Нарушения прав граждан в России приняли массовый характер. Как заявил генпрокурор Юрий Чайка в интервью "РГ", за один лишь прошедший год прокуратура выявила полтора миллиона нарушений законов в социальной сфере. По инициативе прокуроров в административном порядке наказано почти 100 тысяч должностных лиц, еще больше привлечено к дисциплинарной ответственности. "А как поступать иначе, если к декабрю прошлого года задолженность по зарплате резко поднялась – почти до 8 миллиардов рублей? За месяц прокуроры сбили ее почти наполовину, до 4,6 миллиарда. Значит, дело чаще всего не в каких-то мировых катаклизмах, а в безответственности самих руководителей предприятий и фирм", – заявил Чайка.
 
Сегодня состоится итоговая коллегия Генеральной прокуратуры. Накануне профессионального разговора о главном мы пригласили Юрия Чайку в редакцию для прямого общения с нашими читателями. Вал поступивших электронных писем, звонков и факс-сообщений убедительно показал, насколько востребована в эти непростые дни прокуратура.

Российская газета: Юрий Яковлевич, многие из тех, кого коснулись кризисные передряги, не знают, в какую дверь стучаться за советом и помощью, где искать правду. Вы могли бы им разъяснить, куда можно обращаться за защитой своих прав?

Юрий Чайка: Мне кажется, что тут и разъяснений никаких не требуется – в органы прокуратуры ежегодно обращается более трех миллионов граждан. Цифра говорит сама за себя. Как правило, третья часть жалоб бывает удовлетворена. То есть мы каждый год восстанавливаем нарушенные права почти миллиона человек. Причем делаем это бесплатно и быстро. Ведь не все у нас юридически грамотны и далеко не каждый решится пойти в суд: нужно нанимать адвоката, платить деньги. Да и дело в суде может рассматриваться месяцами. Поэтому неудивительно, что люди стали активнее обращаться в прокуратуру, где они находят эффективную поддержку.

РГ: Когда и с какими жалобами они обращаются к вам чаще всего?

Чайка: Когда затрагиваются их социальные права. Это невыплата зарплаты, незаконное увольнение, неисполнение трудового законодательства. За один лишь прошедший год наши проверки выявили полтора миллиона нарушений законов в социальной сфере. О чем говорит такая цифра? Что нарушения прав граждан приняли массовый характер. Поэтому прокуроры внесли 180 тысяч представлений, направили в суды почти 400 тысяч исков. По их инициативе наказано в административном порядке почти 100 тысяч должностных лиц, еще больше привлечено к дисциплинарной ответственности. А как поступать иначе, если к декабрю прошлого года задолженность по зарплате резко поднялась – почти до 8 миллиардов рублей?

За месяц прокуроры сбили ее почти наполовину, до 4,6 миллиарда. Значит, дело чаще всего не в каких-то мировых катаклизмах, а в безответственности самих руководителей предприятий и фирм.

РГ: Чем грозит ваше вмешательство для таких бездушных чинуш?

Чайка: Привлечением к различным видам ответственности. В прошлом году за нарушение закона в сфере оплаты труда к различным видам ответственности привлечены 23 тысячи руководителей, из них около пятисот были дисквалифицированы.

РГ: Получается такая картина: приехал прокурор, дал, грубо говоря, пинка – и все заработало. Но почему настолько неэффективна власть на местах, это связано с коррупцией, равнодушием или еще чем-то? Почему чиновники не хотят заниматься людскими проблемами?

Чайка: Здесь возникает целый комплекс вопросов. Конечно, в том числе это и отсутствие инициативы руководителей, и коррупция, и проблемы с финансами, бюджетом. Но мы смотрим прежде всего, как исполняются законы. К нашему сожалению, далеко не эффективно. Яркий пример – пожар в доме престарелых в Коми. Там 17 домов престарелых не имели юридического статуса, хотя по закону должны были иметь. Ответственность за состояние такого рода социальных учреждений возложена на местные власти. И что? Неужели всякий раз нужна трагедия, чтобы начать исполнять законы?

РГ: В нашем разговоре промелькнуло слово "коррупция". Как говорится, помяни черта… Есть ли подвижки на этом фронте? Принят закон, создан государственный совет по борьбе с коррупцией, президент поручил вашему ведомству возглавить эту работу. Когда будут результаты?

Чайка: Работа начата по поручению президента еще до принятия закона. Уже два года как в структуре Генеральной прокуратуры РФ создано специальное подразделение – управление по надзору за исполнением законодательства о противодействии коррупции, аналогичные структуры работают и в субъектах Федерации. Есть и результаты. За год выявлено больше 200 тысяч нарушений законодательства о противодействии коррупции в области государственной и муниципальной службы. В органах местного самоуправления и властных структурах субъектов более 10 тысяч нормативных актов содержали коррупциогенные факторы. Выявлено более 40 тысяч преступлений против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления.

Но мы видим и оборотную сторону медали. Кое-где борьба с коррупцией лишь имитируется, а за взятки привлекают далеко не тех чиновников, кого следовало бы. Возбуждаются десятки тысяч уголовных дел, а до суда доходят на порядок меньше. Ведь нельзя же всех огульно обвинять в коррупции. Большинство госслужащих – честные порядочные люди.

РГ: Президент дал вам и такое поручение – отслеживать финансовые потоки, которые в качестве антикризисной меры направляются сейчас в банковский и производственный секторы. Что удалось отследить?

Чайка: По поручению президента создана межведомственная рабочая группа, куда помимо нас вошли руководители ФСБ, МВД, Росфинмониторинга, Центробанка. Эта группа достаточно эффективно работает. По результатам ее расследований возбуждено уже без малого тысяча уголовных дел, государству возмещено более миллиарда рублей. На базе этой группы мы сформировали еще одну усиленную структуру, которая предметно занимается проблемами экономического кризиса.

РГ: На предприятиях жалуются, что деньги в банки приходят, но оттуда утекают в неизвестном направлении. А кредит на развитие производства не выбьешь.

Чайка: Мы отслеживаем и такие жалобы. Все те банки, которые вошли в схему государственной поддержки, взяты на контроль. Это семь десятков банков.

РГ: Можно назвать какой-нибудь пример, где уже возбуждено уголовное дело?

Чайка: Есть уголовные дела по банку в Москве, по филиалу банка в Орловской области. Они возбуждены за нецелевое использование денежных средств. Могут быть и другие, потому что кое-где с финансами обращаются слишком вольно.

РГ: На сайте Генпрокуратуры есть специальный антикоррупционный раздел. Поступают ли на него сообщения, какие наблюдения вы сделали для себя: люди жалуются открыто или анонимно?

Чайка: Я должен сказать, что анонимных жалоб идет очень немного. Люди не боятся называть себя. За неделю приходит около сотни обращений. Мы проверяем все эти жалобы и даем ответы.

РГ: Удалось с помощью таких сообщений поймать хоть одного коррупционера?

Чайка: Что значит одного? В прошлом году с помощью в том числе таких сообщений после прокурорских проверок возбуждено 3 тысячи 400 уголовных дел по коррупции. Среди обвиняемых – чиновники разного уровня, руководители муниципальных образований – таких около двухсот. Есть заместители руководителей субъектов Федерации. В Орловской области, например, возбуждено более 150 подобных уголовных дел, в том числе в отношении первого заместителя губернатора области и бывшего первого заместителя губернатора, который сейчас находится в Израиле, решается вопрос о его экстрадиции.

РГ: Что касается мэров, то уже говорят, будто наши органы правопорядка к ним неровно дышат. Не перебарщиваем ли и впрямь в отношении мэров? Они все-таки отцы городов, много делают. И столько у них препон, что порой просто вынуждены нарушать какие-то порядки.

Чайка: Еще раз повторюсь: я считаю, что большинство наших чиновников – честные и порядочные люди. В том числе и среди глав городов. Об этом говорит в том числе статистика, если сравнить, сколько у нас в стране городов и сколько мэров оказалось в суде. Но нарушать законы нельзя никому, чем бы это ни оправдывалось. Переступил черту – держи ответ.

РГ: Сейчас в сводках криминальных происшествий появилось много людей, которых раньше никто и пальцем не трогал. Стрелять начали в судей, прокуроров, чиновников высокого уровня. С чем это связано, новый виток криминала?

Чайка: Я бы не стал называть это новым витком криминала. В 1990-е годы у нас были не просто заказные убийства, а целые криминальные войны. Как правило, это бандиты сводили между собой счеты. Сейчас совершенно иной уровень преступности. Счеты сводят уже не бандиты, а бизнесмены, среди которых, кстати, немало бывших бандитов. Естественно, интересы бизнеса нередко затрагивают органы правопорядка. Поэтому со стороны бизнеса следует такая реакция, для многих оставшаяся привычной: убрать с дороги, застрелить, взорвать.

РГ: Для защиты своих сотрудников от таких покушений у милиции есть служба собственной безопасности, у судей – служба приставов. А в прокуратуре есть собственная охрана?

Чайка: Прокуроров, как и всех граждан, должны защищать органы внутренних дел. Оружие следователя и прокурора – это его интеллект и ручка. Нонсенс, если в прокуратуре будут автоматы, пулеметы или еще что-то помощнее. Во всем мире прокуратура ассоциируется с понятием цивилизованной гражданской структуры, где работают образованные люди. Зачем нам еще кто-то с оружием, чтобы нас охранять? К каждому все равно охранника не приставишь. Надо в стране создавать такие условия, чтобы у бандитов не возникло даже мысли поднять руку на прокурора, следователя или судью.

В прокуратуре есть служба собственной безопасности. Но она создана исключительно для того, чтобы искать предателей в собственных рядах.

РГ: И находит?

Чайка: К сожалению, да. Не так чтобы очень много, но и увольняем, и предаем суду. Ведь мы же живем в обществе. Случаются и взятки, и предательство. Хотя прокуратура на протяжении всей истории была, на мой взгляд, наиболее чистым ведомством, где всегда ценилось понятие чести, достоинства, авторитета государевой службы. И люди дорожили своей работой. Мы стараемся укреплять эти традиции. Сейчас, чтобы попасть на работу в прокуратуру, в некоторых регионах очередь по 200-300 человек, у нас практически нет текучести кадров.

РГ: Верховный суд внес в Госдуму законопроект, по которому так называемые лица с особым правовым статусом должны будут привлекаться к уголовной ответственности по решению не следователя, а прокурора. Как вы к этому относитесь?

Чайка: Моя позиция такая: это будет абсолютно правильно. Сейчас изначально заложен конфликт интересов между следователем и прокурором, следователем и судьей, следователем и адвокатом. Прокурор осуществляет надзор за законностью действий следователя, судья выносит решения по его делам – может направить дело на доследование, а может и оправдать обвиняемого. Адвокат – его процессуальный противник. Возникают непредсказуемые коллизии, когда следователь может инициировать проверку в отношении прокурора, осуществляющего надзор за его деятельностью, в отношении судьи, который рассматривает его дело, в отношении адвоката… Это разве нормально, о каком правосудии можно вести речь? Я всегда считал и считаю, что должен быть баланс между надзором и руководством следствия.

Сразу скажу про еще один нонсенс нашего законодательства. Прокуратура лишена права сама возбуждать уголовные дела. Бывает, мы проводим общенадзорную проверку, проверяется крупный холдинг. Нарабатывается материал по правонарушениям. А следователю, чтобы понять, о чем идет речь, чтобы осмыслить весь этот материал, требуется время, и немалое. Пока он изучает материалы и вникает в суть, утрачиваются доказательства, документы, меняется ситуация.

РГ: Есть известное решение, которое было принято в защиту малого и среднего бизнеса, – создать единый реестр проверок, чтобы бизнес "не кошмарили" все, кому не лень. Как это будет работать?

Чайка: По закону о защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении контроля с 1 июля нынешнего года все внеплановые проверки будут осуществляться только с санкции прокурора. А с 1 января будущего года мы будем формировать единый сводный план проведения плановых проверок. Конечно, это колоссальная работа.

РГ: Многие пришедшие письма касаются реформы прокуратуры. В частности, людей интересует, будет ли все-таки реанимирована идея о едином следственном комитете?

Чайка: Я остаюсь горячим сторонником этой идеи. Будет она или не будет осуществлена – это не в моей власти. Я считаю абсолютно правильным создание Следственного комитета при прокуратуре, это движение в правильном направлении.

Почему единый следственный орган имеет право на жизнь? Во-первых, ни в одной цивилизованной стране нет такого положения, чтобы один и тот же состав преступления могли расследовать 3-4 ведомства. Только у нас. Например, терроризм расследуют прокуратура и ФСБ. Экономические преступления – прокуратура, МВД и ФСБ. Как определить, кто и за что тут отвечает?

Во-вторых. У нас четыре ведомства имеют свои следственные аппараты. Одних только начальников – тьма. А будет единый следственный комитет, будет и управленцев в разы меньше. Это и экономия бюджета, и оперативность.

Следующий момент. Сегодня каждое ведомство имеет свои методики расследования, свои учебные подразделения. В едином органе будут единые методики, единые требования, что, на мой взгляд, повысит качество расследования.

РГ: Противники создания единого органа говорят, что неправильно будет разделять следователя с оперативным работником, это плохо отразится на результатах.

Чайка: Прокуратура всегда расследовала преступления без оперативных работников, опираясь на МВД. Следователем пишется поручение, и оперативный работник сопровождает расследование конкретного уголовного дела, например по убийству. Исторически прокуратура брала на себя наиболее тяжкие преступления и расследовала их вполне качественно, хотя и без своего оперативного аппарата. А если объединить следователей и оперативников, это будет сплошное укрытие преступлений и другие злоупотребления.

РГ: То есть в едином следственном органе должны быть объединены только следователи?

Чайка: Безусловно. Поэтому я за единый следственный комитет, а не за службу расследований. Служба расследования – это когда объединяются оперативная служба и следствие, что, на мой взгляд, в корне неправильно.

РГ: Чем можно объяснить, что у нас опять переполнены камеры в следственных изоляторах? Сколько задержаний – почти столько и арестов. Казалось бы, оградили людей от произвола, приняв закон, что арестовать может только суд. Но суды начали без разбора штамповать "решеточные" решения. Следователи их запугали?

Чайка: Проблема есть, ее только что поднимал президент на президиуме Госсовета в Вологде. Переполнены не только следственные изоляторы, но и тюрьмы. В 1998 году, когда пенитенциарную систему передали из МВД в министерство юстиции, за решеткой находились 1 миллион 100 тысяч человек. К 2005 году нам удалось эту цифру довести до 740 тысяч. Наш опыт перенимала для себя Европа. А сегодня опять пошел откат назад.

Президент сказал на президиуме Госсовета, что надо менять карательную политику в государстве. Нельзя держать под стражей людей, у которых мера наказания не связана с лишением свободы. В прошлом году таких сидели 30 тысяч человек, 17 тысяч затем были освобождены на стадии следствия. Зачем было их вообще арестовывать? А в общей сложности за год находились под стражей 75 тысяч человек, которых арестовали без всякой необходимости.

РГ: Как, на ваш взгляд, можно урезонить и следователей, и судей?

Чайка: Следователю, конечно, удобно, чтобы человек сидел, был у него под рукой. Легче работать. И он может пойти в суд за санкцией на арест, минуя прокурора. Я считаю это неправильным. Необходимо обязательное согласие прокурора на арест. Прокурор должен изучить материалы, представленные следователем, их достаточность и законность, и лишь тогда направлять их в суд. А суд примет решение, арестовывать или нет.

РГ: Насколько это поможет сократить число тюремного населения и каким, по вашему, оно может быть у нас?

Чайка: Беда еще и в том, что у нас 87 процентов подследственных сидят больше года. Это люди, которые не осуждены, вина многих, возможно, не будет доказана. А они сидят, дела волокитятся. Я считаю, что преступления небольшой и средней тяжести должны расследоваться по упрощенной схеме. Президент уже дал поручение минюсту и правительству внести в Госдуму поправки в закон по упрощенной процедуре дознания. Чтобы такие дела максимально быстро направлялись в суд.

Вторая позиция, которую мы отстаиваем, – надо поменять подследственность. У нас сегодня преступления небольшой и средней тяжести отданы следователям. А таких преступлений почти 70 процентов. Их вполне может расследовать дознание. Следователь же должен сосредоточиться на тяжких и особо тяжких преступлениях. Тогда он не будет завален мелкими делами и от него можно ждать хорошего качества работы.

Когда все эти меры будут приняты, тогда, очевидно, тюремное население значительно сократится. На мой взгляд, реально оно может быть на уровне 600 тысяч человек.

РГ: Прокурорские работники говорят, что есть ваша установка переходить в оценке работы от количественных показателей к качественным. А подходит конец года – и опять требуют цифру. Спрашивают, как Генеральный прокурор относится к этому?

Чайка: Показатели – это тоже результат работы. Поэтому я отношусь позитивно и к тому и к другому. Чем больше мы выявим нарушений закона, тем меньше их останется. Это еще и профилактика, мы тем самым предупредим какое-то преступление. Но и делать надо качественно, не допускать нарушений, граничащих с преступлением или с административным правонарушением. Нельзя отделять одно от другого, должны быть и качество, и эффективность.

РГ: Военных прокуроров и их жен – вопросы поступили от тех и других – волнует, придется им все-таки снимать погоны или нет?

Чайка: Такая установка уже есть, но сейчас ее реализацию перенесли на более поздний срок. Так решил президент. Я считаю, что это абсолютно правильная позиция. В ведении прокуратур должен оставаться надзор за органами военного управления, но сами они необязательно должны называться военными.

РГ: Сейчас на все лады обсуждают вопрос, как быть с Интернетом, который очень часто используют в своих целях экстремисты. Каким образом влиять на него, закрывать или не закрывать?

Чайка: На наш взгляд, нужен жесткий контроль в Интернете. А как его осуществлять, это должны сказать специалисты. Но контроль должен быть, это очевидно. Ведь там чего только нет! Научат и как бомбу делать, и как объекты взрывать, и как на людей охотиться – разве такие "пособия" нужны подросткам, основным пользователям Интернета? А потом мы удивляемся, почему растет детская преступность. И не только детская. Экстремисты приспособили это ноу-хау для своих преступных целей, значит, государство и общество должны найти противоядие.

РГ: Юрий Яковлевич, чтобы ответить на все пришедшие вопросы, не хватит ни дня, ни ночи. Мы передадим письма в Генпрокуратуру. Вы поручите своим сотрудникам разобраться?

Чайка: Они будут рассмотрены установленным порядком, как и все обращения граждан. Если там указаны адреса, дадим ответ.

"Российская газета" – Федеральный выпуск №4855 от 25 февраля 2009 г.