Дмитрий Второв, руководитель Ассоциации волонтёрских организаций "Поиск пропавших детей"

Руководитель Ассоциации волонтёрских организаций «Поиск пропавших детей» Дмитрий Второв в интервью рассказал о работе Ассоциации, раскрыл особенности поиска пропавших детей, поделился планами работы.

Волонтёры обрабатывают около 3% всех звонков о пропавших детях

ФПП (прим. Фонд поддержки пострадавших от преступлений): Дмитрий, возглавляемая вами Ассоциация волонтёрских организаций «Поиск пропавших детей» активно участвует в общественной жизни, инициирует законодательные предложения, занимается просветительской деятельностью. Давайте сразу поделимся контактной информацией с нашими читателями.

Дмитрий Второв: Конечно. Если у вас пропал ребёнок, звоните по номеру круглосуточной «горячей линии»: 8 (499) 686-02-01. Заходите на наш сайт: poiskdetei.ru. Наша группа ВКонтакте: http://vk.com/page-20266854_44031489.  В Твиттере: https://twitter.com/poiskdetei.

ФПП: Какова структура Ассоциации? Кто входит в неё?

Дмитрий Второв: В Ассоциацию входит 62 организации из 60 регионов. В некоторых регионах действует 2 организации. Должен отметить, что в настоящее время мы наблюдаем процесс формирования новых организаций. В особо крупных регионах число поисковых организаций может расти вследствие удалённости городов друг от друга. Например, в Красноярском крае весь фронт возможной работы не закрыть одной организацией. Взаимодействие между организациями изначально развивалось, как Единый информационный центр по обмену информацией, аккумуляции опыта, консультативной помощи развивающимся организациям и предоставлению помощи. Но процесс развития волонтёрского движения определил необходимость представлять интересы таких структур на федеральном уровне. Донести проблемы, находясь, скажем, на Камчатке, невозможно. В 2010 году с этими целями была создана Ассоциация волонтёрских организаций «Поиск пропавших детей».

ФПП: Как построен процесс поиска пропавшего ребёнка?

Дмитрий Второв: В Ассоциации есть единая «горячая» линия, но мы ушли от её исключительного использования. Дело в том, что, если звонок приходит сразу в Москву, то он требует обработки и передачи в регион. Это усложняет всю систему. Поэтому, региональные организации имеют свои «горячие» номера, куда им напрямую поступают звонки. У нас нет дополнительных мешающих звеньев. В то же время, остаётся единая «горячая» линия, на которую могут поступать звонки из регионов. Мы их ретранслируем «на места». Сейчас этот процесс построен исключительно на телефонной связи и сети Интернет. Однако, нам кажется, уже назрела необходимость организации работы в офисе для улучшения, как координации, так и эффективности всей деятельности по поиску пропавших детей. К сожалению, организация работы офиса практически невозможна из-за отсутствия финансирования. Каких-либо иных условий, может быть, бесплатных помещений, нам никто не предлагает.

ФПП: Когда граждане сообщают о пропавшем ребёнке в полицию, всегда ли сотрудники органов внутренних дел подключают «поисковиков»?

Дмитрий Второв:  Далеко не всегда. Фактически родители детей вынуждены самостоятельно искать телефоны организаций, которые могут помочь в поиске пропавшего ребёнка. В год на линии волонтёрских организаций, которые представлены в России, поступает 2 – 2,5% всех звонков по пропавшим детям. Это не много. Если мы говорим о 40-45 тысячах заявлений в год о пропавших детях, то из них обрабатывается волонтёрами приблизительно 2 тысячи. Есть ещё один момент. Дело в том, что ни одна из существующих общественных структур, конечно, не способна обработать такое количество заявок. Поэтому 2 тысячи обращений, которые мы обрабатываем – это, пусть и не много, но хорошо. Мы можем выдержать нагрузку в два раза больше – около 4 тысяч сообщений о пропавших детях. Но это уже будет критическая цифра, потому что подобная нагрузка нивелирует эффективность.

Если говорить о ежедневном объёме работы, то у организаций Ассоциации ежедневно в производстве находится от 80 до 150 поисковых дел. Одни дела закрываются, новые появляются. За год только лишь наше волонтёрское сообщество обрабатывает около 1500 заявлений о пропавших детях. Около 1000 обращений обрабатывают остальные волонтёрские организации.

Розыск детей в полиции должны вести профессионалы

ФПП: Около 4-5 лет назад общественность с воодушевлением восприняла появление волонтёрских организаций, помогающих искать пропавших детей. Организациям удалось завоевать доверие правоохранительных структур. Достаточно быстро появились примеры эффективного сотрудничества волонтёров с полицией, следственными органами. Эксперты отмечают, что сегодня у волонтёрских организаций в отношениях с силовыми структурами наблюдается откровенный регресс. Так ли это?

Дмитрий Второв: С 2012 года мы вышли на хорошие взаимоотношения по линии МВД. Примерно через год была организована работа и со Следственным комитетом РФ. Вначале эта работа выстраивалась очень положительно. Шаги, по организации взаимодействия на местах помогли всем настроиться на долговременную работу. Сейчас, откровенно говоря, мы ощущаем определённый спад со стороны МВД по работе с нашими организациями на местах. Не везде, но в ряде регионов это ощущается. По линии Следственного комитета РФ работа велась на протяжении всего периода активно и сегодня проводится на одном и том же высоком уровне

ФПП: Во взаимодействии с МВД есть спад? В чём это выражается?

Дмитрий Второв: Сотрудники полиции стали меньше обращаться за помощью к волонтёрам, хотя общее число пропаж детей не уменьшилось. Стало гораздо меньше взаимного цитирования. Стало гораздо больше сообщений, в которых пишут о заслугах сотрудников полиции, при этом не указывается, что преступник или ребёнок найден исключительно благодаря волонтёрам. Это всё касается взаимодействия, когда на территориальном уровне сотрудник не исполняет своих обязанностей. Наши ребята об этом сообщают, просят принять меры, но меры не принимаются.

ФПП: Речь идёт о тех случаях, когда сотрудничество уже было налажено, был достигнут определённый уровень взаимодействия, но затем отношение к волонтёрам ухудшилось?

Дмитрий Второв: Совершенно точно. При этом, динамика прослеживается не по всем регионам. Например, в Чите ребята даже получили удостоверения внештатных сотрудников. Это говорит о том, что это носит избирательный характер. Всё зависит непосредственно от тех людей, которые стоят на местах и занимаются этой работой. Возможно, всё зависит от статистики. Волонтёрские организации, конечно, портят статистику, потому что получается, что нашли ребёнка не сотрудники полиции, а волонтёры. Почему это произошло? Потому что фактически волонтёры провели оперативно-розыскные действия, в то время, как оперативные сотрудники ничего не делали. Это правоохранительным органам не нравится. Здесь ещё играет роль сокращение штата полицейских.

Так же достаточно давно мы прослеживаем низкий уровень компетенции сотрудников полиции, работающих на земле, как правило, низового оперативного состава. Порой они не знают самых простых вещей, не обладают опытом и знаниями по розыску детей. Бывает, что розыском занимается сотрудник, специализирующихся на кражах или иных оперативных действиях. Редко такие сотрудники компетентны в области общения с детьми. Дело в том, что розыск детей, самовольно ушедших из дома, очень часто состоит из общения с его сверстниками, знакомыми. Волонтёры разговаривают, выясняют обстоятельства исчезновения и помогают находить ушедшего ребёнка. Сотрудники полиции не всегда могут наладить контакт с детьми. Назрело создание или выделение отдельного Управления по розыску пропавших детей в структуре МВД.

Структура Центра поиска пропавших детей уже разработана

ФПП: Организация поиска пропавших детей невозможна в «изолированном» режиме, без привлечения всего гражданского общества. Волонтёры находят поддержку со стороны общественных организаций?  

Дмитрий Второв: Здесь очень важно «не изобретать велосипед», а привлекать уже действующие силы. Например, то, что касается «телефона доверия» для детей, то мы везде и всегда рекламируем 8-800-200-01-22 – всероссийскую систему. Если возникают вопросы по потерпевшим, то мы направляем людей в Фонд поддержки пострадавших от преступлений. Мы стараемся не решать все проблемы, которые лежат вне нашей компетенции. В каждом отдельном направлении должна решать та организация, которая более компетентна. Тем не менее, мы стараемся открывать новые направления социальной поддержки там, где нет никого или почти никого. Например, в области первичной и вторичной профилактики самовольных уходов детей из дома.

ФПП: Как, по вашему мнению, необходимо организовать непосредственную помощь детям, которые могут потеряться или уйти из дома? Какие меры профилактики можно предложить их родителям, учителям школы?

Дмитрий Второв: В Ассоциации пришли к выводу, что уже сейчас необходимо работать и создавать некую структуру, которая бы занималась объединением усилий по нескольким направлениям. С одной стороны, она должна заниматься консолидацией общественных усилий для решения проблем потерпевшей стороны и оказания помощи родителям и детям, а так же непосредственным поиском пропавшего ребёнка. С другой стороны, подобная структура должна оказывать помощь следственным органам. Наконец, она должна привлекать коммерческие структуры, которые могут быть полезны для развития всей этой деятельности. Говоря про коммерческие структуры, я имею в виду вещательные компании, компании, которые обладают рекламными площадками на автомобильных и железных дорогах, вокзалах, аэропортах, вещательные системы торговых центров, системы частных охранных предприятий. Для них это продвижение, да нас это прямой интерес, потому что касается оказания непосредственной помощи детям.

ФПП: Можете описать конкретный пример работы подобной структуры?

Дмитрий  Второв: Конечно. Например, сотруднику полиции необходимо массовое распространение информации. Он не знает, как это сделать. Он звонит в специальную структуру – Центр поиска пропавших детей. Мы посредством договорных отношений с вещателями сразу же распространяем эту информацию. Фактически для следственных органов мы предоставляем услугу, которая повышает эффективность розыска пропавших детей. В этот инструмент вполне может войти государственное партнёрство. Я считаю, что настоящий Центр поиска пропавших детей должен быть под государственным управлением.

ФПП: Почему? Некоммерческие структуры плохо справятся с поставленными задачами?

Дмитрий Второв: Дело в том, что мы говорим о безопасности детей, о вопросах, которые находятся в компетенции законодательных органов власти, правоохранительной системы. Для расширенной структуры государственно-общественного партнёрства, конечно, будет важна и необходима роль общественного контроля. Учитывая, что все организации, которые могли бы войти в это направление и работать в нём примут в нём участие, мы не потерям общественный контроль.

ФПП: Кстати, о задачах Центра. В чём, по вашему мнению, они должны состоять?

Дмитрий Второв: Фактически, работа должна состоять из двух блоков. Первый – сбор, анализ и распространение информации о пропавшем ребёнке, и непосредственно его поиск. Что касается взаимодействия, то было бы хорошо, когда в одной комнате сидят сотрудники органов внутренних дел, Следственного комитета, Прокуратуры. При необходимости подключения той или иной структуры – это происходило бы мгновенно. Так же, как и обмен информацией по проблемным точкам, где не предпринимается необходимых действий. Для этого необходимо место, где можно было бы собрать всех. Но в ходе последних лет нашей работы мы поняли, что, к сожалению, это невозможно. Нет достаточных правовых механизмов для создания этой модели сейчас. Для этого необходимо отдельное положение на уровне закона, поскольку иначе это будет латание дыр. Должна быть создана некая структура, которая будет готова и примет на себя выполнение положений этого закона, которая бы показала пример и предложила конкретные решения.

ФПП:  Идея создания Центра поиска пропавших детей получила поддержку?

Дмитрий Второв: Основная структура Центра уже разработана. Сейчас мы вышли на тот уровень, когда начинается активный поиск спонсоров для реализации данного проекта. Можно сказать, что проект находится в активной стадии.

Профилактика направлена на безопасность всего общества

ФПП: Ассоциация реализует целую серию проектов. Например, ваш проект с одной из таксомоторных компаний позволил разместить фото пропавших детей на машинах службы такси. Проект «Ты потерялся» проводится в торговых центрах и направлен на повышение уровня личной безопасности. Есть ещё что-то интересное?

Дмитрий Второв: Да. Проект, которым мы сейчас активно занимаемся – создание электронной системы «Багира». Проект связан с электронной безопасностью детей, с информированием людей о пропавших детях, координацией работы волонтёров на месте поиска.

Наши профилактические программы строятся на трёх базовых принципах: первичная, вторичная и третичная форма профилактики. Первичная профилактика – упреждение, работа с родителями и детьми в детских садах, младших классах школ. У нас есть программа по вторичной профилактике непосредственно с детьми, которые уж ранее уходили из дома. Третичная профилактика – работа по программе «Наставник» уже с теми, кто уходил многократно. Волонтёр закрепляется за конкретным ребёнком, и он ему оказывает поддержку.

К сожалению, первичной работой по школам, иным детским учреждениям практически никто не занимается.

Совсем недавно я ездил в город Видное на открытие школы №10, где провёл занятие с детьми с 5 по 11 класс. Это 20 классов, порядка 600 учащихся. Я когда вышел, даже немножко потерялся. В первой части нашего общения я прочитал лекцию и рассказал ребятам об угрозах терроризма. В значительной части это было посвящено бесланской трагедии. Во второй части мы поговорили о том, почему и как пропадают дети. После того, как я об этом рассказал, мы перешли к вопросам и ответам. Я предполагал, что отвечу на 4-5 вопросов, и дальше мне придётся снова что-то рассказывать. Я не ожидал такого леса рук. У детей был неподдельный интерес, причём вопросы были неожиданного характера. Например, ученица 10 класса задала вопрос: «Мы знаем о том, что в России многие преступники, которые совершают преступления в отношении несовершеннолетних, выходят либо по УДО, либо получают маленькие сроки. Что вы в связи с этим делаете?»

ФПП: Ученице около 15 лет и она, в отличие от многих российских чиновников задумывается о том, что уголовно-правовая система в России работает не правильно…

Дмитрий Второв: Совершенно верно. Мальчик из 5-7 класса задал вопрос: «Если я вижу бабушку, которой стало плохо, должен ли я пройти мимо, потому что к взрослым лучше не подходить? Что я должен сделать!?». Ребёнок из 5-7 класса так же задал вопрос: «Я стал свидетелем того, как неизвестные люди что-то сгружают в подъезд дома или в подвал, или я вижу, что против ребёнка взрослый что-то совершает. Могу ли я это  фотографировать или снимать на телефон?». Девочка из 6 класса спросила: «Есть ли гарантия того, что, если я позвоню в полицию, меня выслушают и среагируют на то преступление, о котором я сообщу».

ФПП: Всё это говорит о том, что у подрастающего поколения формируется огромный запрос на тему безопасности в обществе.

Дмитрий Второв: Да. Детей интересует как себя вести в разных ситуациях. Этот запрос очень широк, потому что где-то он связан с терроризмом, где-то с личной безопасностью, с безопасностью окружающих, близких, друзей. Ну, как по-другому можно оценить рассказ мальчика. Он увидел своего друга, который сидел в машине. Этот друг сказал, что его похитили. Мальчик увидел, как незнакомец садится в эту машину и увозит его друга. Мальчик позвонил в полицию. На самом деле этот неизвестный дядя его родственник, а друг, таким образом, решил пошутить. Мальчик теперь спрашивает о том, что ему за это сообщение будет. Вот эта история очень серьёзно беспокоит ребёнка с точки зрения правовых основ.

Когда я попросил ребят поднять руки, если их дома не понимают родители и для них это является большой проблемой, то откликнулось более трети зала. Всё это говорит о том, что существует большое количество детей, которые нуждаются в психологической помощи, правовой помощи, в разъяснении, что такое правонарушение и что необходимо делать, как себя вести, если стал свидетелем. И всё это ещё говорит о том, что в школах ничего нет. Ничего. Ни в области права, ни в области психологии, ни в области поддержки детей.

ФПП: Поздно ребёнка учить основам права в 10 – 11 классах. Пусть понемногу, но они должны знакомиться с правом, с вопросами по безопасности с первых дней учёбы.

Дмитрий Второв: Нельзя забывать ещё про один момент – межконфессиональные отношения. Они начинают проявлять уже в школе. В том же городе Видном, в той школе, где я был, учатся дети нескольких национальностей. Я прекрасно понимаю, что, если сейчас в школе не будет вестись работа по сохранению толерантности, то в ближайшем будущем неминуемо будут возникать группы по национальным признакам. Хочу отметить, что поиск детей некоторых национальностей – это отдельная история. Те же дети из Киргизии, Таджикистана имеют свои культурные особенности, свои мотивы. Когда внутрисемейные традиции допускают формы рукоприкладства в воспитании ребёнка, и мы имеем 14-летнего парня, который видит другие формы воспитания, а отец даёт ему подзатыльник при других детях, для него это может быть очень серьёзным мотивом, чтобы собрать вещи и уйти из дома. При этом в школе ребёнок не знает к кому обратиться, как решить эту трагедию.

ФПП: Дмитрий, в завершении нашей беседы, поделитесь ближайшими планами работы Ассоциации.

Дмитрий Второв: Надеемся, что в следующем году, мы сможем запустить работу Центра поиска пропавших детей. Сейчас все усилия направлены на решение всех сопутствующих этой задаче вопросов. Мы недавно подсчитали, что наши волонтёрские организации экономят государству около 1 млрд. рублей. При должном финансировании организаций можно было бы получить экономию до 3 млрд. рублей в год. Для государства в существующих условиях это очень существенные деньги. Что касается наших мероприятий, то в следующем году мы ждём 25 мая – Международный день поиска пропавших детей. Мы запланировали целый ряд мероприятий. Всё зависит от того, насколько мы сможем найти финансирование. Большая часть организационных вопросов мы берём на себя, но порой нужны деньги на аренду какого-либо оборудования, покупку тех же шариков для детей. Всё это стоит, кажется, копейки, но выливается в значительные суммы, которых порой просто нет.

Беседовал Юрий Голов, ФПП (Фонд поддержки пострадавших от преступлений)