В стране никто не считает количество так называемых врачебных ошибок, а эксперты традиционно называют, что не менее 50 тысяч пациентов в год умирают от неверных диагнозов или лечения. Есть два ощутимых способа восстановления прав. Первое — привлечение к уголовной ответственности в случае причинения тяжкого вреда здоровью или смерти пациента. Второе — адекватная компенсация.

Медицинские дела всегда были на периферии приоритетом правоохранительных органов. Статьи Уголовного кодекса, как правило, относят эти преступления к категории небольшой тяжести. Основным доказательством по делу является судебно-медицинская экспертиза, которую проводят коллеги-врачи в региональных экспертных бюро. Они находят тысячу причин, как выгородить действия медработников и поставить под сомнение формулу обвинения. В крайнем случае экспертизы просто затягиваются. Учитывая, что срок давности по преступлениям небольшой тяжести (даже по делам, где пациент скончался) составляет всего два года, в случае признания врача виновником какой-либо уголовной ответственности он не несет.

Адвокат Юлия Казанцева, которая более 15 лет специализируется на уголовных делах о так называемых врачебных ошибках, подтверждает: «С каждым годом количество жалоб на врачей увеличивается. Произошел отток лучших кадров из государственной медицины в частную. В большинстве случаев медработники просто не осознают противоправность своих действий, а в случае совершения «врачебной ошибки» рассчитывают на укрывательство своих коллег — судебных медиков».

В начале этого года впервые глава Следственного комитета Александр Бастрыкин обратил внимание на эту категорию дел, и в словаре следователей и журналистов появилось новое выражение «ятрогенные преступления». Это посягательства на жизнь и здоровье, которые совершают медики из-за ненадлежащего оказания или неоказания помощи.

Возбуждать уголовные дела стали активнее. Однако все препоны, которые чинит медицинская корпорация, преодолевать не получается. Так, например, по статистике СК, в Татарстане в 2016 году возбуждено 40 уголовных дел в отношении медработников. Из них в суд направлено лишь восемь. В ситуации, когда главные врачи ведущих государственных клиник ежегодно зарабатывают десятки миллионов рублей, имеют депутатские мандаты, а некоторые бывают и хозяевами медучреждений, через которые проходят потоки бюджетных и коммерческих денег за счет платной медицины, пробивать такую броню не способны не только пациенты и их близкие, но и следователи, и судьи. У нас в практике был случай, когда родственница одного из судей областного суда похоронила ребенка, погибшего по вине врачей, после чего 1,5 года не могла добиться возбуждения уголовного дела. На следствии и в суде рядовую акушерку защищал очень дорогой адвокат. Приговор был вынесен за сроками давности. Медик продолжил работать как ни в чем не бывало.

Стандарт ЕСПЧ говорит, что вред, причиненный врачами, не обязательно должен быть предметом уголовного разбирательства. Может быть вполне достаточным и исковое производство, в рамках которого суд даст надлежащую оценку качеству оказанной медицинской помощи и при выявлении недостатков в нем назначит адекватную компенсацию. Однако и в гражданских делах главным доказательством является все та же судебно-медицинская экспертиза, а присуждаемые суммы, еще несколько лет назад достигавшие миллионов рублей, в последнее время стремительно снижаются до смехотворных.

Руководитель Забайкальского правозащитного центра Анастасия Коптеева сообщает: «Мы 13 лет работаем по проблеме врачебных ошибок. Всего через нас прошли десятки дел. Общая взысканная сумма по ним составила свыше 13 миллионов рублей. Больше всего — 2,5 миллиона — взыскала Марина Тарасова, которая по вине врачей перенесла 15 операций и стала инвалидом II группы. А в последнее время суды обесценили человеческую жизнь. Только этим летом разные суды присудили 300 тысяч и 280 тысяч рублей за смерти пациентов Юрия Грибанова и Надежды Власовой».

Есть четкое убеждение, что судьи ориентированы на существенное снижение присуждаемых сумм назначаемых компенсаций, где ответчиком выступают государственные или муниципальные учреждения. Такую форму приобрела политика экономии бюджетных средств.

Отдельно следует отметить, что в России нет черного списка медицинских работников, у них нет лицензии, которая может быть отозвана. Когда их признают виновными, они просто переходят в другую больницу, где продолжают практику.

Павел Чиков, Руководитель Международной правозащитной группы Агора, Новая газета