Порядка 5–6 тысяч новорожденных ежегодно остаются в детдомах – таковы официальные данные Минздрава. Наиболее действенный способ борьбы с социальным сиротством – поддержка кровных семей и профилактика отказов, убеждена в беседе с «НИ» руководитель благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена АЛЬШАНСКАЯ. По ее словам, комплексной работы в этом направлении государство не ведет – если не считать одиозных инициатив депутатов вроде уголовной ответственности за отказы от детей. Проблему по мере сил решают некоммерческие организации, которые помогают потенциальным отказницам – будущим матерям в трудных жизненных ситуациях.

– Можно ли говорить, что в нашей стране увеличивается число отказов от новорожденных?

– За 2013 год, по данным Минздрава, произошло 5038 отказов от новорожденных. Это меньше, чем в прошлые два года. Но на самом деле мы не знаем динамику: только с 2011 года Минздрав начал вести учет. Три года – слишком мало для выводов. Тем более пока эти данные расходятся с цифрами, которые называет Министерство образования. По данным этого ведомства, отказов в 2012 году было 6230, а за 2011 год официальных данных нет вообще.

– В прошлом году депутаты Кемеровской области предлагали ввести уголовную ответственность за отказ от ребенка. Насколько это целесообразно?

– Это разговорное понятие – «отказ от ребенка». Женщина в роддоме подписывает согласие на усыновление. Ни в одной стране мира нет наказания за несогласие. Большая часть отказов происходит по какой-то вынужденной причине: постродовая депрессия, сложные социальные или материальные условия. Те, кто предлагает наказание за это, совсем не понимают, в каком тяжелом положении могут находиться матери. У нас в стране нет обязательной, тотальной работы по профилактике отказов от новорожденных. Нет гарантий, что женщины получат какую-то помощь. А наказывать человека, который оказался в трудной ситуации и принял тяжелое для себя решение, очень странно.

– А какие категории матерей в основном оставляют детей в роддоме?

– Минздрав до сих не считает мам-отказниц по категориям, поэтому какой-то достоверной статистической информации нет. Как показала наша практика, оставляют детей самые разные женщины. Это не зависит ни от достатка, ни от возраста, ни от социального статуса. За четыре года через нас прошло 65 случаев отказов от новорожденных, из них 44 ребенка удалось сохранить в семье. В результате этой работы очень многие мифы разрушились. Многие матери любили и хотели растить своего ребенка, но не видели выхода в силу определенных обстоятельств. Самая распространенная история – когда женщина остается без мужчины, который сначала обещал нести ответственность за ребенка. Или же она беременеет до брака, и родители не готовы принять ее. Конечно, есть случаи, когда женщина сознательно отказывается от ребенка. И я считаю, что тогда ей мешать не нужно, ничего хорошего из попытки ее переубедить не выйдет. Но нарушения материнской привязанности очень редко встречаются. Отмечу, что мы не работаем с зависимыми (речь идет, в частности, об алко- и наркозависимых. – «НИ»).

– Как работает ваш проект «Теплый дом»?

– Это как раз-таки дополнение к проекту «Профилактика отказов». Наши психологи выезжают в родильный дом, где мама решила отказаться от ребенка. Если женщине некуда выйти из роддома, мы ее можем взять к себе пожить. Буквально на днях к нам заселилась новая девушка: она сирота, сама из интерната, жилья у нее нет, а отец ребенка скоропостижно скончался, когда она была беременна.

– Каких результатов удалось добиться за время существования проекта?

– Начиная с 2011 года через этот дом прошли 30 женщин. Помощь им зависела от ситуации. Совместно с женщиной разрабатывается план выхода из ее трудного положения. В том числе пока мама там проживает, она может обучаться на курсах. Женщины могут освоить простые специальности, которые могли бы им помочь с трудоустройством в будущем. Например, мастера маникюра и педикюра, парикмахера, бухгалтера. Одна девушка у нас даже училась на дизайнера.

– А кто им эти курсы обеспечивает?

– Мы ищем партнеров, которые готовы бесплатно обучать таких женщин.

– На каких условиях и как долго мама может жить у вас в приюте?

– От недели до примерно полутора лет. Хотя этот срок мы стараемся сделать более коротким, чтобы девушка скорее вышла в самостоятельную жизнь. В первые месяцы мы не заставляем маму искать работу. Но девушка не просто так живет в «Теплом доме», это не гостиница. У каждой матери есть человек, который ведет ее случай. Составляется конкретный план на каждый месяц: что делает она, что мы – волонтеры. С ней регулярно работают психолог, юрист. Есть определенные правила общежития, общие дежурства.

– Наверное, женщинам не хочется оттуда уходить?

– Знаете, практически ни одна мама не хочет там оставаться, сидеть на нашей шее, жить под надзором чужих людей, делить дом с другими матерями и детьми. Да, есть девушки, для которых жить по чужим правилам – это нормально. Они к этому привыкли. Чаще всего это воспитанницы детских домов. Они всячески пытаются делать вид, что у них ничего не получается. Но выбора нет, все рано или поздно уходят.

– Следите ли вы за своими подопечными после того, как они покидают приют?

– Мы стараемся мониторить ситуации с женщинами, по крайней мере, год, если девушки сами не против. Бывают случаи, когда они уезжают к себе на родину, к родным, а потом все равно оставляют детей и приезжают вновь в Москву на заработки. Но это все равно лучше – ребенок ведь находится в семье, а не в детском доме. Да, пусть он не с мамой живет, а с бабушкой и дедушкой. Самое важное для него, что в первые месяцы ребенок получил тактильный контакт с мамой, а это очень важно.

– У нас в России сейчас 93 тысячи детей-сирот. В декабре исполняется два года со дня вступления в силу «Закона Димы Яковлева». Как он сказался на ситуации с сиротством?

– Целесообразность его была совсем не связана с решением проблем социального сиротства, а лишь с политическими отношениями. Ни в коем случае нельзя было использовать здесь детскую тему. Для тех ребят, которые не уехали в США, особенно для тех, кто уже знал своих родителей, это чудовищная личная катастрофа. Был бы нормальный человечный поступок – отдать детей в семьи, где уже наладились отношения. С другой стороны, я хочу сказать, что мы вполне в состоянии справиться с сиротством практически без международных усыновлений. Если бы, конечно, занимались этой темой.

– Как Россия может справиться с сиротством?

– В первую очередь должна вестись работа с кровными родителями. Они нуждаются в помощи, которую государство им никак не оказывает. Необходимо содействовать российскому семейному устройству, поддерживать приемные семьи. Хотя с этой стороны ситуация меняется, все больше предусматривается материальных выплат. Но поддержки кровных родителей в России практически нет. Получается, что если ребенок в родной семье – ему нечего есть, а если еще и с инвалидностью – не на что купить хорошую качественную коляску. А вот приемные родители могут ему это все обеспечить, поскольку есть поддержка от государства.

– Как надо поддерживать родные семьи?

– Нужно создать такие условия, чтобы люди могли вырастить детей в собственных семьях. Все страны начинали с семейного устройства сирот. Но потом поняли, что невозможно остановить поток, если источник не иссякает. Ведь речь не всегда идет о родителях, которые избивают своих детей или насилуют. Чаще всего они просто находятся за чертой бедности. Или у них есть социальные болезни, с которыми можно бороться и справляться.

– Часто детдома не хотят отдавать детей в семьи, поскольку получают за каждого ребенка деньги…

– Да, есть ловушка подушевого финансирования. Но она очень легко разрешается, когда детским домам начинают давать возможность получать средства не на детей и за их бессмысленное удержание в учреждении, а за какие-то услуги, которые они оказывают тем же семьям. Например, в детдоме может работать дневной центр, куда уже усыновленные дети с особенностями будут приходить, чтобы с ними занимались, проводили развивающие упражнения. Если детей в детдоме не осталось, то, чтобы не увольнять всех из штата, работники могут переквалифицироваться и сопровождать приемные семьи, помогать им, обучать, сохраняя при этом рабочие места.

– Со следующего года начнет действовать новое положение о деятельности учреждений для детей-сирот. Как оно может повлиять на ситуацию?

– С 1 сентября 2015 года детдома должны зажить совершенно другой жизнью. Самое главное, что это теперь временная форма устройства детей, а жить они должны в семьях. И теперь детдома должны быть устроены по семейному типу и оказывать дополнительные услуги по работе с кровной или приемной семьей. То есть удерживать детей в учреждениях теперь нет смысла, средства можно получить и другими способами. Наша задача –проконтролировать этот процесс, чтобы он не стал простой формальностью. Какая-то часть учреждений при таких условиях не выживет. Особенно те, кто работал по принципу «детская овощебаза». Это и к лучшему.

Анастасия Иванова, Новые Известия