По поручению президента РФ Генеральная прокуратура проводит широкую проверку "мест не столь отдаленных". Своими выводами о состоянии законности в системе исполнения наказаний поделился с "Российской газетой" заместитель Генпрокурора Евгений Забарчук.

Российская газета: Евгений Леонидович, ваши работники ведут постоянный прокурорский надзор за законностью в колониях и тюрьмах. Поэтому у вас есть возможность сравнивать, что было раньше и что теперь. Чем нынешняя ситуация отличается от прежней?

Евгений Забарчук: Я отметил бы такую настораживающую особенность: резко пошла вверх женская преступность. Причем эта тенденция становится все более устойчивой. В женских исправительных колониях на сегодняшний день число осужденных уже почти на треть превышает число мест, на которое рассчитаны колонии. Всего у нас 46 женских колоний с общим числом 38,5 тысячи мест. А содержится в них около 49 тысяч осужденных.

В половине домов ребенка при колониях такая же картина. Нехватка площади влечет за собой санитарно-гигиенические проблемы, накаляет морально-психологический климат. Органы ФСИН пытаются принимать меры, но они не всегда адекватны реальной обстановке. Ситуация требует глубокого анализа и серьезных решений.

РГ: А сколько всего у нас тюрем, колоний, сизо и сколько народу в них обитает?

Забарчук: По состоянию на весну нынешнего года имеется 7 тюрем, 657 исправительных колоний, в том числе 160 колоний-поселений и 62 воспитательные колонии для малолетних преступников. Действуют 226 сизо и еще 164 помещения, функционирующие в режиме следственного изолятора, а также 98 лечебно-исправительных и лечебно-профилактических учреждений. Всего в местах лишения свободы содержится 861 687 человек – на 29 тысяч меньше, чем на такой же период прошлого года. Помимо названных учреждений работают около двух с половиной тысяч уголовно-исполнительных инспекций.

РГ: По вашим оценкам, уголовно-исполнительная система в целом меняется?

Забарчук: В последнее время ей уделяется большое внимание. В прошлом году ее состояние и развитие впервые обсуждалось на высшем уровне – президент страны Дмитрий Медведев провел в Вологде специальное заседание президиума Госсовета РФ. Главной целью было названо достижение необходимого уровня гуманизма, улучшение условий содержания, приведение системы исполнения наказаний и ее нормативной базы в соответствие с международными стандартами.

РГ: Реально что-то уже сделано для решения этих задач?

Забарчук: Пленум Верховного суда принял очень важные постановления – о судебной практике условно-досрочного освобождения от наказания, замене неотбытой части наказания более мягким видом и о практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста. Внесен ряд изменений в уголовное, уголовно-процессуальное и уголовно-исполнительное законодательство. Значительно меняется и нормативная база, регулирующая деятельность УИС. В целом по стране сейчас осуществляется комплекс мер по реформированию пенитенциарной системы, реализации новых видов наказаний, не связанных с лишением свободы.

Как результат – впервые за последние годы отмечается снижение числа лиц, отбывающих наказание в исправительных учреждениях и содержащихся в сизо.

РГ: В трудные годы девяностых сизо называли в народе не иначе как пыточными камерами. В них не хватало даже сидячих мест, поэтому несчастные обитатели томились стоя, а спали по очереди. Неужели тюрьма опять забита сидельцами как бочка селедкой?

Забарчук: В тюрьмах и колониях положение лучше. А следственные изоляторы в ряде регионов напоминают такую картину. В Республике Алтай, Якутии, Чувашии, Волгоградской и некоторых других областях мы встретились с фактами, когда площадь камер не превышала 2 квадратных метров на человека, в них нет принудительной вентиляции, не установлено ни стола, ни скамейки, ни радиоточки, заключенные под стражу не имеют даже индивидуальных спальных мест.

РГ: В стране с 2007 года реализуется Федеральная целевая программа развития уголовно-исполнительной системы. Она рассчитана на период до 2016 года. Но за три прошедших года что-то можно было сделать?

Забарчук: К сожалению, чаще дело ограничивается наведением внешнего, косметического лоска. Строительство новых, отвечающих современным стандартам сизо приобрело затяжной характер. В Ногинске Московской области, например, сизо строят уже 15 лет и при таком финансировании, как ныне, потребуется еще 10 лет.

Но есть и другая, не менее острая проблема: наши суды и следствие очень медленно избавляются от привычки заключать под стражу едва ли не всех подозреваемых. Прокурорские проверки показывают, что в сизо сидит большое количество лиц, которым такая мера пресечения вполне могла бы не избираться. За год из сизо по тем или иным основаниям было освобождено 65,2 тысячи человек, из них 18,9 тысячи привлекались к уголовной ответственности за преступления небольшой и средней тяжести. Какая была необходимость держать их за решеткой?

РГ: Теснота и духота в камерах – это же верный путь к болезням. Каково сейчас общее состояние здоровья наших тюрем, оно внушает надежду на выздоровление или вас что-то тревожит?

Забарчук: Тревожит не только высокая заболеваемость, но и удручающая смертность среди осужденных. Эту проблему я бы тоже выделил особо. Ведь основной контингент мест заключения – это не глубокие старики или малые дети, а дееспособные люди, можно сказать, в расцвете лет и сил. Тем не менее многие из них не доживают до своего освобождения или выходят инвалидами. Лишь за один только прошлый год в исправительных учреждениях умерло 4150 человек. За тот же период в сизо от различных заболеваний скончался 521 человек.

РГ: Осужденные, пусть даже отпетые преступники, остаются гражданами страны и не лишены права на медицинскую помощь, на лечение. На войне раненых солдат противника, попавших в плен, оперируют и лечат в госпиталях, а те, кто сидит в колониях – они ведь наши люди…

Забарчук: Могу прямо сказать: не соблюдаются права заключенных под стражу на охрану здоровья и санитарные условия содержания. Медоборудование учреждений в плачевном состоянии, потому что служит уже по 20 – 30 лет. В большинстве сизо современной медтехники вообще нет – с такой картиной мы столкнулись в Архангельской, Владимирской, Смоленской и ряде других областей. В Дагестане, Астраханской и Пензенской областях не всегда проводились первичные и текущие осмотры, флюорографическое обследование. У многих медработников в учреждениях Башкортостана, Коми, Ленинградской области не оказалось даже документов о медицинском образовании или профессиональной переподготовке.

РГ: Из мест заключения порой приходят и другие тревожные вести: сидельцев лишают даже тех немногих благ, которые разрешены по закону, на зоне процветают грубость и самоуправство надзирателей. Это правда?

Забарчук: Прокурорские проверки выявили немало таких случаев. В учреждениях Омской, Оренбургской, Свердловской, Челябинской и некоторых других областей нарушались права подозреваемых и обвиняемых на свидания, прогулки, приобретение товаров и предметов первой необходимости. Не всегда законно и обоснованно сотрудники применяют физическую силу и спецсредства. Прошлым летом, например, в Ханты-Мансийском автономном округе – Югре сотрудники С. Ленивый и А. Сердюков, проводя обыск в сизо, причинили находившемуся там С. Продиусу такие телесные повреждения, от которых он впоследствии скончался. К сожалению, этот пример не единичен.

РГ: Получается, что человек, попавший за решетку, фактически бесправен – его могут всего лишать, унижать, третировать и даже убить? Как обитатель застенков может противостоять жестокому насилию?

Забарчук: По закону осужденный имеет право обжаловать действия любого должностного лица учреждения, где он отбывает наказание. Имеется специальный Закон N 59-ФЗ от 2.05.2006 г. "О порядке рассмотрения обращений граждан РФ" в местах лишения свободы. Но беда в том, что жалобы осужденных на незаконное применение физической силы, спецсредств, отказы в приеме и рассмотрении обращений, плохое материально-бытовое и медицинское обеспечение, незаконное водворение в штрафные помещения, злоупотребление служебным положением сотрудниками УИС во многих случаях проверяются формально и поверхностно. Попросту говоря, порой лишь делают вид, будто проверили жалобу.

РГ: А к прокурорам осужденные или задержанные могут обратиться с жалобами?

Забарчук: Могут и делают это довольно часто. Лишь за год прокурорами всех уровней рассмотрено 43 748 обращений граждан по тем или иным вопросам, связанным с исполнением уголовных наказаний. Из них 2240 жалоб были удовлетворены.

РГ: Заключенные, особенно те, кто попал в тюрьму по роковой случайности – сбил насмерть человека машиной, например, – очень страдают от притеснений со стороны матерых уголовников. Постепенно человек ожесточается и сам становится таким же. Как нейтрализовать подобные "тюремные университеты"?

Забарчук: Уголовно-исполнительный кодекс требует содержать тех, кто впервые осужден к лишению свободы, отдельно от уголовников, угодивших, выражаясь их языком, на вторую или третью "ходку". Но сотрудники исправительных учреждений и руководители территориальных органов УИС грубо нарушают порядок, установленный законом. По этой причине дело порой доходит до групповых неповиновений и массовых беспорядков, нередко с тяжелыми последствиями. Нарушается требование закона о привлечении осужденных к труду. На оплачиваемую работу попадает лишь один из четырех-пяти осужденных. Остальные не могут оплачивать свое содержание, платить алименты, погашать задолженность по искам. А другие арестованные свободно пользуются мобильниками, распивают спиртное, колются наркотиками, обзаводятся даже фактически холодным оружием. Все это прокуроры находили в сизо Адыгеи и Калмыкии, Брянской, Вологодской, Калининградской, Московской, Тульской областей, а также и обеих наших столиц.

РГ: Надо полагать, тут дело не обходится без "неслужебных связей сотрудников с осужденными" или, попросту говоря, взяток?

Забарчук: Коррупция наиболее отчетливо проявляется при условно-досрочном освобождении осужденных. Начальники приобщают к обращениям своих подопечных характеристики, далекие от реальности, изымают из личных дел сведения о допущенных нарушениях, представляют необоснованные заключения о целесообразности применения УДО. Словом, пускаются во все тяжкие без оглядки на нормы права, честность и порядочность.

РГ: Сейчас с коррупцией ведется борьба по всей стране. На взятках попадаются уже и высокие чиновники. В тюремной системе хоть кто-нибудь понес наказание?

Забарчук: Таких примеров немало. Возбуждено уголовное дело против начальника отдела главного управления ФСИН по Республике Татарстан Х. Салахова, который получил взятку 150 тысяч рублей от А. Журковой за условно-досрочное освобождение ее сына. Зам.начальника главного управления ФСИН по Новосибирской области Э. Фомичев дважды получал взятки по 20 тысяч рублей за содействие в УДО осужденной Д. Буравихиной. Теперь он тоже под следствием. Но отдельные примеры не меняют картину в целом. На наш взгляд, на этом напрвлении ФСИН России неэффективно осуществляет ведомственный контроль, поэтому сложившаяся негативная ситуация не меняется.

РГ: По вашим оценкам, удалось ли вам в ходе проверок насквозь "просветить" уголовно-исполнительную систему и выявить истинную картину положения дел в местах заключения?

Забарчук: Думаю, что да. Именно такую задачу поставил Генеральный прокурор Юрий Яковлевич Чайка. За минувший год органами прокуратуры было проведено более 35 тысяч проверок. Прокуроры выявили свыше 77 тысяч тех или иных нарушений закона, внесли 17,5 тысячи представлений. По результатам строгих выводов более 16,5 тысячи сотрудников УИС привлечены к дисциплинарной ответственности, а в 883 случаях возбуждены административные производства. По наиболее грубым нарушениям меры принимала непосредственно Генеральная прокуратура. По нашим представлениям понесли ответственность 380 высоких должностных лиц, включая руководителей территориальных органов ФСИН.

Но покарать за упущения не главная цель. И президент РФ, и Генеральный прокурор требуют навести порядок в этой сфере, объединившей почти миллион наших сограждан. Надзор за законностью в уголовно-исполнительной системе рассматривается Генпрокуратурой как одна из составных частей функции защиты конституционных прав и интересов граждан. Жесткий контроль за устранением нарушений позитивно отражается на исполнении законодательства, а также международных договоров и обязательств, взятых Россией в уголовно-исполнительной сфере.

Борис Ямшанов, "Российская газета " – Федеральный выпуск №5150 (71) от 6 апреля 2010 г.