Министерство юстиции разрабатывает законопроект, который уже стал настоящей сенсацией в местах не столь отдаленных: один день, проведенный в следственном изоляторе, предлагается приравнять к двум суткам колонии. Такой коэффициент будет действовать при зачете срока наказания. (Фото: Аркадий Колыбалов, "РГ")

А неопасным подсудимым предложат до приговора посидеть хоть и дома, но в неволе. Сейчас как раз разрабатывается механизм домашнего ареста. Подробности новых законодательных инициатив сообщил корреспонденту "РГ" начальник правового управления Федеральной службы исполнения наказаний РФ Олег Филимонов.

Российская газета: Предложение ввести "льготную выслугу" для сидельцев сизо уже вызвало широкий резонанс в зонах. Люди даже в газету звонят, волнуются: когда норма будет принята?

Олег Филимонов: Соответствующий законопроект уже практически разработан в министерстве юстиции. После необходимых согласований он должен быть направлен в правительство.

РГ: Это реалистичная новация или благие пожелания?

Филимонов: Речь идет о разработке новых правовых норм – серьезной работе на очень высоком уровне. Мы приступили к ней после обращения в правительство РФ Уполномоченного по правам человека в РФ Владимира Лукина. Было поручение правительства – подготовить законопроект. Мы его выполнили.

РГ: Почему срок предварительного заключения предложено рассчитывать по "льготному тарифу"?

Филимонов: Согласно решению Европейского суда по правам человека, условия содержания подследственных не должны быть хуже, чем осужденных. У нас же получается, наоборот, в сизо находиться намного тяжелее, чем в колониях. Заключенные находятся в камерах и более изолированы от внешнего мира – в изоляторах свидания даются только с разрешения следователей и судей. В сизо прогулки строго по расписанию, да и бытовые условия в колонии гораздо лучше.

РГ: А как будет рассчитываться срок домашнего ареста?

Филимонов: Никаких подобных коэффициентов для домашнего ареста мы не планируем. Проблема в другом: сейчас нет механизма, как обеспечить применение этой меры. Доходит до курьезов. В одном регионе суд отпустил обвиняемого под домашний арест и возложил контроль на местный отдел внутренних дел. Так они поставили милиционера возле двери арестованного.

РГ: На всех "домашних" заключенных часовых хватит?

Филимонов: Не хватит. К тому же в таком случае охрана по сути не имеет никаких прав. Она может только следить, чтобы человек не убежал. Поэтому президент России поручил разработать законопроект о домашнем аресте.

РГ: В чем будет ограничен человек, арестованный в собственной квартире?

Филимонов: По закону суд, назначая домашний арест, выносит ряд ограничений, например, запрет пользоваться средствами связи, общаться с определенными лицами, посещать некоторые места, если человека не обяжут постоянно сидеть дома. Но как проконтролировать, скажем, запрет на связь? Представьте, у человека дома интернет, сотовые телефоны у родственников. Мы не можем отключить всю связь, потому что члены семьи не арестованы. Поэтому предлагается ввести выборочные проверки, а также использовать иные методы. К тому же домашний арест должен применяться для обвиняемых в незначительных преступлениях средней и небольшой тяжести.

РГ: А как отнесутся другие обитатели квартиры к таким проверкам и ограничениям? Их мнение будут учитывать?

Филимонов: Обязательно. Такой арест применят только с письменного согласия родных.

РГ: Не думаете взять на вооружение европейский опыт с их просторными тюрьмами?

Филимонов: Европейская система, как и наша, имеет свои достоинства и недостатки.

РГ: Зато там не посылают в Сибирь.

Филимонов: У них другие проблемы. Исторически сложилось, что европейский заключенный располагается в одноместной камере. Но в последнее время в странах Евросоюза стало расти число арестантов, и мест уже не хватает. Поэтому камеры при тех же размерах делают двухместными. А Совет Европы уменьшил нормы до 4 квадратных метров на арестанта в многоместной камере.

РГ: Теперь это и российский метраж для арестанта?

Филимонов: Да, эта норма стала обязательной и для российских следственных изоляторов. Но осужденные у нас отбывают срок в колониях, в совершенно других условиях. А для особо опасных преступников осталось только семь тюрем. Туда могут перевести из колонии за плохое поведение, но не больше чем на три года.

Или, по решению суда, на пять лет, а оставшийся срок арестант будет отбывать уже в колонии.

РГ: Какие-то послабления для женщин на зоне предусмотрены?

Филимонов: У нас более гуманное законодательство в отношении осужденных женщин. Например, нельзя приговорить женщину к пожизненному заключению. В Европе можно. У нас запрещено содержать женщин в колониях строгого и особого режимов. Кстати, беременные и матери малолетних детей имеют право на отсрочку наказания. Как правило, если мать ведет себя хорошо, не совершает новых преступлений, она так и остается на свободе.

РГ: Сейчас звучат обвинения в адрес тюремной медицины. Правозащитники предлагают скопировать западный опыт.

Филимонов: В европейских тюремных системах вообще отсутствует ведомственная медицина. Но в результате врачи в Европе приходят в тюрьму раз в неделю и не успевают принять всех к ним записавшихся. Что, впрочем, мало волнует тюремную администрацию, потому что они, в отличие от наших, за смерть арестантов от болезней ответственности не несут. То же по оперативно-розыскной деятельности.

Администрация в европейских тюрьмах не контролирует, что творится в арестантских коллективах. Главное, чтобы не выходили за периметр, а как арестанты между собой живут, охрана не вникает. Самый страшный бич – наркомания. Как мне рассказывали сотрудники одной из европейских тюрем, "мы обнаруживаем наркотики, когда заключенный их уже употребил". Наши же оперативно-розыскные подразделения предотвращают и побеги, и другие преступления в колонии, а также раскрывают преступления прошлых лет.

РГ: Кто из заключенных и на каких условиях сможет отправиться в отпуск из колонии?

Филимонов: У нас разрешены отпуска. У работающего осужденного есть трудовой отпуск – 14 суток, обычно арестанты проводят его в колонии. Но начальник колонии имеет право при хорошем поведении заключенного отпускать его на это время домой. Предусмотрены отпуска по личным обстоятельствам, до пяти суток. В Европе отпуска практикуются далеко не везде. Как и к нашей практике разрешений на длительное – до трех суток – свидание заключенного с близкими. Делается это для того, чтобы человек не терял связи с семьей. На несколько дней могут приехать и родители, братья, дети. Поэтому наши помещения для свиданий – это мини-гостиницы. Нигде в мире этого нет. У них есть свидания наедине, но не больше трех часов. Я видел такую комнату в одной из европейских тюрем: маленькая клетушка и разложенный диван. Другой наш опыт – дома ребенка для родившихся за решеткой – сейчас пытаются внедрить у себя и другие страны. Но у них идет пока тяжело.

При этом я не говорю, что у нас все идеально. Чему-то мы учимся у европейцев, чему-то – они у нас. У каждой системы есть свои достоинства и недостатки, мы стараемся перенимать лучшее друг у друга.

Владислав Куликов, "Российская газета" – Федеральный выпуск №4599 от 28 февраля 2008 г.

http://www.rg.ru/2008/02/28/turma.html