С момента трагедии прошло два года. Но для большинства пассажиров злополучного рейса и их родных время остановилось — как на судовых часах, стрелки которых замерли на отметке 13.55.

— Я раньше работала в справочной 09, но уволилась: не могу диктовать людям телефон речного порта, — рассказала на суде Лилия Салахиева. В тот день женщина потеряла дочь, находившуюся на четвертом месяце беременности.

Таких, как Лилия, — большинство. Одни, превозмогая боль, находят силы, чтобы рассказать суду о событиях того дня. Другие, наоборот, не могут заставить себя еще раз пережить тот кошмар. Ринат Шакиров — из таких. По настоянию адвокатов подсудимых мужчину несколько раз пытались вызвать в суд. Только после того, как за мужчину вступились другие потерпевшие, его показания решено было зачитать.

— Ринат ушел целиком в религию, бросил работу. Он сейчас преподает в мечети. Он набожный человек. Он еле ходит, хотя внешне здоровый. Ну приведем мы его. Он здесь не развалится, а дома что с ним будет? Если с ним что-то случится дома, это будет на нашей совести.

На скамье подсудимых — пятеро. Субарендатор дизель-электрохода Светлана Инякина, старший эксперт Камского филиала Российского речного регистра Яков Ивашов, начальник Казанского линейного отдела Волжского управления Ространснадзора Ирек Тимергазеев, бывший главный госинспектор этого же отдела Владислав Семенов и старший помощник капитана «Булгарии» Рамиль Хаметов. Вину из всех пятерых частично признал только Семенов.

«Спасенных рвало водой с мазутом…»

Одной из первых допросили Гульнару Назарову. Во время кораблекрушения женщина потеряла 9-летнего сына Руслана. Всего с завода, на котором работала Гульнара, в рейс поехали 38 человек. Вернулись — 15.

— Мы заметили, что «Булгария» была низко посажена: иллюминаторы едва виднелись над водой. Экипаж был неопрятный, без униформы. Каюты в ужасном состоянии, окна подпирали какие-то палки. Наши были в шоке, но тактично промолчали. Сейчас понимаю: нам надо было бежать оттуда. Мы не были пьяными, как заявляла потом в интервью Светлана Инякина. Зато экипаж еле держался на ногах! В первый день в кают-компании я встретила рулевого. Он еле стоял на ногах и еще сказал мне: «Матурым (в переводе с татарского — «красавица». — Л.И.), я бы сам с тобой потанцевал, но я уже никакой, а мне надо заступать на работу, я рулевой». В 2–3 часа ночи 9 июля началось самое интересное: команда праздновала что-то (2 июля празднуется День речника. — Л.И.).

На следующий день нас пригласили на прогулку в Булгар. После прогулки погода сильно ухудшилась. Аниматоры позвали детей в детскую комнату на праздник, я отправилась с сыном туда. Малыши играли, но вдруг началась суматоха, забежала женщина и начала кричать: «Закрывайте иллюминаторы!» Взрослые бросились в каюты. Я бежала по коридору — из закрытых дверей хлестала вода. Началась паника. У меня каюта была в другом конце теплохода от детской комнаты. Кто-то крикнул: «Мы тонем!». Увидела толпу бегущих детей. Ко мне подбежал мой сын Руслан, теплоход стал заваливаться, ребенок кричал: «Я боюсь!». Я стала надевать на него жилет, тут потух свет, как на «Титанике», люди облепили рекреацию, мы падали на лестницу спинами. В открытую дверь упал мужчина, мы упали сверху на него. Он открыл окно, и оттуда хлынула вода. Она за секунду наполнила каюту, я ударилась головой, потеряла сознание. Детей утащило вниз. Я всплыла, меня вытолкнуло. В 10 метрах примерно сидел на какой-то посудине член экипажа. Я тянула к нему руку и шептала: «Помоги, помоги». Он протянул руку. Спасенных рвало водой с мазутом, люди кричали: «Отплывайте, сейчас воронка засосет!». Была каша из людей. Когда поняли, что никто больше не всплывет, я увидела, что наше «плавсредство» протекает. Воду вычерпывали кроссовками. Мы не могли зажечь файеры: все было в мазуте, боялись сгореть. Только через два часа нас подобрала «Арабелла».

— Кто-то из членов команды помогал вам и другим спасаться? — спросил гособвинитель.

— Их действия не были похожи на действия команды. Это был сброд пьяных, которые спасли только себя, — пылко ответила Гульнара Назарова.

Отметим в скобках: не только себя. Кто-то из выживших во время допроса вспомнил, что обнаружил в одном из плотов спасенную диджейскую аппаратуру.

Все, кто выступал в суде и рассказывал о своем впечатлении от судна, отмечали, что «Булгария» производила удручающее впечатление: грязные помещения, недоукомплектованные спасательными средствами каюты, несоответствие заявленного комфорта реальному, плохое питание и бросающаяся в глаза ветхость судна и разнузданность экипажа. Судья Сергей Якунин, не выдержав, спросил:

— Неужели никто не отказался от поездки, видя, в каком состоянии была «Булгария»?

— Нас словно что-то ослепило, — ответила ему Фарида Шагеева. — Думали, одну ночь можно потерпеть.

Неожиданные подробности действий экипажа сразу после кораблекрушения всплыли во время допроса одного из пассажиров — Руслана Косанова. В ту поездку он отправился вместе со своей беременной подругой Айгуль и друзьями — семьей Терешиных. Лейсан Терешина тоже ждала ребенка, как и Айгуль. Обе молодые женщины погибли.

— У меня было две стычки с членами экипажа. Когда я начал успокаивать людей, связывать плоты, чтобы держаться всем вместе (в некоторых было очень много народу, а в других по 1–2 человека), один из членов экипажа накричал на меня: «Тебе что, больше всех надо? Успокойся!». А другой, пригрозил ударить меня веслом и бросить за борт. Он и потом угрожал мне. Недели через две, когда мы с ним встретились в прокуратуре, я его спросил: «Что же ты не дал сигнал SOS? Не предупредил о бедствии?». В ответ он начал мне угрожать расправой, — признался Косанов.

«Булгария» — судно со шлейфом долгов

Как и зачем Инякина взяла в аренду «Булгарию» на кабальных условиях — знает только она. Знает, но молчит. Картину приходится составлять по кусочкам, сопоставляя показания свидетелей и документы в деле.

ООО «Бриз», арендовавшее судно у владельца — ОАО «Судоходная компания «Камское речное пароходство», сдало его в субаренду Инякиной. По этому договору на субарендатора возлагались обязанности по ремонту судна под контролем Российского морского и речного регистра. Ставка аренды за судно была немаленькой — 1,6 млн рублей за одну навигацию с росписью платежей по месяцам.

За свой счет Инякина должна была и отремонтировать судно для допуска к навигации, и обслуживать его в процессе. Опытные туроператоры от сомнительной сделки отказались. Инякина же захотела заработать и согласилась на все.

Первое время ей помогали родственники. Так, ее кузина Елена Китайгородцева вела бухгалтерию созданного Светланой ООО «АргоРечТур». В своих показаниях суду она рассказала о подлинном состоянии дел.

— Дела у компании «Престиж-тур Волга» (первая фирма, которой владела Светлана Инякина. — Л.И.) шли не очень хорошо. Светлана тогда совместно с этой фирмой по договору фрахта арендовала теплоход «Украина». Потом уже судно получило название «Булгария». Так вот после той навигации за самарской фирмой-компаньоном, совместно с которой Инякина арендовала «Украину», остались долги. Инякина выступала поручителем самарской фирмы, поэтому долг размером более 1 млн рублей перешел на «Престиж-тур Волга». Так что по результатам навигации 2007 года «вышла в ноль», — горестно заключила Китайгородцева.

Получив в аренду «Булгарию», Светлана Инякина поставила ее на ремонт в пермский док. Работу поручила ООО «Светослава». Ее директор Виктор Шуткин признался на суде, что Инякина так и не оплатила ремонт.

— 25 мая 2011 года Инякина обратилась к нам с заявкой на ремонт «Булгарии». Мы посмотрели судно, составили смету ремонта. Всего на 156 тыс. рублей. То, что было надо, сделали. Пришлось заменить левый вспомогательный двигатель — во время работ обнаружили трещину на коленвале. Сняли его со списанного судна и поменяли. Но денег за ремонт нам так и не перечислили, — вздохнул он.

Его показания подтвердил Александр Мефедовских, директор ООО «Пермский судоремонтный завод».

— Гендиректора «АргоРечТур» Светлану Инякину мы предупредили о том, что двигатель, который будет установлен на «Булгарию», уже был в употреблении, его сняли со списанного судна. Инякина пообещала оплатить стоимость всех ремонтных работ. Пообещала, но не сделала — уже после того, как «Булгария» утонула, документы на оплату вернулись неподписанными, — признался Мефедовских.

Крен на «Булгарии» заметили давно. Выравнивали его просто — или закачивали дополнительное топливо, или не сливали фекальные воды. Накануне рокового рейса никто не стал вести очистных работ. Это стало известно на процессе во время изучения документов. Оказалось, что за прием хозяйственных и фекальных вод с «Булгарии» нужно было заплатить 740 рублей за тонну и 100 рублей за кубометр питьевой воды, да еще причальный сбор в речном порту Казани складывался из суммы в 12 рублей за каждый погонный метр судна. Судья Сергей Якунин огласил сумму оплаты по одному из счетов-фактур за 9 июля 2011 года, когда «Булгария» вышла в свой последний рейс. Выяснилось, что за причальный сбор, прием подсланевых вод и отработанного мусора, прием фекальных вод, пищевых отходов и сухого мусора и обеспечение питьевой водой необходимо было выплатить 30 559 рублей. Вот тут сами потерпевшие, внимательно следящие за ходом процесса, и указали на то, что в списке нет отметки о приеме фекальных вод.

— Я спросил у боцмана: почему у теплохода крен? Он сказал, что это в пределах нормы. Я говорю: а почему так? Он говорит, потому что в одном баке есть бензин, а в другом нет, — признался матрос Вячеслав Колосов.

Выживших членов экипажа, кстати, на суд доставляли принудительным приводом — мало кто из них приезжал добровольно. Но все в один голос заявляли о том, что Инякина не платила им зарплату, на все предупреждения о технических неполадках отмахивалась или проводила косметические ремонты. Дошло до того, что капитан Островский передал ей ультиматум: команда отказалась выходить в рейс из-за долгов.

— Да еще с прошлых навигаций Инякина должна была нам денег! Целых 136 тысяч рублей. Я за весь 2011 год получил 5 тысяч рублей, а должен был получить 60 тысяч. Она вечно кормила нас завтраками, — кипятился в суде первый помощник капитана Константин Пузанков. — Крен? Да, крен у теплохода был. У погибшего второго штурмана я узнал, что крен был с момента постройки и выравнивался топливом. По нормам топлива не хватало. На рейс Казань—Булгар 9 июля Инякина должна была дать нам 10 тонн топлива и одну тонну масла. В итоге мы ничего не получили. У меня оставалось топливо, на котором можно было съездить туда-обратно. Но если бы нам дали еще топлива, крен можно было бы снизить.

«Лучше бы я его уволил!»

Свидетелей из Перми — работников завода, где ремонтировалась «Булгария», и сотрудников Камского филиала ФГУ «Российский речной регистр», где работал подсудимый Яков Ивашов, — доставили автобусом.

— Инякина пришла ко мне, сказала, что раньше эксплуатировала «Украину», что этот теплоход ей очень дорог, что решила продолжить этот бизнес. Я ее предупредил, что пароход достаточно сложный. Но Инякина сказала, что у нее есть люди, которые его подготовят, — вспоминает директор Камского филиала ФГУ «Российский речной регистр» Борис Кобелев. — Что же касается моего подчиненного Якова Ивашова, был момент, когда я мог его уволить — он вышел на работу с запахом алкоголя и попался. Жалею, что тогда этого не сделал. Лучше бы я его уволил! Он бы сейчас не сидел, а копал картошечку в огороде. Почему после гибели судна Ивашов получил премию в 50 тысяч рублей? Так он ее получил за проделанную до этого работу. Документы-то были отделом кадров подготовлены заранее!

На вопросы гособвинения о том, имел ли Ивашов право не выдать разрешительные документы без наличия формуляра на двигатель, Кобелев ответил, что наличие формуляра обязательно и без него разрешительные документы выдать нельзя.

О том, как судно проверял после ремонта эксперт Яков Ивашов, рассказал Константин Пузанков, присутствовавший во время приемки:

— Двигатели запустились со второго раза, немножко поработали. Их параметры проверили на холостом ходу и заглушили. Потом капитан сходил к Ивашову, принес уже подписанные документы. Ивашов сначала был в машинном отделении, потом проверил теплоход, принял его в эксплуатацию.

Пассажиров отправили на сломанном теплоходе

Несмотря на предупреждения членов экипажа, Инякина потребовала продолжить эксплуатацию судна.

— Мы в Казань из Зеленодольска уже на одном двигателе пришли. Главный механик недоглядел уровень масла в левом главном двигателе, из-за чего он и сломался. Уже в Казани Инякина пригласила эксперта, он осмотрел двигатель и сказал: его своими силами восстановить невозможно, судно нужно поставить на прикол. Но Инякина сказала нам: «Доработаем два рейса, сходим в Булгар, потом в Самару на одном двигателе, а потом посмотрим». С моей точки зрения, это было недопустимо. Пассажирскую эксплуатацию на одном двигателе производить нельзя! — говорил Пузанков.

Поломки для «Булгарии-Украины» были делом привычным. Про них вспоминали пассажиры рейсов, побывавшие на судне в навигации разных годов.

— Я ежегодно ездила в речные круизы вместе с группой инвалидов, сопровождая одну из больных. В одну из таких поездок — до Перми и обратно — 27 июня 2011 года я отправилась на «Булгарии». На корабле мне не понравилось — даже посуды толком не было, к тому же боцман и матросы были пьяные. Я их спрашиваю: почему вы выпиваете? А они отвечают: а вы знаете, в каких условиях мы работаем?! — вспоминала учитель-логопед Татьяна Февралева. — Пароход был в таком состоянии, что даже причалить в Казанском речпорту он не мог сам — его притягивали буксиром.

— Шли в Самару, сломался один двигатель, простояли на рейде часов шесть, пока ремонтировали, — добавила экс-член команды Ширина. — Когда через некоторое время пришли в Тетюши, так там вовсе оба двигателя полетели! Только успели подплыть к берегу, оба дизеля вырубились, электрическое питание на судне отключилось. Пассажиров тогда домой отправляли автобусами. Кого в Самару, кого в Казань. Ремонтную бригаду вызывали из Казани.

Также на суде выяснилось, что ради разрешения на эксплуатацию и работу по туристическим маршрутам Светлана Инякина представила сомнительные документы. Для разрешения требуется, чтобы в компании, занимающейся пассажирскими перевозками на воде, были люди со специальным образованием. Среди сотрудников «АргоРечТура» таких не было, тогда пришлось вписывать «мертвых душ».

— Как в акте приемки оказались мои данные — понятия не имею! — говорил свидетель Хайруллин, директор Казанского пассажирского порта. — Я никогда зам. директора по эксплуатации флота «АргоРечТур» не был, данный акт сфальсифицирован. Как там могли оказаться данные моего диплома? В 2007 году я представлял Инякиной копию данного диплома для получения акта предлицензионной проверки в 2007 году теплохода «Украина».

Дело «Булгарии» — показательное во всех отношениях. Вне зависимости от того, какой будет вынесен приговор (его, кстати, предсказать несложно: Инякина получит больше всех, инспектор Семенов, признавший вину, имеет небольшой шанс получить условный срок). В России малым бизнесом, связанным с обслуживанием населения, очень часто занимаются люди, которыми движет лишь одна цель: разбогатеть любой ценой. Они залезают по самую макушку в кредиты, привлекают к общему делу мужей, жен, бабушек и дедушек, суют взятки направо и налево, чтобы кафе кормило, парикмахерская стригла, а теплоход плавал. И в этой погоне за наживой забывают о самом главном — о качестве услуг. И вроде бы уже всем вокруг понятно: в этом кафе можно отравиться, в парикмахерской — подхватить вшей, на теплоходе — утонуть. Но граждане все равно пользуются услугами фирм и фирмочек. Каждый из них думает: уж со мной-то ничего не случится. А хозяин с таким же тупым упорством подвергает риску своих клиентов. Он живет только одним днем — днем, когда можно заработать.

Лика Исаева,  МК