтобы помогать таким людям. Они находятся в вакууме, замкнутом круге. Они приходят в полицию, а там говорят – идите в мировой суд, в суде начинается ад. Надо составить заявление в соответствие с Уголовно-процессуальным Кодексом, при этом защитник и адвокат жертве не положены. С первого раза составить заявление может только профессиональный человек-практик. Ее футболят, она снова приходит в суд. Если заявление принимают, то начинается новый виток – не ходит подсудимый, процесс растягивается на годы. Все это время женщина, вместо того, чтобы заниматься семьей, работать на себя и свое будущее, вынуждена ходить по судам, которые идут в рабочие дни. И одна неявка без уважительной причины влечет за собой прекращение всего дела. И, если вдруг, дело доходит до приговора, то следует штраф или исправработы – совершенно смешное наказание. Сейчас максимальный штраф – 40 тысяч рублей. Он, может быть, несколько лет измываться над своей женой, а за все это государство получит 40 тысяч рублей. Не жертва. Ей еще нужно доказать моральный вред. Сейчас в России периодически происходят амнистии. Людей освобождают от ответственности и они даже штраф не платят.

Ильмира Маликова: Ужас в том, что в связи с историческим укладом в нашей стране, как правило, жилье одно. В нем прописаны оба. Когда женщина ведет эту тяжбу, она продолжает проживать с ним в одной квартире. В других странах принято снимать жилье…

Алексей Паршин:  Это одна из причин, которая не позволяет вырваться из замкнутого круга.

Ильмира Маликова: Помимо этого есть совместные деньги, бюджет, дети. И когда за побои жены и детей государство наказывает насильниками 40 тысячами – это не его наказывают. Это наказывают семью. Этот круг очень трудно разорвать, потому что он просто чудовищен. Необходима смена всей идеологии, законодательства, правоприменительной практики.

Алексей Паршин:  Вы правы. Закон предполагает введение защитных ордеров, когда женщина может потребовать, чтобы насильник ее не преследовал. Очень часто бывает, что женщина пытается разорвать замкнутый круг, уходит, но не может избежать преследования. Уголовный кодекс же при этом не нарушается, административного нарушения тоже нет. Соответственно, обращение в полицию никакого результата не приносит. С точки зрения правоохранительных органов ничего особенно в этом нет. С точки зрения жертвы – это психологическое давление, которое происходит на протяжении очень длительного времени. Заканчивается очень часто все трагически.

Ильмира Маликова: Все психологи говорят, что, если на вас муж хоть один раз поднял руку, если это осталось без последствий, то рано или поздно он забьет до смерти. Один из телеканалов по выходным показывает передачу о судьбах более-менее известных женщин, которые стали жертвами семейного насилия. Женщины рассказывают о том, что схватили первое, что попало под руку – это оказался нож, или – он меня избивал, дети меня защищали, первое, что мне попалось под руку – это была сковородка. Где-то это закончилось трагически – произошли убийства, все закончилось тюрьмой для той или иной стороны.

Алексей Паршин: Обращаясь к практике других стран, где были приняты законы о домашнем насилии, хочу отметить, что на 30% снижается уровень таких преступлений. В рамках нашей страны речь идет о тысячах спасенных жизней и судеб. Меры реабилитации нужно, кстати, применять не только к потерпевшим, но и насильникам, потому что у него так же сломана психология. Ему так же нужны программы, которые приводили бы его в нормальное социальное состояние и социализировали бы его с обществом.

Ильмира Маликова: Известна практика, когда семейные насильники перед освобождением должны полгода проходить курс тренингов по преодолению в себе агрессии. Мы от этого очень далеки. Только из фильмов знаем…