Публичная база данных преступников, совершивших сексуальные преступления против детей, поможет удержать часть педофилов от определенных действий, но этого мало

Уполномоченный по правам ребенка при президенте РФ Анна Кузнецова 17 сентября предложила создать в России реестр педофилов. Заявление в официальном Instagram омбудсмена было сделано после того, как стало известно об изнасиловании и убийстве двух девочек в Рыбинске.

Справка

Это не первая попытка создать в России базу данных, где были бы сохранены персональные сведения о людях, осужденных за преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетних. Еще в 2010 году об этом говорила Ольга Костина, бывшая тогда председателем правления правозащитного общественного движения «Сопротивление».
В 2017 году с аналогичной инициативой в Госдуме выступила вице-спикер Ирина Яровая. Среди прочего, Яровая предложила установить пожизненное заключение за преступления сексуального характера, совершенные в отношении детей до 12 лет. Однако эта инициатива не была доведена до принятия конкретного закона.

В 2019 году число преступлений против половой неприкосновенности детей и подростков выросло на 19,3% по сравнению с 2016 годом. Об этом в феврале 2020 сообщали «Известия» со ссылкой на статистику Генпрокуратуры. Если в 2016-м было совершено 12,4 тыс. насильственных преступлений против детей, то в 2019 их число выросло до 14,8 тыс.

Согласно Уголовному кодексу, изнасилование несовершеннолетнего наказывается лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет, а ребенка, не достигшего 14-летнего возраста – от двенадцати до двадцати лет. При этом возможно и пожизненное лишение свободы.

Как в других странах?

Реестры лиц, совершивших сексуальные преступления, уже несколько лет действуют в ряде стран Европы и США. В Польше с 1 января 2018 функционирует реестр лиц, обвиненных в растлении малолетних. В Австралии также есть реестр педофилов.

«Большинство людей знают, что педофилы реабилитируются редко. «Один раз преступник, всегда преступник!» – это печальная правда» – говорится в аннотации на сайте.

Аналогичная система контроля за людьми, совершившими сексуальные преступления, есть в США. Здесь в 1996 году был принят «закон Меган», обязывающий правоохранительные органы предоставлять открытый доступ к сведениям базы данных о лицах, совершивших сексуальные преступления.

Сайты, содержащие сведения о них, есть в каждом штате, также существует общенациональная база, созданная ФБР. Здесь можно найти информацию о сексуальных преступниках, проживающих во всех 50 штатах США, округе Колумбия, Пуэрто-Рико, Гуама и на территории проживания индейских племен. В США, по данным на осень 2019, были зарегистрированы 752 000 сексуальных преступников.

Вся информация в американских базах данных является публичной. Здесь обнародованы имя, фамилия преступника, его фото. Нахождение в реестре является пожизненным.

При этом в данных ФБР не указывается отдельно количество сексуальных преступлений против детей.

Нужны ли реестры педофилов в России?

Публичная база данных преступников, совершивших сексуальные преступления против детей, поможет удержать часть педофилов от определенных действий, уверен Лев Щеглов, доктор медицинских наук, профессор, президент национального Института сексологии.

– При соблюдении ряда условий, считаю, что это очень логическая мера. В подавляющем большинстве штатов США такая система регистрации работает эффективно. Так как педофилия признается особо опасным, социально неприемлемым преступлением, то считается вполне уместным, чтобы люди знали, кто рядом с ними купил домик.

Есть специальные сайты, куда можно зайти и увидеть, например, что господин Джонсон отсидел определенный срок за педофильные преступления, и теперь он наш сосед.

Это основная логика: педофил знает, что он открыт, подконтролен.

Но дальше начинаются детали. Есть вероятность внесудебных расправ, особенно в глубинке, где население настолько же дремуче, насколько агрессивно. Однако мне кажется, России это никоим образом не должно грозить. При таком обилии силовых структур обеспечить соблюдение гражданских прав педофилов в России, мне кажется, совершенно реально. Потому что иначе надо вообще скрывать, что люди сидели за какое-либо преступление. Вдруг найдется безумец, который начнет преследовать бывших преступников? – говорит Щеглов.

По его словам, специфика российской действительности такова, что нередко закон бывает неплох, а правоприменение ужасающе.

Создание реестров гораздо лучше, нежели то, что сейчас происходит: человек отсидел за педофильные преступления в Курске, а потом уехал в Рязань и работает начальником детских летних лагерей. И такое случается довольно часто.

– Так как я часто присутствую в качестве эксперта в судебных процессах, то знаю: достаточное количество людей отправились по этой страшной статье в лагеря, будучи невиновными. Оговоры, месть со стороны бывших супругов, обвинение в педофилии как козырь для завладения имуществом, и т.д. Но это относится не только к данной проблематике, можно быть невинно осужденным по любой статье.

Печально, но это проблема вообще нашей правоохранительной практики, при которой количество оправдательных приговоров сегодня чуть меньше, чем при товарище Сталине.

Все эти вопросы мы должны обсуждать в контексте российской действительности, а она несколько специфична. У нас много неправосудных приговоров. Не может быть справедливой система, в которой формально адвокат и прокурор – это равноправные стороны в состязательном процессе, а доля оправдательных приговоров составляет около 0,3%. Такого просто не бывает. Даже математики ошибаются в 5% из 100.

Контекст неблагоприятный и страшный. Вспомните, когда был людоед Чикатило, до его поимки расстреляли двух человек, которые, убежденные методами следствия, взяли вину на себя, – полагает Щеглов.

Ученый считает, что уровень преступности может снизить только неотвратимость наказания за совершенное преступление, а не его ужесточение. И приводит в пример Китай, который входит в список самых коррумпированных стран несмотря на то, что чиновников расстреливают прилюдно за взятки.

– Поэтому если говорить о методологии, введению реестра педофилов должна предшествовать настоящая междисциплинарная дискуссия с участием специалистов. Не депутатов, не чиновников, а психологов, психиатров, сексологов, педагогов, представителей прокуратуры, адвокатуры, общественности, то есть должно быть профессиональное обсуждение, и оно должно быть доведено до публики, – говорит Щеглов.

Что делать и как предотвратить?

Алексей Гавришев, адвокат, член совета МОО ассоциации юристов России полагает, что введение «реестра педофилов» – всего лишь одна из мер защиты неприкосновенности несовершеннолетних.

– Законодатель пытается также вводить браслеты для педофилов, но отслеживать каждого практически нереально. Не стоит забывать, что педофилы – психически больные люди, нуждающиеся в применении мер медицинского характера, а не окольцовывания браслетами. Однако инициатива о введении реестра педофилов не так плоха, и позволит оградить детей хотя бы от лиц, содержащихся в этом реестре.

Пока действительно, ведение учета и меры медицинского характера видятся наиболее эффективными. Есть еще вариант химической кастрации, однако с учетом несовершенства судебной системы есть большая вероятность судебной ошибки, что недопустимо. Поэтому, в случае с медицинским воздействием, речь идет в основном о психиатрических клиниках.

В любом случае, бороться необходимо, в первую очередь, с обеспечением безопасности самих детей ведением реестров и специализированных учетов людей, склонных к подобным преступлениям, а также законодательным ограничением всевозможной пропаганды, – считает Гавришев.

О том, что необходим комплекс мер, и реестр педофилов не должен быть единственной мерой для контроля за ними, говорит Игорь Комиссаров, экс-старший помощник председателя Следственного комитета РФ, генерал-майор юстиции.

– Нам нужен не сам реестр педофилов. Нам необходимо, чтобы детей оградили от сексуальных преступлений.

Реестр может стать одной из мер – комплексных, грамотных, которые позволят минимизировать совершение таких преступлений, но сам по себе он не сработает.

Обсуждение этой темы идет уже достаточно давно, более 10 лет. Что изменилось за это время? Ужесточили ответственность педофилов за совершенные преступления, предусмотреть возможность химической кастрации. И больше ничего.

Педофилия – это болезнь, когда человек в качестве сексуального объекта выбирает несовершеннолетнего. В большинстве случаев, это около 80%, сами педофилы в детстве были жертвами сексуального насилия.

Почему часто именно дети становятся жертвами таких людей? В семье постоянно учат, что взрослый – авторитет. Ребенку дали конфетку и он не чувствует опасности. Многие преступления в этой сфере латентны, ребенок не способен осознавать, что в отношении него совершается преступление, а насилие он воспринимает как норму поведения.

Те случаи, которые нам известны, это самая верхушка айсберга. А то, что происходит в семьях, мы часто не знаем, потому что дети не сообщают об этом, – говорит Комиссаров.

О том, что важно не столько занести педофила в определенный список, сколько предотвратить правонарушение – при помощи профилактической работы в школе и семье, говорит Татьяна Кусайко, заслуженный врач Российской Федерации, заместитель председателя комитета Совета Федерации по социальной политике.

– Здесь важно доверие между ребенком и родителями, разъяснительная работа с детьми о том, что нельзя просто отправлять фото в соцсетях, что нельзя поддаваться на угрозы или уговоры. Нужно проводить собрания в школах, проводить работу с родителями и с детьми. Не разово, а постоянно.

Может, это должны быть специальные уроки в школах, в детских учреждениях. Больше информировать о потенциально опасном поведении взрослых и о том, как нужно в этом случае себя вести.

Ребенок не должен бояться обратиться за защитой к родителям, в полицию, к знакомым. Родители должны быть внимательней к детям, обращать внимание на перемены в поведении или настроении, даже если это маленький ребенок, или не списывать, например, на пубертат, если это подросток, – говорит Кусайко.

Алла МОЖДЖЕНСКАЯ, Милосердие