Ольга Костина, член Общественной палаты РФ:

Острый приступ словоблудия случился в четверг 27 октября у журналиста Владимира Соловьева. Взявшись обсуждать в эфире радиостанции «Вести ФМ» нашумевшее дело В.Макарова, обвиненного в педофилии, господин Соловьев обильно ссылался на разговор со мной, который он сам придумал. За день до этого «всплеска» В.Соловьев предлагал мне высказать мнение об этом сложном деле в радиоэфире, но почему-то предпочел поговорить за меня. Дело в том, что комментируя масштабную политическую кампанию, в которой судьба Макарова явилась лишь поводом, я позволила себе заметить, что приговор не был основал на анализе одного рисунка, как это навязчиво пытаются представить в СМИ, у следствия были и другие свидетельства и доказательства. Организаторы кампании видимо поняли, что дело перестает быть однозначным и в ход пошла тяжелая артиллерия.

В программе «Утро с Владимиром Соловьевым. Полный контакт» прозвучали следующие тезисы, которые он приписывает мне (цитируется по аудиозаписи передачи, выложенной в интернете):

«… Когда я говорил с г-жой Костиной, известной правозащитницей, сейчас возглавляющей Общественный Совет при МВД, г-жа Костина сказала… она человек серьезный, что правда…что она посмотрела материалы дела. На основании материалов дела, она говорит, что можно утверждать, что виноват. Это ее личное мнение, она не судья…

«…Как могут в судебном заседании рассматриваться и приниматься документы, попавшие туда, не соответствующие требованиям судебного заседания. Г-жа Костина сказала, что ничего страшного нет, если «ОЗОН» запросили следаки, то все что угодно. А если следаки запросят мнение водопроводчика на тему психологического анализа? Это тоже считается нормальным? А почему именно «ОЗОН»? Реплика г-жи Костиной была такая: «потому что в Сербского берут деньги и договариваются». Насколько я понимаю, центр «ОЗОН» тоже  берет деньги и немалые. О бесплатности речи нигде не идет… Я уверен, что г-жа Костина обладает немалыми основаниями для заключения, но тем и отличается суд, что все сомнения трактуются в пользу обвиняемого…»

«…конечно, все могу понять, но мне сразу представляется 37-ой год. Представляется ,как на глазах у семьи грохнули отца, а мать тсуко, бросилась к трупу – как-то устранилась от ребеночка. Может мамашку-то тоже надо за что-нибудь упечь. А ребеночка передать в мягкие нежные руки современного Макаренко. Ну, уж давайте до конца – признали человека педофилом, лишим его, если у него есть семья, родительских прав. Отличная тема. Устранилась она, не верит что папка педофил. …При этом г-жа Костина говорит: видимо есть основания, чуть ли не кувыркался в постели с ребенком,.. папа говорил, что это наш маленький секрет, вот тебе телефон, ничего не говори маме. Если есть достаточная доказательная база – ее предъявляйте и к вам не будет никаких вопросов…»

«…Кто это педофильское лобби? Те люди, которые сейчас выступают за справедливый, законный, понятный судебный процесс? Или сейчас под крики «бей педофила» любого можно замочить? Вы там аккуратнее, а то у нас в последнее время все бывает. У нас бывает, что известные политические деятели младенца по голове погладить могут, а могут и в живот поцеловать…»

Вот что я хочу заметить по поводу речи господина Соловьева:

1. Я не только не возглавляю Общественный совет при МВД, но и не состою в этой уважаемой структуре.

2. Я никогда не утверждала, что господин Макаров виновен.

3. Я не смотрела материалы дела, я читала  приговор, который госпожа Макарова представила в комиссию ОП РФ.

4. Женщина, конечно, должна бороться за свободу своего мужа, но исключительно в рамках закона. Организация давления на участников процесса путем распространения заведомо ложной информации к законным действиям не относится.

5. Про каких-то «следаков», запросивших «Озон», я не знаю, это господин Соловьев тоже выдумал, дискутируя сам с собой.

6. Институт имени Сербского, действительно оказывает платные услуги населению, это обусловлено уставом учреждения.

7. Центр «Озон» не берет деньги ни большие, ни малые, т.к. является Государственным образовательным учреждением и работает за зарплату.

8. О том, где «кувыркался» ребенок, распространялась его родная мать, данные о телефоне и секрете содержатся в приговоре, в показаниях свидетеля. Эти доказательства были представлены в суде. Обязанности предъявлять их господину Соловьеву у суда нет.

9. Решительный намек на премьера Путина и поцелуй в живот призваны снискать у либеральной общественности долгожданную симпатию. Не трудитесь, Владимир Рудольфович, они вас от этой вертлявости больше любить не станут.

О том, что на самом деле, на мой взгляд, происходит за кулисами борьбы вокруг дела Макарова, я подробно расскажу заинтересованной общественности на следующей неделе. А сейчас считаю необходимым прокомментировать ложь господина Соловьева.