Почему растет число молодых людей, которые ставят себе целью купить ружье, прицелиться в человека и выстрелить?

За последние пять лет в России было около десяти подобных случаев. В мире – больше. Я думаю, на нас наступает “культура насилия” – и этот процесс набирает обороты во всем мире. Результаты сразу нескольких экспертных исследований ООН, заставляют бить тревогу по поводу того, что нарастает “мирное” насилие. Растет число убитых за счет бытового, семейного, уличного и иного – без войны – насилия. К 2030 году, по прогнозам исследователей, оно будет составлять от 600 тысяч погибших в год и до миллиона. Это насилие начинается с бытового хамства – препирательств на дорогах, в магазинах, в транспорте и на улице, которые потом и выливаются в “культуру насилия”.

У роста агрессии три порождающих ее института. Первый инкубатор насилия – экран. Некачественные СМИ, особенно телевидение, часто провоцирующее насилие через низкопробные сериалы. Еще более агрессивен интернет. В 90-е годы там были кроткие люди, которые ушли туда от агрессии в офлайне. Но теперь уже и в сетях живут фантастические агрессоры. При этом у них нет ни правых, ни левых убеждений. Они просто знают, что в Сети “все дозволено”.

Вторая составляющая роста насилия – улица. Она воспитывает по принципу фразы, приписываемой Аль Капоне: “Доброе слово и кольт весьма убедительны в воспитании”. Улица живет понятиями, а страта преторианцев-телохранителей там часто подменяет законы. Третья причина роста насилия связана с 11 сентября 2001 года в США, когда граждане делегировали государству часть права человека на ответное насилие. Это было началом новой “легитимизации насилия”, и мы видим, как теперь американцы “бодаются” с правом на ношение оружия.

Сегодня и взрослые с трудом ориентируются и выживают в агрессивной среде. Что уж говорить о молодых. Обязанные быстро оценивать, с какой ситуацией и формой насилия они сталкиваются, на практике они часто не могут ничего понять. Не разделяют онлайн и офлайн, улицу и университет, церковь и музей. Раньше в криминалистике понятие “тинейджер”, бывшее синонимом трудного возраста и преступности несовершеннолетних, относилось к тем, кому еще нет 18. Теперь, по разным данным, период детства растянулся до 27 лет, общество инфантилизируется. А ведь “подросток” до 27 уже отслужил в армии и мог, участвуя в локальном конфликте, стрелять в людей. Но и “золотой мажор”, даже если он побыл топ-менеджером в компании папы – подросток. И всеми понукаемый мигрант. И студент, из последних сил карабкающийся по социальной лестнице. У этих групп молодежи не совпадают ценности и взгляды. Но ведь и никто не знает, какие они у них. Чего они хотят на самом деле? Надо обстоятельно анализировать все наши болезненные упущения. И не только методами быстрых количественных социологических опросов, но и качественными научными исследованиями.

Во взглядах предыдущих поколений были сакральные понятия. Церковь, театр и музей, школьный класс, студенческая аудитория. Драться в школе? Только в туалете – в свободной зоне. А в классе, в студенческой аудитории – исключено. Теперь – “свобода”. И нам не к чему апеллировать, когда мы говорим о том, что надо вести себя прилично. В обществе потеряны ориентиры. “Подросток” до 25 лет и дальше свободен от реперных точек осознанного выбора. Он сам не знает, кто он. Не так давно МГУ провел исследование московских школьников старших классов. Выделили девять категорий. Дети из семей с высоким, средним и низким уровнем доходов родителей были поделены еще на три категории. И выяснилось, что все ненавидят всех. Не только бедные богатых, но и богатые – менее богатых, а бедные – более бедных. Вот еще и поэтому в Керчи, Казани, Перми прорываются случаи чудовищного насилия.

Если ничего не менять, спираль насилия будет закручиваться. Она была всегда, но сейчас проблема в том, что мир сживаеся с “культурой насилия”. Чтобы ее нейтрализовать, надо одновременно улучшать полицию, бороться с домашним насилием, с насилием в школе, дедовщиной в армии, с его пропагандой в СМИ. И нужно этим заниматься системно. Ведь если дома родители бьют друг друга и ребенка, в школе дерутся одноклассники, а на улице просто агрессивные граждане, то к университету это уже может отлиться в желание не только бить, но и убивать. Я уверен, что в своих однокурсников стреляют люди, которых били в детстве. Но маркеров на них нет.

А система выстраивания ценностей и иерархий, противостоящих насилию, складывается пока робко. Хотя ее складывают творящие добро волонтеры, принимающие правильные законы депутаты, отслеживающие реальные процессы активисты в Общественной палате. Но большая часть общества все-таки часто аморфна. И в его уязвимых стратах “взрываются” преступной агрессией отморозки. Эти страты надо “будить”. И искать для них активное самовыражение. Чтобы личность взрослела.

Сергей Ениколопов (доцент кафедры нейро- и патопсихологии факультета психологии МГУ), Российская газета