Госдума во втором чтении рассмотрела закон о декриминализации побоев в семье. РБК разбирался в позиции противников и сторонников законопроекта и возможных последствиях его принятия

В среду, 25 января, Госдума одобрила во втором чтении поправки депутатов и сенаторов в ст. 116 Уголовного кодекса. Законопроект исключает из статьи возможность тюремного срока (до двух лет) за побои, нанесенные близким родственникам и «причинившие физическую боль, но не повлекшие последствий». За это предусмотрено лишь административное наказание: штр­аф в 30 тыс. руб., арест на 15 суток или 120 часов исправительных работ.

После принятия поправ­ок уголовная ответств­енность будет наступать, только если уже получивший административное взыскание побил ближнего вновь или если побои принесли зафиксированный медиками вред здоровью. Эксперты говорят, что наказать за семейное насилие можно и по другим статьям, но правоохранительные органы предпочитают не возбуждать такие дела независимо от действующих норм УК.

«Забыли по глупости»

Декриминализацией 116-й статьи Дума занялась еще при прошлом созыве, летом 2016 года. Резонансный закон, переводивший все нетяжкие побои из уголовных преступлений в разряд административных правонарушений, был принят по инициативе Верховного суда и подписан президентом. По инициативе депутата-единоросса Павла Крашенинникова исключение было сделано лишь для семейных побоев, за которые оставили реальные тюремные сроки.

Поправку Крашенинникова «забыли и приняли по глупости», рассказал РБК источник, близкий к руководству Госдумы. «Парламент уже завершал свою работу, все были озабочены предстоящими выборами и должным образом не проанализировали последствия», — посетовал собеседник издания. По его словам, поправка вызвала возмущение у Верховного суда, «и руководство инстанции дошло до Путина, после чего единороссам было сказано закон поменять вновь».

Одной из самых активных защитниц декриминализации бытовых побоев еще прошлым летом стала известная своими заявлениями в защиту «традиционных ценностей» сенатор Елена Мизулина. Она и внесла в июле 2016 года первый вариант поправок. Позднее почти идентичный текст представила группа единороссов, мотивировав это «большей юридической проработанностью» нового варианта.

Закон решили «перевносить» из-за того, что предложение и так вызвало серьезный резонанс в обществе, а если бы поддержали проект одной Мизулиной, это был бы «удар по новой Думе, которая всячески хочет избавиться от имиджа «бешеного принтера» законов, пояснял РБК высокопоставленный единоросс. Мизулина, однако, осталась как один из авторов.

Выступая в поддержку законопроекта во время его принятия в первом чтении, сенатор подчеркнула, что «наказания не должны противоречить системе семейных ценностей». По ее словам, декриминализация побоев «позволит оградить семьи от необоснованного вторжения»,  а также защитить «традиционную семью». А депутат от «Единой России» Ольга Баталина отметила в беседе с РБК, что «синяк заживет», потому незачем за него наказывать по УК.

Сейчас умышленное нанесение вреда здоровью карается меньше, чем «шлепки», за которые предусмотрено уголовное наказание, сообщил спикер Госдумы Вячеслав Володин. Он объяснил логику поддержки депутатами закона и «защитой семьи», и нуждой «делать все, чтобы семьи были крепкими, чтобы не было конфликтов, но если была ошибка, то ее надо исправить».

«Усиление агрессии»

Формально возможность привлечь семейного деспота к уголовной ответственности сохранится: декриминализация не затронет статьи о причинении вреда здоровью. Они тоже могут применяться в серьезных случаях домашнего насилия, отметил в разговоре с РБК адвокат Максим Крупский. Однако побои, по его словам, «это специфический состав преступления, который в наибольшей степени соответствует ситуации домашнего насилия» и который исторически наиболее часто применялся в подобных случаях. Наказать же бытового насильника, например по статье «Истязание», практически невозможно, считает юрист.

«Мне кажется, вероятность привлечь к какой-либо ответственности человека, систематически применяющего семейно-бытовое насилие, станет ниже, чем до декриминализации. Превентивная сила состава побоев в УК гораздо сильнее, чем превентивная сила нормы КоАП. Сталкиваться с уголовным производством никто не хочет, а административное правонарушение в общественном сознании — нечто незначительное, то, что не влечет серьезных последствий. Поэтому декриминализация может развязать руки людям, которые потенциально могут совершить домашнее насилие», — рассуждает адвокат.

После принятия закона больше случаев семейного насилия будут заканчиваться смертями и увечьями. Около 40% тяжких преступлений совершаются в семье, утверждала в 2015 году член Совета по правам человека при президенте Светлана Айвазова, ссылаясь на данные МВД. По статистике ведомства, которая есть в распоряжении РБК, примерно каждое 11-е убийство происходит именно в семье. С января 2015 по сентябрь 2016 года в МВД зарегистрировали более 19 тыс. убийств; в 1,7 тыс. случаев преступник и жертва были близкими родственниками. От рук членов семьи за этот период погибли 539 женщин и 56 детей.

«Чувство безнаказанности приводит к усилению агрессии. Побои в семье — это никогда не единичный эпизод, это серия эпизодов, и раз за разом они становятся жестче», — говорит заместитель директора национального центра по предотвращению насилия «Анна» Андрей Синельников.

Пример — убийство семьи в Нижнем Новгороде, когда летом 2015 года местный житель Олег Белов расправился со своей супругой и шестью малолетними детьми, а затем и со своей матерью. «Жена обращалась в полицию, и если бы по первому же заявлению возбудили уголовное дело, возможно, все были бы живы», — убежден Синельников.

Преступления без наказания

Фактически большинство домашних дебоширов и сейчас не привлекаются ни к уголовной, ни к административной ответственности, говорят эксперты, опрошенные РБК.

С января 2015 по сентябрь 2016 года правоохранители зарегистрировали 97 тыс. преступлений в сфере семейно-бытовых отношений, из них чуть менее трети (30,2 тыс.) составляют именно побои, следует из статистики МВД. По этим данным, каждое пятое уголовное дело о побоях — это дело против близкого родственника жертвы.

Статистика не отражает реальных масштабов бедствия, убеждены правозащитники. «Анализ обращений на наш телефон доверия показывает, что порядка 70% жертв домашнего насилия не обращаются в полицию», — говорит РБК Андрей Синельников.

Часто у полицейских в таких случаях нет уверенности, что уголовное дело дойдет до суда: в разговорах с пострадавшими они ссылаются на случаи, когда жертвы домашнего насилия потом сами забирали заявления, поясняет РБК адвокат Мари Давтян. Предполагая такой исход, полицейские нередко отговаривают их требовать возбуждения дела или отказываются выезжать на вызовы. В итоге, когда насилие неизбежно повторяется, пострадавшие уже не видят смысла обращаться в полицию, поясняет Давтян.

Приговорами завершается «ничтожно малая доля дел о домашнем насилии», говорилось в докладе Общероссийской ассоциации женских общественных организаций «Консорциум женских неправительственных объединений», подготовленном в 2015 году. Так, до июля 2016 года нормы УК, по которым возбуждалось большинство дел о домашнем насилии, относились к категории частного обвинения. Это значит, что дела по ним возбуждались не полицией, а мировым судьей; расследование должен был проводить непосредственно заявитель, сам собирая доказательства. И заявитель, а не прокурор, представлял в суде обвинение. Частное обвинение «в уголовном процессе по делам, связанным с домашним насилием, делает защиту пострадавших совершенно неэффективной», — говорилось в докладе ассоциации.

13 января уполномоченная по правам ребенка Анна Кузнецова рассказала об изъятии из столичной семьи, живущей в Зеленограде, восьмерых приемных и двоих родных детей. Столичный департамент соцзащиты тогда созвал экстренное совещание, на котором предварительно заявил о фактах побоев в семье. По словам замглавы ведомства Татьяны Барсуковой, сотрудники детского сада 10 января обнаружили на теле одного из детей синяки. Затем органы опеки и сотрудники ОВД засвидетельствовали побои со стороны отца.

Чиновники забрали из семьи десять детей, у восьми из которых, по словам Барсуковой, диагностирован ВИЧ. Кузнецова тогда отмечала, что «никаких претензий к маме» по состоянию здоровья детей не было. В ответ родители детей подали иск к московским властям.

В июле прошлого года Госдума отнесла эти нормы к категории частно-публичного обвинения: правоохранительные органы обязали возбуждать и расследовать уголовные дела по ним. Но принятие законопроекта о декриминализации побоев вернет ситуацию в исходное состояние, говорит Синельников: «Человек должен оформить заявление по всем юридическим правилам. Если в нем что-то не так, его возвращают. Как правило, этим все и заканчивается».

«Системная проблема»

Отмена уголовного наказания за первый случай семейных побоев происходит на фоне сложной ситуации с институтами помощи пострадавшим от домашнего насилия. Как указывала в своем отчете организация «Правовая инициатива», немногочисленные государственные кризисные центры помощи семье и детям создают жертвам семейного насилия «бюрократические препятствия», например требуют от них различные справки и документы. А НКО, занимающиеся проблематикой семейного насилия, в 2015 году получили примерно 0,12% суммы, выделенной на президентские гранты, — всего 4,9 млн руб. в общей сложности.

При этом власти на местах относятся к семейному насилию порой с большим вниманием, чем федеральные чиновники. Так, в Пензенской, Мурманской и Саратовской областях в местных КоАПах есть статьи о «семейно-бытовом дебоширстве». А региональные епархии РПЦ открывают приюты для пострадавших от семейного насилия, что, по мнению правозащитников, идет вразрез с официальной позицией церкви.

«Домашнее насилие — системная проблема, и чтобы ее решать, нужно два вида мер: законодательные и просветительские. Они могут работать только вместе, но у нас сегодня толком нет ни того, ни другого», — считает Мари Давтян.

Декриминализация побоев может быть воспринята частью общества как определенный сигнал, опасается член Совета по правам человека при президенте, главный научный сотрудник Института социологии РАН Светлана Айвазова. «Это означает превращение насилия в норму. Ни в одном современном государстве это невозможно; право существует именно для того, чтобы уходить от насилия», — говорит социолог.

Вера Холмогорова, Маргарита Алехина, РБК