1 декабря Министр юстиции РФ Александр Коновалов провел встречу с российскими общественными деятелями и правозащитниками. Важнейшая тема, которая обсуждалась в ходе конструктивного диалога – это защита прав потерпевших и свидетелей в России. Лидер правозащитного движения «Сопротивление», член Общественной палаты РФ Ольга Костина надеется, и для этого есть определенные предпосылки, что в ближайшее время в нашей стране появится действенная система защиты потерпевших.         

– Ольга Николаевна, какие вопросы затрагивались на встрече с Министром юстиции Александром Коноваловым?

Во-первых, хотелось бы отметить, что в рабочем совещании приняли участие не только правозащитники, но и Генеральный прокурор РФ, представители Общественной палаты, Совета Федерации, Госдумы.

Задачи, обозначенные министром юстиции Коноваловым, идут в развитие того, что в последнее время говорил президент. Это вопросы, связанные с усилением правовой культуры, гуманизацией уголовного процесса, судебной реформой. Состоялся конструктивный диалог по целому ряду вопросов, которые имеют принципиальное значение. В министерство юстиции переданы документы, которые послужат фундаментом для дальнейшей работы.

Более детальный разговор у нас состоялся с заместителем Министра юстиции Владимиром Зубриным. Он является главой межведомственной рабочей группы, созданной по инициативе президента для актуализации реформ в области правопорядка. Рабочей группе поручено провести анализ состояния судебно-правовой системы и выработать механизмы ее реформирования. Как я поняла из общения с ним, тематика доклада правозащитного движения «Сопротивление» о правах потерпевших в России, переданного в Правительство РФ, является предметом работы данной группы.

– В последнее время ведется активная дискуссия о гуманизации судебно-правовой системы, этому направлению реформ значительное внимание уделяет Президент России. Когда государство повернется лицом к потерпевшим?

Тема защиты прав потерпевших, безусловно, новая. К теме гуманизации уголовного процесса, мы шли почти 10 лет. Я сконцентрировала свое выступление на трех тезисах. Первый тезис – это нерешенность и не решаемость проблем граждан России, которые стали потерпевшими. Государство плюет на них и оставляет наедине со своими бедами. Если так много совершенно справедливых разговоров ведется о ресоциализации и гуманизации уголовного процесса, то мы должны понимать, что мнение пострадавших и их близких для установления правосудия и восстановления нарушенных прав, имеет принципиальное значение. До тех пор пока мы, в качестве компенсации нанесенного вреда, предлагаем потерпевшему только расправу над преступником, в той или иной степени жестокости, то ничего хорошего не получится. Сейчас мы начинаем гуманизировать эту расправу. Мы по-прежнему не говорим о том, что есть масса способов наказания для правонарушителя и восстановления прав потерпевшего.

Сегодня мы видим абсолютно искаженную картину. Мы платим налоги. На эти налоги осужденные содержатся в тюрьмах, им оплачиваются адвокаты, их кормят, предоставляют то или иное медицинское обслуживание. Ничего из этого нет у пострадавших. И если о ресоциализации сегодня идут активные разговоры, то о реабилитации не говорит никто.

Второй момент, на мой взгляд, не менее важный – потерпевшие в системе контроля за качеством правосудия. Наше правосудие, которое коррумпировано, коррумпировано потому, что оно уже давно научилось обходиться без свидетеля и без заявителя. В тот момент, когда наша система правосудия научилась обходиться без этих участников процесса, она и рухнула. Во всем мире качество следствия и состязательность в суде обусловлена сторонами с их свободой мнения и показаниями. Наша система не борется за то, чтобы гражданин не боялся давать показания, не призывает его к совместной борьбе с преступностью. Она просто его игнорирует в лучшем случае. В худшем случае – это игнорирование выталкивает его за пределы правового поля.

Если говорить о действенном контроле за правоохранительной системой и качеством ее работы, то необходимо ввести систему замера удовлетворения пострадавшего. В восстановлении интересов пострадавшего и заключается базовая задача правоохранительной системы. Отсюда растут корни наплевательского и хамского отношения к потерпевшим. Они системе не нужны.

– Но понять, насколько удовлетворены права потерпевших – задача весьма непростая…

Я считаю, что необходимо иметь инстанцию в силовых структурах, которая бы занималась мониторингом соблюдения прав потерпевших, которая опрашивает потерпевших, смотрит, как они обеспечены, удовлетворены ли они действиями правоохранительных органов, восстановлены ли их права. Эта работа позволит в корне изменить отношение правовой системы к гражданину и гражданина к государству. В большинстве стран, где эта служба успешно работает, она является составной частью министерства юстиции. Возможно, для этого необходимо поменять полномочия Минюста, но эта служба должна появиться. При этом, и в милиции, и в прокуратуре, эта структура так же должна заниматься анализом состояния прав потерпевших. Люди должны понимать, что государство несет совокупную ответственность за то, что произошло с каждым гражданином.

Третий постулат, который я так же озвучила – потерпевший в системе социальной стабильности государства. Дело в том, что мы слабо отдаем себе отчет в том, что потерпевших в России – миллионы. Да, большинство из них находится в таком эмоционально-психологическом состоянии, что государство может спать спокойно – бунты с их стороны будут не скоро. Хотя в том или ином локальном виде они могут быть. Они могут нам казаться бунтами на национальной почве, какими-то самосудами, но на самом деле, за этими волнениями стоят потерпевшие, вытолкнутые за грань отчаяния.

Сегодня мы имеем армию из 25% населения, по опросам ВЦИОМа в 2006 году, которая абсолютно не реабилитирована. На этой почве у нас растет число самосудов, что, конечно же, позор для любого цивилизованного государства. Другая сторона этого процесса – это игнорирование государства. Люди в отчаянии вынуждены объединяться, сами себе искать адвокатов, помогать бороться фактически не за восстановление своих прав, а против извращенной системы, которая не в состоянии отстоять их права. Государство этих людей не видит и жаловаться на государство не куда. Конечно, в законе о прокуратуре написано, что жалоба на сотрудника прокуратуры не может быть направлена этому же сотруднику. Но на практике происходит именно так. Это знают все, кто сталкивался с прокуратурой. Это одна из цинничнейших систем, которая претерпела реформу, которая поставила ее работу на грань здравого смысла. Выступавшие после меня коллеги согласны с тем, что формирование социально-депрессивного слоя крайне опасно для государства.

Что печально, в 2009 году, тема нерешенных проблем потерпевших будет доминировать в СМИ, потому что буквально за несколько последних месяцев, мы стали свидетелями такого дикого количества убийств детей, начиная от упавших футбольных ворот и неправильно вставленного катетера, и свидетелями того, как наша правоохранительная система с этим разбирается. Наша правоохранительная система, как русский бунт – бессмысленная и беспощадная. Она не восстанавливает права жертвы – она уничтожает еще одного человека – того, который совершил правонарушение. Зачем?

Если говорить, вообще, о правовом нигилизме, то проповеди о том, что необходимо соблюдать законы и помогать государству, это все бессмысленно в отношении потерпевших, потому что на практике они убеждаются, что государство ни чуть не лучше, чем те люди, которые на них напали. Что важно понимать в этой ситуации. Не мы одни имеем многомиллионную армию потерпевших. В каждой стране это значительная часть населения. В большинстве стран существуют неправительственные организации, которые сопровождают социальную и психологическую реабилитацию гражданина.

– Как же все-таки эта система должна работать в России?

Конечно, должны быть закрепленные подразделения в госорганах, прежде всего, в прокуратуре и МВД, и основной орган – возможно, при Минюсте. Необходимо ужесточить контроль за выплатой компенсаций со стороны нарушителей. При этом важно создать пусть небольшой, но действенный фонд, который выплачивал бы компенсации потерпевшим со стороны государства. Значительное количество преступлений не раскрывается. Компенсации хотя бы социально незащищенным категориям граждан должны быть гарантированы. К сожалению, мы вынуждены говорить и о детях, оставшихся сиротами, и о людях, ставших инвалидами, которые сегодня не получают практически ничего. Этот фонд мог бы пополняться и за счет штрафов, которые государство взимает с тех или иных нарушителей закона. Минюст Германии с 2001 года выпускает справочник для потерпевших, где содержится информация о том, как получить компенсационную помощь и куда, в какие центры обратиться за психологической и реабилитационной помощью. Где эту помочь можно получить в России – непонятно. Вернее, понятно, что нигде.

Работе госорганов по защите потерпевших и фонда должны помогать неправительственные организации. Понятно, что они должны быть уполномочены, потому что работа с человеком, ставшим жертвой преступности, требует правовой и психологической подготовки. Это не тот случай, когда мы можем обойтись сочувствием, принять проблему к сведению и закрыть глаза. Государство же должно быть уверено в организациях – в том, что они прошли сертификацию и на них можно положиться. Если подобная система появится, то это будет ключевым шагом для изменения в лучшую сторону всего рынка НПО в России. Профильные государственные органы должны понимать, что пока они не обопрутся на неправительственные организации, никакого отклика от граждан они не дождутся.

– Рабочие контакты представителей общественных организаций с руководством министерства  юстиции продолжатся? 

С заместителем министра юстиции Владимиром Зубриным мы договорились о встрече, которая, возможно, состоит на следующей неделе. Дело в том, что все, что касается ювенальной юстиции и ресоциализации, в достаточной степени понятно для рабочей группы. Я знаю, что министр обращался к президенту и писал ему, как можно было бы пошагово начать более активно применять альтернативное наказание. В части потерпевших, в министерстве юстиции пока нет четких представлений. Так же мной было предложено, чтобы наши мероприятия, или одно из мероприятий, приуроченных к дню защиты прав потерпевших 22 февраля, прошло на базе Минюста. Имеет смысл провести совещание со всеми заинтересованными сторонами: Генеральной прокуратурой, МВД, Министерством здравоохранения и т.д.