Сегодня проблема детского сексуального рабства приобретает устрашающие масштабы. Несмотря на это, многие родители уверены, что их семье это не угрожает. Кто из детей находится в зоне риска, и как не допустить вовлечение ребенка в проституцию? На эти и другие вопросы отвечает гость программы “Право на защиту” директор региональной общественной организации социальных проектов в сфере благополучия населения “Стеллит”Майя Русакова.

Ильмира Маликова: Добрый вечер! В нашей программе мы продолжаем знакомить своих радиослушателей с представителями общественных организаций, которые занимаются проектами в сфере социального благополучия. Сегодня у нас в студии Майя Русакова, директор региональной общественной организации социальных проектов в сфере благополучия населения “Стеллит”. Это организация работает уже долгие годы в Северо-западном регионе, и сегодня мы поговорим о той деятельности, которую ведет эта общественная организация.  “Стеллит” не первый раз появляется в нашей программе, еще два года назад у нас было небольшое интервью. Мы встретились на конференции по предотвращению торговле людьми, которая проходила в Молдавии. Эта проблема привлекает не только наших зарубежных коллег, российские правоохранительные органы, депутаты Госдумы также начали обращать внимание на то, что происходит с российскими гражданами. Организация “Стеллит” занимает в этом деле далеко не последнее место.  Давайте еще раз напомним, чем конкретно занимается Ваша организация.

Майя Русакова: Наша организация была создана профессиональными исследователями, которые работали в академическом институте. Мы создали эту организацию именно потому, что нас в определенный момент перестала устраивать позиция наблюдателей (а исследовательская позиция – это позиция третьей стороны). Нам в какой-то момент стало интересно и необходимо заниматься работой непосредственно с людьми. Мы подошли к тематике траффика с позиции сексуальной эксплуатации. Первая тема, с которой мы столкнулись, была тема детской проституции. Для нас этот вопрос оказался решающим, мы осознали свое место в системе профилактики. Уже после того, как мы провели ряд исследований по детской проституции, мы вышли на проблему траффика. В нашей организации существует исследовательское направление, профилактические программы и направление социальной работы. Мы работаем в тесном сотрудничестве с правоохранительными органами, с организациями социальной защиты.

Ильмира Маликова: Довольно часто мы сталкиваемся с недоверием к общественным организациям. Сейчас довольно сложно достучаться до партнеров, особенно если это органы государственной власти, предлагая им свои исследования и методики. Как вам удается сохранять исследовательское направление одним из приоритетных в вашей организации? 

Майя Русакова: Для нас это сделать проще, чес остальным, потому что мы профессиональные исследователи изначально. К нам очень часто обращаются и за экспертизами, и за советами, и за результатами исследований. Для меня ответ очевиден. Очень часто специалисты, которые работают непосредственно с проблемой ежедневно, ошибочно полагают, что знают о проблеме все. Плюс ко всему у каждого человека есть свое индивидуальное мнение, которое, как правило, оказывается предвзятым. Наши исследования призваны обобщить индивидуальное мнение каждого.  Не доверяют исследованиям потому, что очень часто они выполняются довольно плохо. По нашему опыту 95% исследований не получаются уже на стадии планирования. Тяжелее всего в исследованиях ответить на вопрос “почему?”. Собрать статистические данные и огласить их очень просто. Гораздо сложнее подойти к этому аналитически и сделать выводы, почему мы имеем те или иные цифры. Для того чтобы сделать такие выводы, необходима высокая квалификация, а она не всегда возможна. К сожалению, то, что мы видим – по большей части статистические данные, которые нам выдают за результаты исследований.

Ильмира Маликова: Но так же часто бывает, что серьезное исследование проведено, а его результаты остаются в рамках одной-двух конференций. А, к примеру, другая организация не будет пользоваться результатами этого исследования, а будет проводить свое, претендуя на оригинальность. Майя Русакова: Совершенно согласна. Распространенность результатов исследования на сегодняшний день является основной проблемой. Когда ты берешь какую-то тему, создается ощущение того, что ты первый, кто выбрал данное направление. Часто исследования, которые были профинансированы иностранными организациями, вообще нигде не публикуются. Когда мы планируем исследование, нам важна сопоставимость. Перед тем как планировать исследование, мы изучаем мировую ситуацию по этому вопросу. Многие исследования проводились в некоторых странах намного раньше, чем у нас. Там уже есть опыт ошибок и достижений. Отдельный вид исследований – это работа по оценке эффективности тех или иных программ. Очень редко, кто вообще задумывается над этой работой. Например, когда открывается новый реабилитационный центр, важно учитывать не только сам факт его открытия, а его последующую эффективность. Для нас это самая важная часть работы, мы стараемся внедрить это в сознание людей, которые принимают решение. Этот тандем, когда практики, исследователи, академические ученые и чиновники действуют сообща, необходим. Ильмира Маликова: Где можно ознакомиться с Вашими исследованиями? 

Майя Русакова: У нас есть практика издания различных монографий, учебников, сборников статей, которые распространяются бесплатно среди профессионального сообщества. Мы сотрудничаем с различными сайтами, направленными на информирование профессионального сообщества. Наша позиция открыта. Мы не опасаемся публиковать наши исследования. На нашем сайте, который будет обновлен в течение месяца есть большой раздел, который посвящен именно публикациям для специалистов.Наш сайт ngostellit.ru

Ильмира Маликова: Как Вы заметили ранее, помимо исследовательского, у Вас также есть профилактическое и социальное направление. Начнем с профилактики.  

Майя Русакова: Профилактикой мы начали заниматься уже после социальной работы. В свое время, работая в институте социологии, я занималась исследованием проституции, как социального феномена. Как-то прочитав статью про детскую проституцию, пришла к выводу, что это явление есть и в России. Думая, что я знаю все о проблеме, у меня появилось желание взять интервью у пострадавших и сделать большую аналитическую статью. В результате, когда я увидела этих детей, я поняла, что я не смогу задавать им очень многие вопросы, которые в теоретическом плане мне казались корректными и интересными. А во-вторых, я поняла, что крайне сложно заниматься исследованиями в то время, когда перед тобой реальные жертвы, которым нужна помощь. После этого мы начали помогать детям, работать с реабилитационными центрами и т.п. Когда стали вникать глубже в проблему и начали понимать, как дети попадают в такую ситуацию, появилась профилактическая составляющая нашей работы.

Ильмира Маликова: Очень многие противники пропагандистских программ для детей убеждают в том, что дети рождаются чистыми и невинными. Есть категории уже “испорченных” детей, а есть другие, которым не надо в подробностях знать всю грязь, потому что таким образом у них зарождается интерес к этой тематике. 

Майя Русакова: Я считаю преступлением отсутствие программ для детей.  Начнем с того, что дети умные. Вопрос только в том, как преподнести информацию. Наши дети в 14 лет знают, что существует проституция. К сожалению, они не знают, как они могут в ней оказаться. Приведу пример. Очень редко бывает так, что кто-то выходит на улицу и говорит: “Все, с сегодняшнего дня я буду заниматься проституцией”. Это практически невозможно. Но всегда находится человек, который приведет ребенка в эту среду и представит все таким образом, что ребенок, находясь в тяжелой жизненной ситуации, может очень легко оказаться в ситуации риска. Проблема в том, что если с одной стороны у ребенка будет эта информация, а с другой стороны не будет ничего, то естественно, что выбор будет сделан совершенно не правильным. Второй нюанс связан с уязвимостью ребенка. Им легко манипулировать. Дети, которые способны оказывать сопротивление, встречаются крайне редко. Поэтому ребенок не может сопротивляться профессиональному давлению по вовлечению в проституцию. Кстати, часто само вовлечение начинается не с проституции, а с порнографии.Недавно был следующий случай. Некие люди сделали пару снимков ребенка в раздевалке, потом шантажировали, а потом ребенок сам не заметил, как оказался вовлеченным в проституцию. Что испытывает ребенок в таком случае? Ему стыдно! И он не знает, какова будет реакция взрослых, если он скажет им, что произошло. Поэтому ребенок, скорее всего, предпочтет остаться в этой новой среде. Это те ситуации, с которыми мы сталкивались в нашей практике. Поэтому все программы из серии “надо как можно дольше сохранять невинность” абсурдны. Не надо думать, что ребенок живет в своем мире и не видит того, чего видят взрослые.

Ильмира Маликова: Вы реализуете довольно много программ, в том числе в школах. Насколько взрослые готовы принимать в них участие?

Майя Русакова: Мы всегда готовим аудиторию. Выйти сразу на публику с темой сексуального рабства очень тяжело. Люди считают, что это достаточно далеко от них. Мы стараемся сначала подготовить аудиторию к тому, о чем мы вообще собираемся говорить. Более того, мы придерживаемся очень четкого правила – мы не навязываем свою точку зрения. Мы стараемся дать информацию, чтобы сориентировать человека. Мы не лекторы. Мы выступаем за создание определенных структур, клубов, кружков и пр. Прелесть нашей системы именно в том, что она крайне гибкая и позволяет подстроиться под любое учебной заведение.