Почти год столичную милицию возглавляет Владимир Колокольцев. Она занимает особое место. Все новации, удачные и не очень, начинаются здесь. Если получается хорошо, опыт распространяется по всей стране.

Что изменится в работе милиционеров и в их отношении к людям? Как будет сокращаться количество сотрудников, повысят ли зарплату? От каких функций милицию избавят, увеличится ли наша защищенность? На "Деловом завтраке" в "Российской газете" начальник ГУВД Москвы генерал-майор милиции Владимир Колокольцев не избегал неудобных вопросов.

Тревожный месяц май

Российская газета: Владимир Александрович, после недавних терактов все с тревогой ожидают предстоящих майских праздников. Что вы посоветуете москвичам: с цветами и музыкой выходить на улицы или все-таки, от греха подальше, уехать на дачи?

Владимир Колокольцев: Конечно, в такой праздник надо выходить с цветами и музыкой. Но при этом проявлять бдительность и осмотрительность.

Власти делают все, чтобы обеспечить безопасность москвичей и всех гостей. Вот только один пример: мы попросили московское правительство выделить нам дополнительно 24 миллиона рублей для закупки дополнительных рамок металлодетекторов. Их установят в местах массового скопления, где будут проходить основные праздничные мероприятия.

РГ: Но, наверное, многое зависит не столько от техники, а от тех, кто ею управляет. Кстати, после печальных событий, связанных с терактом, все отмечали слаженную работу милиции. Нам обязательно нужна большая беда, чтобы так хорошо действовали все службы?

Колокольцев: Теракты потребовали выработать алгоритм нашей реакции. При этом всегда во главу угла я ставлю человеческий фактор. У нас же есть пример, когда рядовой милиционер на станции метро "Рижская" несколько лет назад заподозрил в поведении смертницы неадекватность и таким образом фактически сохранил десятки человеческих жизней.

Так же правильно организовал службу несколько лет назад в Тушине на фестивале рок-песни "Крылья" генерал Лаушкин, начальник Управления охраны общественного порядка. Он сейчас работает начальником УВД Западного округа. На фестиваль тогда собралось до 100 тысяч молодых людей. Алексей Сергеевич категорически запретил пускать кого-либо на территорию стадиона без досмотра. И даже когда его спрашивали: а женщин? И женщин. Поставили два бункера под изъятые бутылки и прочие опасные предметы. Что получилось? Две смертницы подошли к входу, увидели, что всех проверяют, пошли к другому входу. Там тоже всех проверяют. Тогда одна себя взорвала у центрального входа, а вторая – чуть дальше. Вместо сотен возможных жертв, если не тысяч, погибли несколько человек. Ведь что такое стотысячная толпа? Поднялась бы паника, передавили бы всех.

РГ: Проверки автобусов, приходящих в Москву, дают какой-то результат?

Колокольцев: Проверки нужны не только для конкретного результата, но носят и профилактический характер. На одну из смертниц, которая ехала в автобусе, даже пассажиры обратили внимание: вроде бы она и беременная, а живот у нее продолговатый. Вопреки всем канонам природы. Сидела в куртке, наглухо застегнутая, старалась никуда не выходить. Ее поводырь подходил к ней регулярно, спрашивал, как она себя чувствует. Казалось бы, переполненный автобус. Есть настораживающие признаки. Неужели нельзя было подойти к водителю автобуса, сотрудникам ГИБДД, которые регулярно останавливают, указать на подозрительную пассажирку?

РГ: В Москве появятся плакаты, на которых вместе с маршалами Победы будет Сталин. Отношение к Сталину – разное. Возможно, кто-то захочет сорвать или повредить его изображение. Будет ли московская милиция охранять эти плакаты?

Колокольцев: Ко всем плакатам, которые вывешивает городская власть, у нас отношение одинаковое. Специально постовых возле этих плакатов выставлять не будем. Но попытки вандализма по отношению к любым разрешенным символам, атрибутам, изображениям, транспарантам мы будем пресекать.

Патруль возвращается

РГ: Вы уже осмотрелись в новой должности. С чего вы в первую очередь начнете перемены в московской милиции?

Колокольцев: С дежурной части. Это – лицо всей милиции. Человек может один раз за всю жизнь побывать в дежурной части, и впечатление у него останется на всю жизнь.

РГ: Что конкретно будет меняться?

Колокольцев: Мы постараемся максимально сохранить кадровый потенциал в наших районных подразделениях, мало того, постараемся укрепить его. После майских праздников вернем в наши районные подразделения патрульно-постовую службу.

Года полтора назад было принято решение изъять сотрудников ППС из территориальных отделов внутренних дел и объединить их в полки на уровне окружного звена. Что получилось? Те милиционеры, которые постоянно несли службу на конкретной территории, знали дворы, подворотни и все закоулки, вдруг оказались оторваны от этих районов. Они только на дорогу к месту постоянной дислокации своего полка тратят по два-три часа. И, самое плохое, когда человек чувствует себя прикомандированным. Он не привязан к вверенной территории, не переживает и особо не отвечает за нее. Сегодня – одна улица, завтра – другая. А руководители на местах не в состоянии качественно проконтролировать несение службы.

Более того, мы сейчас готовимся применить новую форму патрулирования московских улиц и площадей. Она должна себя оправдать, хотя апробировать мы ее еще не успели.

РГ: Речь идет о каком-то техническом нововведении?

Колокольцев: Нет, общественном. Собираемся пригласить наших ветеранов по месту жительства организовать совместное патрулирование. Наши милиционеры-ветераны, невзирая на их бывшие должности и звания, могут нести службу вместе с патрульными постовыми нарядами, с молодыми милиционерами. Смысл такой новации и в передаче опыта сотрудникам, и в усилении общественного контроля. Ветеран и нарушителя поможет задержать, и милиционеру, если потребуется, по рукам даст.

Кто крайний в милицию

РГ: Не очень, мягко говоря, хороший имидж милиции объясняют тем, что туда из-за маленькой зарплаты идут люди не самые отборные. Какая сейчас средняя зарплата в милиции и есть ли перспективы ее повышения?

Колокольцев: В Москве, с учетом надбавки со стороны руководства города, у рядового милиционера зарплата около 23-24 тысяч рублей. В ходе реформирования, сокращения личного состава планируется увеличение заработной платы рядового сотрудника до 60 тысяч рублей. У нас запланировано провести эту реорганизацию до конца следующего года. Будем реалистами: пока не изменятся условия службы, очереди на работу в милиции не будет.

РГ: А такая очередь не стоит?

Колокольцев: Очередь, к сожалению, не выстраивается. Это зависит не только от уровня заработной платы. Здесь много составляющих. Все вопросы нужно решать в комплексе. С одной стороны, нужно наводить порядок в собственных рядах, а с другой – создавать материальную основу для того, чтобы человек устраивался в милицию. Если сосед по лестничной площадке, который всю жизнь проработал в органах, влачит на пенсии нищенское существование, какой может быть пример и стимул для молодого человека? Парень, например, романтик, насмотрелся хороших фильмов, отслужил в десанте и, может быть, пошел бы к нам. Но зачем? Чтобы за двадцать лет заслужить пенсию всего в несколько тысяч рублей?

РГ: Пенсии тоже – маленькие?

Колокольцев: А пенсии начисляются у нас очень интересно. Да, надбавок много, но даже те 22-24 тысячи рублей, которые получает рядовой сотрудник, это не чистая его зарплата, от которой идут отчисления в Пенсионный фонд. Это всякого рода премиальные за сложность, за сверхурочные, за работу со спецаппаратом. А чистый оклад около 5 тысяч рублей. С него и пенсия начисляется.

Обнадеживает, что руководство страны уже заявило: эти проблемы нужно решать.

РГ: Концепция реформы МВД предполагает финансирование милиции полностью из федерального бюджета. Вы не опасаетесь лишиться денежной подпитки Москвы?

Колокольцев: Уверен, что перевод московской милиции на федеральное финансирование никоим образом не сведет к минимуму поддержку со стороны городских властей. А вообще перевод на федеральное финансирование – благо для большинства регионов России. У меня есть с чем сравнить, например, ту же Орловскую область, где я возглавлял УВД и Москву. Это небо и земля. Там сотруднику милиции на обмундирование годами задолженность не выдается. Посмотришь на милиционера, у него уже форма вся истлела, а местные власти денег не выделяют. В подразделениях только на 30 процентов обеспечены вооружение и боеприпасы.

В сутки на одну машину ГИБДД выделяется пол-литра бензина. Надо ли удивляться, что инспекторы кормятся за счет проезжающих?

Сокращать – не резать

РГ: Любые сокращения болезненны для каждого коллектива. А они вам предстоят. На сколько уменьшится московская милиция?

Колокольцев: Мы до конца этого года должны сократить 12 тысяч личного состава и в следующем году – еще 10 тысяч. Если сейчас у нас 98 с лишним тысяч сотрудников, то, соответственно, уйдут за два года 22 процента. К концу следующего года останется 78 тысяч человек.

РГ: За счет каких подразделений будете урезать штаты?

Колокольцев: Сокращения ради сокращения не должно быть. Необходимо максимально оставить те службы и те наши подразделения, которые непосредственно заняты раскрытием и расследованием преступлений, охраной общественного порядка.

Одно из моих первых движений в плане реформирования – это упразднение службы борьбы с правонарушениями на потребительском рынке. Извините, что делать милиционеру на рынке? Ходить и заниматься поборами? Если есть масса специально для этого ориентированных организаций, которые непосредственно должны заниматься такими вопросами. С 1 марта сотрудник милиции даже не имеет права составлять протокол на качество реализуемой продукции. Есть санэпидемнадзор – вот путь они эту продукции и проверяют на качество.

РГ: Президент на коллегии МВД потребовал освободить милицию от не свойственных ей обязанностей.

Колокольцев: Сколько на милицию навешано функций? Я иной раз даже удивляюсь, чем мы занимаемся. Например, у нас есть целое управление экологической милиции. В то же время существует минприроды, Росприроднадзор. Зачем милиционерам ходить с приборами, измерять загазованность, качественное состояние водоемов? Нечего нам там делать.

У нас выделили целую Федеральную службу по контролю за оборотом наркотиков, забрали весь личный состав, который этой темой занимался. Год подождали, два, Служба заработала. Почему же мы должны до сих пор заниматься наркодельцами? Почему мы должны за счет и без того ограниченных кадровых ресурсов обеспечивать конвоирование тех преступников, которых они задерживают?

Другой пример – давно в стране создана Федеральная миграционная служба. Большое количество наших подразделений и сотрудников автоматически оказалось в этой службе. А это паспортные столы, ОВИРы, причем с помещениями, оборудованием и техникой. Но у нас эти подразделения, помимо прочего, занимались розыском должников, алиментщиков. То есть выполняли решения судов по исполнительным листам. Теперь люди ушли, а их функциональные обязанности остались в милиции. Ведь в законе о Федеральной миграционной службе функции такого розыска не прописаны. В результате в половине регионов эту работу повесили на милицию общественной безопасности, на участковых, которые и так бумагами перегружены. В другой половине – на уголовный розыск, где тяжких и особо тяжких преступлений хватает. И получилось то, что получилось. Я уж не говорю про эти пресловутые медвытрезвители.

РГ: Милиция еще и "уклонистов" от военной службы отлавливает?

Колокольцев: На днях я получил представление из прокуратуры, что один наш начальник РОВД, вопреки существующему совместному приказу с минобороны, не обеспечил рассылку повесток призывникам. И я должен наказывать этого начальника райотдела. За что? Разве призыв в ряды Вооруженных сил – это функция милиции? Тем не менее наши сотрудники обходят жилой сектор, вручают повестки, начальник ГУВД в свой адрес получает целые петиции и пачки жалоб.

Доходит до курьезов. На Хорошевском шоссе есть общежитие ГИТИСа. В прошлом году сотрудники милиции приехали, забрали оттуда студентов и привезли в военкомат. Можете представить, какая поднялась волна? Возмутился ректорат, в мой адрес пришли обращения от председателя Комитета Госдумы по безопасности, от общественных организаций. Оказалось, какой-то сотрудник военкомата списки перепутал.

РГ: А лицензионно-разрешительная система должна оставаться при МВД?

Колокольцев: Функции технического осмотра и регистрации автотранспорта должны уйти в гражданские ведомства. А лицензионно-разрешительные подразделения, которые занимаются оружием и ЧОПами, я считаю, надо оставить в милиции. Потому что порой гражданскому служащему очень тяжело принять принципиально правильное решение, когда им противостоят при решении того или иного вопроса целые конгломераты наших служб безопасности и частных охранных предприятий.

РГ: Сокращение милицейских рядов, более чем на 20 процентов в течение двух лет, не многовато ли?

Колокольцев: В чем изначально была сердцевина решения о возможных сокращениях? Если у государства нет возможности содержать армию в таком состоянии, в котором она должна находиться, тогда нет смысла содержать ее голодной, разутой и раздетой. Здесь гораздо больше вреда. И если мы будем делать вид, что сотрудник милиции качественно выполняет обязанности, а мы знаем реально, что у нас кадровый потенциал не соответствует тем требованиям общества, который от него ожидается, конечно, нужно сокращать. Надо содержать в таком количестве эту армию, чтобы она не была на содержании местного населения. На постое не стояла. Потому что эту дельту часть сотрудников где-то восполняет, причем за счет местного населения. Когда наши финансисты просчитали, посмотрели, сколько необходимо денег найти в бюджете страны для того, чтобы качественно, на порядок выше, поднять зарплату для сотрудников милиции, таких денег физически в бюджете не оказалось.

РГ: Было проведено серьезное социологическое исследование, показавшее, что до 70 процентов сокращенных милиционеров предположительно уйдут в криминальные или околокриминальные структуры. То есть они там уже востребованы, проводится своеобразный рекрутский набор. Такая цифра вас не пугает?

Колокольцев: Если сотрудник милиции работает с такими устремлениями и готовится уйти в криминал, тем более от него нужно избавляться. Но я не был бы столь категоричен. У нас достаточно мест в учреждениях и организациях, предприятиях для того, чтобы трудоустроиться и получать не меньшую зарплату, чем в милиции.

С другой стороны, почему многие милиционеры, даже уходя на заслуженный отдых, встревают в какие-то ситуации, пресекают правонарушения? Потому что они уже так воспитаны, это у них в крови. Чтобы уйти в криминал, им надо преодолеть серьезный психологический барьер. А тот, кто в милиции законы нарушал, тот и после увольнения это продолжит.

Эх, дороги

РГ: Много разговоров о транспортном коллапсе в Москве. Мол, развязки не в ту сторону сделаны с Третьего кольца, отсюда пробки, один ряд упирается, пересекается с рядом въезжающим. Милиция, ГАИ как-то высказывают свое мнение на совершенствование транспортного движения?

Колокольцев: Понятно, что организация дорожного движения возложена на органы исполнительной власти. Даже установкой того или иного знака занимается не ГИБДД, а комиссия по безопасности дорожного движения в префектурах. ГИБДД только имеет возможность и право инициировать рассмотрение того или иного вопроса на этой комиссии. ГИБДД вносит предложение – установить тот или иной знак в определенном месте. Комиссия уже решает, установить его или нет.

РГ: Ваши сотрудники в этой комиссии есть?

Колокольцев: Да, входят в состав, обладают правом голоса, но в целом решает комиссия.

Другое дело, неправильно, когда от сотрудников милиции не зависит решение о возведении того или иного здания на территории города. Представители милиции должны входить в градостроительную комиссию и определять, можно выделить площадку для строительства дома или нельзя. Мы смотрим на эти вещи совсем иначе: есть ли там удобные подъезды, можно ли туда проехать пожарному расчету, машинам "Скорой помощи". Если бы нас спросили, стоит здесь возводить то или иное здание, мы во многих случаях ответили бы категорически – "нет".

Сколько сидеть

РГ: Недавно вы предложили увеличить ответственность за несанкционированные массовые выступления. Вы считаете, что люди не имеют права на протест, даже если он не разрешен властями?

Колокольцев: Вот, из меня уже создали образ какого-то жестокого человека, деспота. То, о чем я говорю, не имеет никакого отношения к политике. Пусть протестуют, если надо. Речь совершенно о другом. Почему у судебной власти есть время для разбора с административно задержанным хоть целый месяц на принятие решения, а у представителя исполнительной власти, милиционера, – три часа на несколько десятков человек задержанных, 60 процентов которых – выходцы из других регионов, без всяких при себе документов? Даже просто по телефону накрутить и проверить, где он зарегистрирован, где он прописан, то есть удостоверить его личность для того, чтобы материал правильно оформить и направить его для рассмотрения мировому судье, у нас такой возможности нет. Но появление одной только фразы в статье закона, предусматривающей ответственность за эти несанкционированные мероприятия, "вплоть до административного ареста", позволяет мне это трехчасовое время для разбора со всеми задержанными автоматически увеличить до 48 часов. Но опять-таки дело не в 48 часах. Нам нужно время, чтобы правильно разобраться с задержанным человеком.

РГ: А других вариантов нет? Двое суток сидеть за решеткой, ожидая, когда выяснят твою личность?

Колокольцев: Я предлагал и другой вариант, чтобы не идти по пути ужесточения. Если для выяснения личности отводится всего три часа с момента доставления человека в отделение, давайте тогда сделаем исключение для участников несанкционированных акций. Продлим время их задержания до рассмотрения дела мировым судьей. Представители судебной власти будут вместе с сотрудниками милиции находиться в этом подразделении и рассматривать материалы. Тем самым мы и права человека будем соблюдать так, как должны это делать.

РГ: К зарубежному опыту обращались?

Колокольцев: Разумеется. Мы запросили у наших коллег, руководителей полиции столиц некоторых государств – Израиля, Турции, Франции – их санкции, их законодательство в отношении подобных административных правонарушений. Париж – до трех лет лишения свободы со штрафом 45 тысяч евро. А если при этом участник массового мероприятия в городе Париже закрывает, прячет под маской свое лицо – до шести лет лишения свободы. А у нас – от 500 рублей до 2 тысяч рублей.

Доходы в закрытом режиме

РГ: Вы и ваши коллеги заполнили имущественные декларации? Это можно прочитать в открытом доступе?

Колокольцев: Откровенно говоря, я с трудом представляю, как может сотрудник, всю жизнь находящийся на оперативной работе, выплескивать на всеобщее обозрение, где у него квартира, где дачный участок. У меня столько "крестников" появилось за годы службы. Многие пойманные преступники открыто обещают отомстить нашим сотрудникам. Есть моменты, не скрою, и у меня они были, когда в подъезд заходишь, готовишь оружие. Считаю, что сыщикам, оперативникам нельзя выставлять на открытое обсуждение эти сведения.

А так, я одним из первых заполнил и передал своему руководству декларацию. В МВД создано целое подразделение, которое будет заниматься проверкой.

РГ: Вы попали на эту должность в очень нехорошее для милиции время, это время "синдрома Евсюкова". В последнее время образ милиционера в общественном сознании складывается с помощью кино. В советские времена фильмы, связанные с милицией, вызывали огромный интерес, режиссеров консультировали специалисты. Сейчас совершенно не так. Сценарий берут с потолка, экспертов вообще не приглашают. Что можно сделать, чтобы создать реальный, не иллюзорный образ милиционера?

Колокольцев: Когда вышел на экраны фильм "Груз 200", я его посмотрел и захотелось душ принять. Я сам "груз 200" из Афганистана в свое время привозил, видел трепетное отношение к нему со стороны работников аэропорта, местных исполнительных организаций, исполнительной власти. Больше всего меня поразило, когда прочитал в титрах, что фильм создан при финансовой поддержке Федерального агентства по кинематографии. Так почему мы обижаемся на то, что в милиции творится? Удивляемся, что дебилы среди молодежи появляются? Надо определиться, кого мы хотим видеть членами своего общества. Если нормальных людей – мы должны этих людей воспитывать. А воспитать на фильме о Соньке-золотой ручке или "Груз 200" вряд ли получится.

РГ: Вы снимались в эпизоде фильма "На углу, у Патриарших". Вы самого себя играли?

Колокольцев: И роль свою играл, и авторы сценария в этом фильме использовали конкретные эпизоды моей биографии, я это не скрываю, это действительно было так. Ряд сюжетов буквально списаны с моей жизни. В фильме по-доброму показаны и проблемные вопросы. А когда смотришь фильмы и видишь, что побеждают члены криминальной бригады, а сотрудники представлены недоумками, о каком положительном образе милиционера может идти речь?

РГ: Когда выдается свободное время, чем увлекаетесь?

Колокольцев: Свободного времени нет.

РГ: И хобби нет?

Колокольцев: Сейчас нет.

РГ: Говорят, вы любите мотоцикл: в шлеме по Москве погонять? Фотографируете, увлекаетесь живописью? А еще вы – заядлый рыбак и охотник?

Колокольцев: Все это отложено на более спокойные времена. Сейчас свободного времени вообще нет. Больно и обидно, но это так.

РГ: Как вы думаете, нам удастся переломить ситуацию с милицией в принципе?

Колокольцев: Я – оптимист по натуре. Чувствую, что уже перелом наступает. Несколько месяцев назад, столько различных проблемных вопросов выплескивалось, в том числе и в средствах массовой информации. Сейчас количество негатива пошло на убыль. Если оперировать цифрами, у нас в два раза, по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, сократилось количество чрезвычайных происшествий с участием сотрудников милиции.

Анекдот от Колокольцева

Сидит генерал с удочкой на берегу пруда. Долго сидит, но нет даже поклевки. Вдруг с неба раздается голос:

– Что, служивый, не клюет?

Генерал (торопливо крестясь):

– Не клюет, Господи, не клюет!

Голос (задумчиво):

– То-то же. И фиг прикажешь.

---