Дмитрий Второв
Президент фонда "Поиск пропавших детей"

В России ежегодно пропадают десятки тысяч детей, но находят из них всего девяносто процентов. По оценкам волонтеров, в стране существует около семидесяти добровольческих организаций, занимающихся поиском детей.  Эти структуры могут быть большими и иметь официальную регистрацию, но могут быть и маленькими группами по три – четыре неравнодушных человека. Большая часть региональных организаций входит в объединение “Поиск пропавших детей”.

В студии “Радио России” ведущая программы “Право на защиту” Ильмира Маликова и президент фонда “Поиск пропавших детей” Дмитрий Второв обсудили совместную работу волонтеров и сотрудников правоохранительных органов.
Ильмира Маликова: Стало ли  сегодня работать проще, понимает ли волонтеров общество, пользуются ли они поддержкой правоохранительных органов?

Дмитрий Второв: К сожалению, наша проблематика – из разряда вечных; количество пропавших детей не уменьшается. Это постоянная работа, постоянный труд наших волонтеров, которые работают во многих областях России.

Ильмира Маликова: Ваш фонд работает уже три года, а на волонтерских началах вы работаете уже пять лет. Что сейчас нужно сделать, чтобы работа была еще эффективнее?

Дмитрий Второв: Начинали мы, что называется, с чистого листа: не было ни поддержки государственных структур, ни правоохранительных органов. Сегодня многое изменилось, – появилась явственная, мощная поддержка со стороны Главного управления Уголовного розыска России; налажены очень хорошие отношения, а там, где возникают проблемы, решение вопросов производится моментально.
Прекрасные отношения у нас сегодня со Следственным комитетом, вплоть до того, что заключаются трехсторонние договоры – на уровне Следственного комитета, Министерства внутренних дел и волонтерской организации. Это позволяет расширить возможности нашей работы и, в частности, влиять на ситуацию там, где раньше мы не могли на нее повлиять. Конечно, нельзя говорить, что все очень радужно: безусловно, мы сталкиваемся и с нерадивыми сотрудниками, и с непониманием, и с какими-то странными ситуациями. Но, во всяком случае, у нас появилась возможность влиять на ситуацию.

Ильмира Маликова: Правоохранительные и следственные органы тоже занимаются поиском детей, как и волонтеры, самое главное – найти точку соприкосновения, чтобы идти общим фронтом, а не параллельными курсами.

Дмитрий Второв: Это очень важно. Мы неоднократно сталкивались и с тем, что волонтеры могут, к сожалению, принести не только пользу, но и существенный вред, особенно если дело касается уголовного расследования. Скажем, распространить информацию там, где этого не следовало бы делать, или пойти туда, где проводятся оперативные мероприятия. И, чтобы подобного не происходило, очень важен плотный контакт с правоохранительными органами. Мы, например, всегда устанавливаем тесный контакт со следствием, то есть делаем то, что требуется в данный момент. Для этого формируются совместные штабы, и в этих рамках мы предпринимаем те или иные действия.

Мы не должны своей работой подменять работу правоохранительных органов, но иногда не хватает у оперативников людей, тогда мы и помогаем: волонтеры отправляются на опрос, чтобы собрать сведения у очевидцев. Это не наша специфическая деятельность, которой мы должны заниматься, но мы ей занимаемся.

Ильмира Маликова: Хватает ли вам квалификации, чтобы вести подобную деятельность? Сотрудников правоохранительных органов обучают по специальным программам в учебных заведениях.

Дмитрий Второв: В нашей организации работают люди, которые раньше работали в следственных органах. Они консультируют нас по различным вопросам, если мы не можем оперативно получить консультацию из других источников. Плюс ко всему мы не выходим за рамки – не занимаемся частным сыском.

Ильмира Маликова: А иногда хочется?

Дмитрий Второв: Честно скажу – нет. Я считаю, что сыском должны заниматься профессионалы, которые имеют подготовку и опыт. Важно исходить из принципа – не навреди! Мы работаем только в пределах собственной компетенции – это работа на отклик и поиск свидетелей. Мы должны локализовать тот район, где пропал ребенок.