Кто-нибудь догадывается, какой тоской и безысходностью наполнен каждый день пожилого человека, чьи дети постоянно пренебрегают им? Как быть, если невестка просто сживает тебя со света, чтобы стать полноправной хозяйкой твоей квартиры? Жаловаться в суд, прокуратуру, полицию?

К чему приводит такое обращение, ярко свидетельствуют три истории женщин, чьи отношения с детьми зашли в тупик, выход из которого найти пожилому человеку, как оказалось, в нашей стране абсолютно невозможно.

«Истинно, истинно говорю тебе: когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел. А когда состаришься, то прострешь руки твои, и другой препояшет тебя и поведет, куда не хочешь…» Есть люди старшего поколения, которых не трогают эти евангельские слова о старости. Те, кто счастливо доживает свой век, окруженные любовью и заботой своих детей, внуков, скажут: это не про меня, не про нашу семью. Но не всем повезло.

«Мне на кухню нельзя, ванну запирают, я даже неделю на вокзале ночевала»

«Ничего, помиритесь, вы же семья», — сказал участковый 78-летней москвичке Галине Ивановне И. (имя изменено), когда она решилась обратиться в полицию с жалобой на невестку.

— Сын, его жена, двое их детей, мы все живем в одной квартире, — рассказывает Галина Ивановна. — Но я все время сижу в своей комнате. Невестка моя меня не считает за человека. Мне на кухню нельзя пройти, ванну замыкают. Внуков ко мне не допускают, разговаривать со мной не разрешают. Я играю на пианино, и внук как-то подошел, хотел послушать, так она схватила его, увела, говорит: это чужая бабка. Два раза била она меня. Я даже как-то неделю на вокзале ночевала…

Разве думала мать, что доживет до такого, когда растила своего единственного сына, боролась за него, уже взрослого, не давая ему пропасть?

– Когда муж умер, мы остались вдвоем и нормально ладили, — вспоминает Галина Ивановна. — А потом он стал сильно пить. Работать не мог, женщины у него не было. Я и кормила его, и одевала, и обстирывала, боролась, как только могла, с его алкоголизмом. И я его вылечила, он пить бросил — 13 лет уже ни капли в рот не берет. А как бросил пить, так нашел себе жену, приезжую. И вот как она вошла в наш дом, так и почувствовала себя хозяйкой, а я ей как бельмо в глазу.

Я сыну говорю: ну как же так, ведь это моя квартира, я на нее зарабатывала. А он мне нагло так в глаза отвечает: это уже не твоя квартира. А ведь я видела такое отношение невестки, говорила сыну: давай не будем ее прописывать. А он мне в ответ: если не пропишешь, опять пить начну. Ну полностью под ее дудку пляшет.

Я еще надеялась: появятся дети, будет нужна помощь, может, и наладится все. Двое детей появилось, а лучше не стало. На кухню выйду — она толкает меня, вредит как может. У меня слух музыкальный, и я слышала недавно, как они договаривались накинуть мне ночью на голову что-то, чтобы я, проснувшись, испугалась. Сердце остановится, и все. Я замок купила, закрываюсь теперь, мне очень страшно…

Что делать этой женщине? Кого просить о помощи? Куда идти?

— Я вызывала участкового, он пришел, невестка его в свою комнату увела, он вышел, глаза прячет, говорит: да ладно, помиритесь. И ушел быстро. Он только за дверь — она подбегает ко мне и как ударит сзади. И в другой раз она меня избила. Я побои сняла, но куда только ни обращалась, нигде мне помощи нет. В суд подавала, судья говорит: это ваши семейные недоразумения, в суд больше не обращайтесь, звоните «02». Врачу, что приходит, жаловалась. Она говорит: в полицию обращайтесь. В прокуратуру писала, оттуда сделали запрос в полицию, а там им отвечают: все у них нормально, мы там были…

Не хватает денег — забери у матери дом

«Мышиная возня!» — заявили в суде 78-летней пенсионерке из деревни Старые Турдаки Кочкуровского района Республики Мордовия Раисе Ивановне Старкиной, когда она обратилась за защитой от сына и его жены, которые обманным путем оформили на себя ее дом и теперь хотят продать.

— Дом этот я своими руками строила, — плачет Раиса Ивановна. — На этом подворье родители мужа жили, он меня сюда и привел в 1958 году. Муж — на крыше, а мы со свекром внизу, доски строгаем. Я беременная была, вот и спешили. В этом доме все наши пятеро детей и родились. Муж в 82-м году умер, так одна я их пятерых поднимала. В селе меня уважали — много раз выбирали председателем сельсовета, все ко мне за помощью бежали. Сама управлялась, без милиции пьяниц-дебоширов усмиряла. А вот теперь старая стала, с сыном не могу сладить. Младший-то мой, Юрка, такой талантливый был, настоящий артист — пел солистом в ансамбле МВД Мордовии. И когда он только стал таким, не пойму…

Дети выучились, разъехались кто куда, жить одной стало нелегко. Раиса Ивановна по осени уезжает к внучке в Подмосковье, а каждую весну возвращается в родной дом. Младший сын интереса к дому до поры до времени не проявлял.

— Еще в 92-м году, когда сельсовет раздавал земли, сын попросил выделить ему под пашню 24 сотки рядом с нашим домом. Землю он получил, но так она и стояла все годы целина целиною, — рассказывает пенсионерка. — А жена его раз в год приезжала ко мне в гости. Вот она, видно, и придумала продать наш дом, когда у них проблемы с деньгами начались.

Но как это сделать, если дом не принадлежит продавцам? Оказывается, в Мордовии это проще простого.

— Они позвали кадастрового инженера — он работал в подчинении одноклассницы сына, и тот, даже не проверив документы, отмежевал их пашню так, что дом оказался в ее границах. А потом сын зарегистрировал право собственности на дом по упрощенной схеме. Я об этом узнала, когда сама хотела зарегистрировать свой дом, и получила ответ, что он находится на чужом участке. Стали разбираться, выяснилось, что сын подавал документы на регистрацию нежилого помещения, хотя на его участке вообще ничего нет, а Росреестр зарегистрировал его право на жилой дом.

Три раза пенсионерка обращалась в суд, но это не помогло. Первый раз, правда, Кочкуровский районный суд признал границы участка сына неправильными. Да и как было не признать, когда кадастровый инженер Гусаков сам рассказал в суде, что он все сделал со слов, не привлекая к согласованию границ ни соседей, ни местную администрацию. Но невестка и сын побегали, обжаловали это решение, и вышестоящие суды его отменили. Верховный суд Мордовии в своем постановлении указал, что истица не имеет права оспаривать границы земельного участка, на котором стоит дом, поскольку она не является собственником ни участка, ни дома.

Тогда Раиса Старкина обратилась в Ленинский районный суд Саранска с иском о признании незаконными действий Росреестра. Она указала, что сын родился в 1969 году, а дом был введен в эксплуатацию в 1963 году, о чем свидетельствуют технический и кадастровый паспорта, что были в распоряжении регистраторов. При этом Юрий Старкин, чтобы зарегистрировать право собственности на дом, подал декларацию, из которой следовало, что это именно он построил дом. И снова вся цепочка судей так и не увидела никакой ошибки. Еще одну попытку установить границы своего участка, уже по фактическому землепользованию, пенсионерка предприняла в 2016 году, снова обратившись в Качкуровский районный суд. На этот раз дело попало к судье Юлии Аитовой, которая назначила землеустроительную экспертизу. Эксперт установил, что произошел захват. Но Аитова приняла совершенно необъяснимое решение. В нем она указала, что между границами земельных участков истца и ответчика существует спор, но в его разрешении надо отказать. В результате владельцем дома так и остался младший сын.

А минувшей весной, когда пенсионерка снова приехала домой, к ней ворвалась опергруппа. Сотрудники полиции потребовали срочно покинуть помещение. Они объяснили, что о захвате дома чужим человеком заявила жена младшего сына. Чтобы доказать, кто в этом доме хозяйка, пришлось вызывать главу местной администрации.

— Я несколько дней после этого подняться не могла, чуть не умерла, так давление подскочило. Теперь и не знаю, как уезжать, они ведь продадут дом тут же, — переживает Раиса Ивановна.

У пожилой женщины, инвалида, так и не нашедшей защиты в суде, осталась последняя надежда — еще раз попытаться установить границы ее участка, но уже с привлечением смежных землепользователей, чего не сделала судья в прошлый раз. Но вот беда: ее иск снова попал на рассмотрение к судье Аитовой, которая и бросила брезгливо представителю Раисы Ивановны (сама она уже не в силах ходить по судам): «Мышиная возня! Не получится у нее ничего, право собственности уже зарегистрировано за сыном».

Мышиная возня — это обстряпать за спиной у матери документы на дом. Расчет сына и его жены понятен. Но что движет судьей? Интересный вопрос.

Врача вызвали только после того, как мать умерла

Подобных историй у Бориса Константиновича Ширкина, руководителя фонда милосердия «Парфенон», который с 1992 года занимается поддержкой и защитой пожилых людей, в том числе от их родственников, немало.

– Еще Господь Бог учил чтить отца и мать. Сегодня об этой заповеди многие совсем забыли. Если ничего не предпринимать, любой, состарившись, может оказаться в подобной ситуации, — уверен Ширкин. — В течение 25 лет я накопил определенный опыт работы с пожилыми людьми и убедился в том, что наша правоохранительная система не способствует их спасению от семейных неурядиц.

Один случай дался мне особенно тяжело. У меня была подруга, которую я знал лет 30. В последние годы у нее тоже женился сын, привел жену в дом, и у них с невесткой сложились неприязненные отношения. Женщина не могла выйти из комнаты, пока они не уйдут на работу. Потом с ней случился инсульт, они забрали у нее телефон и, как я полагаю, не хотели вызывать «скорую помощь».

Только после того, как я пригласил сотрудников полиции, они отправили ее в больницу. Там она провела месяц и почувствовала себя лучше. Тогда я предложил за свой счет поместить ее в реабилитационный центр. Но меня даже на порог к ней не пускали. И никого к ней не пускали. Я вызывал ей врачей по «горячей линии», и только так они к ней приезжали.

Шесть месяцев я писал письма и обивал пороги прокуратуры, поликлиники, полиции, писал сыну на работу — все бесполезно. Если прочитать мою переписку с чиновниками перечисленных ведомств, это квинтэссенция издевательства над человеком. В результате в мае 2014 года, когда моя знакомая умирала, врача к ней вызвали только после того, как она уже ушла из жизни…

Ширкин считает, что дело не только в равнодушии чиновников или полицейских, но в том числе и в их неопытности:

– Сотрудник полиции, конечно, обязан пресекать действия, которыми человеку причиняется физическая боль или нравственное страдание. Но есть один нюанс. Пожилому человеку, предположим, 80 лет, сыну и невестке за 50. А кто приходит к ним? Младший лейтенант 27 лет. И как он может разобраться во всем?

Я считаю, что в обязанность участковому, когда поступает вот такая информация, просто необходимо вменить привлечение общественности. Ветераны есть в каждом районе. Нужно взять их, старшего по дому и с этой комиссией прийти, поговорить с пожилым человеком отдельно, без давления родственников. А потом составить протокол и в этом протоколе обязательно отразить суть вопроса, а родственников заставить расписаться. Думаю, это их может остановить.

В своей жизни Борис Ширкин руководствуется еще одной библейской мудростью: нет у Бога других рук, кроме твоих собственных. По его словам, у него накопился ряд предложений, которые помогли бы повысить эффективность защиты пожилых в подобных ситуациях. Их он собрал в «Программу защиты пожилых людей силами правоохранительных органов на территории Российской Федерации». Готовилась она совместно с московскими ветеранами.

— Я свою программу еще в 2014 году представлял в Госдуме, всем лидерам фракций направлял, был на приеме в МВД. Все мне отвечали: Борис Константинович, это очень важный вопрос, будем помогать. В МВД сказали, что у них есть некоторые вопросы, но так никто ничего и не делает.

А предлагает ведь человек вполне осуществимые вещи. Например, ввести в систему учета правоохранительных органов графу отчетности о том, что делалось в случаях, когда поступало заявление или была информация о том, что пожилого человека притесняют или осуществляют над ним домашнее насилие. Также у участкового должны быть списки семей, откуда поступают подобные сигналы.

— Есть же в полиции отчетность по убийствам, притонам, хранению оружия. Так сделайте еще и такую, — предлагает Ширкин. — И нужно, чтобы каждый, к кому поступало обращение по поводу пожилого человека, обязан был по нему отчитаться. Вот я звонил по «горячей линии» врачам. Участковый врач обязан в таких случаях сообщить сотрудникам полиции об издевательстве, а участковый должен докладывать своему руководству, как он спас пожилого человека. Соцработник ходит и тоже все знает. Каждый должен отчитаться о том, чем он помог старику или старушке.

Эксперт: адекватного механизма защиты пожилых людей на сегодняшний день в России нет

— Для участкового важно только то, как отреагирует на конкретное процессуальное решение его непосредственный начальник и прокурор, — говорит Максим Пешков, ведущий юрист фонда поддержки пострадавших от преступлений. — В полиции отлично понимают, что у большинства пенсионеров нет адвокатов и что в силу возраста они не могут вести с правоохранителями длинную переписку, тем и пользуются. Был случай, когда к нам обратился пожилой человек, которому полтора года внушали, что работают по его заявлению. А когда мы вмешались, оказалось, что по его делу давно принято постановление об отказе, которое никто не обжаловал. Если же пожилой человек живет на одной территории с родственниками, зачастую он и сам не хочет их уголовного преследования. И только этим хоть как-то можно объяснить нежелание сотрудников полиции работать.

Кроме того, когда жертвы родственников живут вместе с теми, кто их мучает, со стороны последних было бы глупо не пресекать попытки обращения в правоохранительные органы или общественные организации. Да и в случае, если обращение дойдет до адресата, скорее всего, ничего мучителям не будет.

– После декриминализации статей о побоях все, что грозит обидчику, — это административный штраф, — поясняет Пешков. — Сейчас только со второго раза можно привлечь к уголовной ответственности. Это плохо работало и раньше, когда этими вопросами занимался мировой судья. И, когда меняли этот порядок, законодатели говорили: «Мы меняем, потому что как же пенсионер пойдет в мировой суд? Он же ничего не знает, у него нет денег. А когда этим участковый будет заниматься, то, по крайней мере, к административной ответственности можно привлекать». Но получился бред полный. Заявления нет — и никто работать не будет.

К тому же при разборе ситуации в полиции или суде будет действовать принцип «слово против слова»: одна будет говорить «меня ударили», другая — «она сама упала». И кого в этом случае привлекать к ответственности? Так что приходится констатировать: адекватного механизма защиты людей, оказавшихся в такой ситуации, к сожалению, на сегодняшний день в России нет. А латентность подобных случаев, как я полагаю, просто чудовищная. Огромна и правовая безграмотность пожилых людей, из-за чего они очень часто становятся жертвами мошенников. Это всего лишь несколько аспектов очень болезненной проблемы. Престарелые люди сегодня со всех сторон не защищены, необходимо срочно вносить изменения в законодательство.

Адвокат Геннадий Ращевский, имеющий большую практику защиты прав пожилых людей, также считает, что законы нужно срочно дорабатывать.

– К несчастью, из-за ряда идеологических факторов нынешнее поколение отличает более равнодушное отношение к родителям, близким, а также более практичный подход к жизни. Если ты состарился, начал ползать — все, ты не нужен ни близким, ни далеким родственникам. Государству старик тоже не нужен, потому что с определенного момента он уже только потребляет. И ни в одном кодексе не написана необходимость призреть человека до смерти и похоронить. Семейный кодекс это не регулирует, закон о полиции не регулирует — мы лишь следим за правопорядком, а права на проживание и доживание у нас, по сути, никакого нет.

Мне самому исполнилось 80 лет. И все, что у меня появилось, — это льгота на воду. Я меньше плачу за воду, и что? От этого мне больше будет внимания от моих детей, родственников, соседей? Нам нужна какая-то возможность дожить по-человечески. Если бы хоть кто-то задумался о той боли, которую испытывают престарелые люди в сложившейся ситуации. Я считаю и буду считать, пока жив, что необходимо, чтобы Госдума приняла поправки к закону о полиции и к закону о прокуратуре, касающиеся жизнеобеспечения последних дней престарелых.

***

Понятие «хам» — ветхозаветное, и родилось оно из истории отношения сына к родителю. Ной, разморенный вином и зноем, заснул обнаженным. Его сын Хам решил позабавиться над беспомощным отцом и позвал своих братьев Сима и Иафета, чтобы те тоже посмеялись над Ноем. Однако братья почтенно укрыли отца и удалились, не проронив ни слова. В геронтологии отношение людей к старикам условно как раз и подразделяется на два типа: «линия Хама» и «линия Сима–Иафета». И очень, очень грустно, что наше государство придерживается именно «линии Хама». А как иначе можно назвать действия государственных людей, что, отмахиваясь от горьких слез стариков, по сути, помогают последователям библейского выродка издеваться над ними абсолютно безнаказанно?

Алена Павлова, МК