Если кодекс готовится пять лет, то не следует ожидать легких решений всего лишь от одной конференции в Конституционном суде. На девятых Сенатских чтениях в КС выступал профессор Александр Маковский, входящий в Совет по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства при президенте РФ. — Не каждый день говорят о Гражданском кодексе, хотя весной лучше бы о других вещах рассуждать, — заметил председатель Конституционного суда Валерий Зорькин, — но поскольку весенняя погода все же задерживается, думаю, мы можем поговорить и о таких выдающихся законодательных памятниках, которые называются Гражданскими кодексами.
Он напомнил пророческую шутку создателя наполеоновского кодекса о том, что труд готов и теперь императору Франции предстояло его объяснять: «Как только политик начинает действовать вне рамок права и кодекса в гражданских делах, следовательно, уже он сам тогда должен объяснять всем другим, почему ничего не получается. Теперь мы конструируем и развиваем наше законодательство, всегда, наверное, это идет трудно, но никогда большие задачи не решались легко».
Его последнюю реплику профессор Александр Маковский явно принял близко к сердцу: «Реформа Гражданского кодекса тянется уже пятый год, и является одним из самых крупных деяний в нашей постсоветской истории. По существу, мы никогда еще не затевали реформу такого крупного закона в столь больших масштабах, причем закона, принятого уже в постсоветское время. Реформа эта идет плохо». Он переживал, что опять в очередной раз отложено было рассмотрение довольно крупной части ГК в Госдуме с 12 апреля на 16 апреля.
Как таковая подготовка Гражданского кодекса стартовала в июле 2008 года по президентскому указу. «Проект появился в конце 2010 года и вызвал резкую критику сразу же», — и Маковский признается, что особенно строгим критиком тут оказалось минэкономразвития. В МЭРТе сочли, что новый ГК не создаст привлекательных условий ни для отечественного бизнеса, ни для иностранных инвесторов. «В первую очередь под удар попала глава 4 о юридических лицах», — и докладчик сообщил, что вместо 13 форм организации юрлиц теперь их уже 20, включая такие экзотические, как казачьи общества или общины фермеров. Маковский также признал, что в ходе многочисленных доработок и переработок число диспозитивных норм выросло на треть. Мало того, по мере прохождения различных стадий согласования кодекс, в процессе его подготовки, помимо минэкономразвития, все активнее стал звучать, по мнению Маковского, «голос крупного бизнеса, и голос нескольких адвокатских кампаний, которые его представляют». «И я почти не помню, чтобы появились рекомендации на проект со стороны представителей потребителей или представителей малого и среднего бизнеса, — признается разработчик, — Они высказывались, в основном, по поводу недопустимости нотариального удостоверения договоров, регистрации. Других идей мы от них не слышали и не получали».
Бурные споры были вокруг обязательного увеличения уставного капитала. Не говоря уже о трех нормах, которые касались оффшоров, например, о том, что коммерческие организации, осуществляющие свою деятельность в России, но зарегистрированные в оффшорах, должны зарегистрироваться в России в уполномоченном госоргане и указать своих учредителей и своего бенефициара. «Никакого наказания или санкций за несоблюдение этого правила не было, но была вторая норма, в которой было сказано: если они этого не сделали, то ответственность по обязательствам такой кампании возникшим после того как они допустили это нарушение, несут солидарно с компанией ее бенефициары и учредители», — рассказал Александр Маковский.
— Какие вокруг этих норм происходили игры — я не буду говорить, — улыбался докладчик, — С одной стороны никому не хотелось сказать прямо, что их надо исключать. С другой стороны — все время шли разговоры о том, что «знаете это будет только вред», «мы, в общем, потеряем привлекательность», «мы будем белой вороной». А вот если бы сегодня пусть даже в проекте, не в действующем кодексе, но в проекте были бы эти нормы — насколько достойнее, мне кажется, мы бы выглядели как страна на фоне и кипрской истории, и на фоне британских Виргинских островов!
ГК безжалостно критиковали и за концепцию закона, короче, дело доходило до того, что президент был вынужден собирать сам совещание по этому поводу. Проект дописывало мэрт, дорабатывали в минюсте и наконец внесли в Госдуму, отчетливо понимая, что ко второму чтению его придется еще раз переделать.
«Сегодня любой закон, регулирующий имущественные интересы, рождается и меняется в условиях очень острого противостояния различных групп или в условиях противостояния этих групп и государства. И с этим надо считаться, но считаться, как мне кажется, не столько в поиске компромиссов, сколько в том, чтобы в ряде случаев проявлять волю в достижении результата, — полагает Маковский, — государство, наверное, должно занимать более решительную позицию, потому что сейчас происходит откладывание принятия отдельных частей во втором чтении».
Вообще, его беспокоит сложившаяся привычка основательно переработать законодательство по частям: «у нас есть четыре или пять реестров, в которых регистрируется недвижимое имущество — наверное, их можно было бы объединить», «у нас есть огромное число поправок в действующие законы и часто принимаются поправки в законы, которые еще не вступили в силу — только в закон об акционерных обществах внесено более 400 поправок», поправки в Земельный и Градостроительный кодексы, в закон о лицензировании «исчисляются сотнями». «Это говорит о том, что никто не задумывается над системой законодательства, а она не выдерживает этого и с этим мы столкнулись в работе над ГК», — считает Маковский. Не следует забывать, напомнил докладчик, и о соседях. 8 из 12 стран СНГ имели кодексы, близкие к российкому ГК, но время идет, законодательство меняется.
Впрочем, он полагает, что решение поручить подготовку проекта по существу общественному органу было правильным (совет по кодификации — консультативный орган при президенте, прим. «РГ»).
«У меня сложилось мнение, что проект подвергся вивисекции, — выступил по окончании доклада профессор Юрий Толстой, — роль и значение совета по кодификации должна быть изменена и повышена. Надо, чтобы вас боялись и с вами считались. Дубинка должна быть! Но дубинка, конечно, не сталинская, а петровская».
Впрочем, судьям КС отсутствие нового Гражданского кодекса работать не мешает. Так, Сергей Князев полагает, что «скорее законы, которые очень быстро принимаются, у меня больше вызывают опасений, чем законы, над которыми обстоятельно трудится сначала юридическая научная общественность, затем государственные структуры, потом парламентские структуры».
«Я считаю очень важным вопросом необходимость сближения гражданско-правового законодательства не просто по странам СНГ, на первом месте — по странам Таможенного союза, — считает судья КС Николай Бондарь, — потому что Таможенный союз в полноценном варианте трудно представить без унификации гражданского законодательства. Ну, а по всем остальным вопросам ответы надо искать, в конечном счете, в Конституции».
Судья КС Гадис Гаджиев заметил, оппоненты докладчика — это его же выпускники. «Растет другое поколение, которое читает другие книги, в том числе, и на иностранных языках, поэтому им кажется, что должно быть все не так,- рассуждал Гаджиев, — а люди такие, как Маковский, чувствуют жизнь более тонко, понимают, откуда мы выросли и так быстро, как предлагают молодые юристы, не будет».
— Кодекс — это результат изменений социально-экономической жизни, и пока мы еще на этапе становления, будет продолжаться его подготовка, — уверен представитель президента в КС Михаил Кротов, — вообще, кодекс — это, скажем так, энциклопедия хозяйственной жизни, это всегда закрепление уже устойчивых, сложившихся отношений. Кодекс не делается во время революций, кодекс появляется тогда, когда государство приобретает стабильность.
Анна Закатнова (Санкт-Петербург), Российская газета