Депутат Лантратова: Ситуация с травлей в школах достигла критической точки

Травля. Короткое и очень страшное слово. За ним – боль, страх, одиночество. Сегодня его все чаще заменяют модным «буллингом», но суть-то не меняется. И главное место, где это происходит, – школа. Увы, это уже классика.

Опрос ВЦИОМа показал: больше трети россиян знают о школьной травле не понаслышке. «С этим нужно что-то делать», – решили депутаты. И взялись за новый закон. Поможет ли он побороть буллинг в школе, разбиралась спецкор «Комсомолки».

Травля – это гораздо больше, чем физическая агрессия. Слова, злые шутки, насмешки и сплетни ранят куда больнее. А одна из самых коварных форм – бойкот.

От нее страдают все: жертве больно; агрессор становится жестоким от собственных страхов и боли; молчаливые свидетели мучаются чувством вины. Даже взрослые, предпочитающие закрывать глаза («Подумаешь, пустяки»), становятся ее частью.

Времена меняются, а страшные правила травли – нет.

И ВОТ ЗАКОН!
Над детскими проблемами задумались депутаты. В тяжелых муках Госдума рождала законопроект. Первая реакция – изумление. Вместо, как у нас любят, «наказать» и «посадить» надо «работать» и «перевоспитывать»:

«Противодействие травле предлагается начать с создания в школах служб примирения… Несовершеннолетним участникам (организатору, агрессору, жертве) предлагается оказывать психолого-педагогическую, медицинскую и социальную помощь».

Травля, по мнению депутатов, это «систематические (более двух раз), умышленные действия несовершеннолетнего, причиняющие или имеющие намерения причинить физическое и (или) психическое страдание другому лицу путем насилия, унижения, издевательства, а также иного умаления чести и человеческого достоинства…»

– Ситуация с травлей достигла критической точки. Это не просто «детские шалости», а реальная угроза психическому здоровью, а порой и жизни, – заявила в беседе с «Комсомолкой» один из авторов законопроекта, депутат Яна Лантратова. – Травля – самая распространенная причина подростковых суицидов, 75% скулшутингов (нападения учащихся на школы. – Ред.) связаны с ней.

По ее словам, учителя откровенно рассказывают о безнадежности – многие родители сразу переходят к агрессии и отрицанию, если речь заходит о проблемах.

– Поэтому я поддерживаю возвращение в школах оценок за поведение. Это не наказание, а сигнал о проблемах и стимул к изменениям, – заключила Лантратова.

КОГДА НЕТ КОЛЛЕКТИВА

– В травле очень важна роль окружения, – объясняет автор пособия «Школьная служба примирения и восстановительная культура взаимоотношений», старший преподаватель кафедры юридической психологии и права МГППУ Антон Коновалов. – Одноклассников, которые молчат или приветствуют унижение; родителей, которые сами травят и обесценивают других; педагогов, которые позволяют себе использовать групповое давление против неугодных. Сейчас объектами травли, как правило, становятся «дети, которых трудно любить». Такие для большинства уже и не человек – мешающий объект, сломанный стул, старая тетрадь, которую можно рвать, делать из нее самолетики…

– Закон о буллинге поможет?

Он нужен! Раньше пристыдить перед лицом товарищей – был педагогический метод. Но! Сначала надо создать коллектив товарищей, перед которыми стыдно совершить проступок. Как в «Приключениях Электроника», где весь класс помогал Сыроежкину с отметками. А сейчас дети разобщены на группки, и, когда учитель ругает кого-то перед всеми, это лишь усилит отношение к нему как к «слабому звену».

А ТЕПЕРЬ ВОПРОСЫ
У специалистов к тексту законопроекта есть много вопросов:

1. Что значит «более двух раз» в определении «травли» (см. «И вот закон!»: «систематические (более двух раз), умышленные действия…»)? Если в первом классе назвал девочку дурой и в десятом – это считается? – говорит Антон Коновалов. – Не получится ли так, что всё в школе будет считаться травлей? Всех, кто матерится, будут ставить на учет? Это же унижающий человеческое достоинство жаргон.
2. Еще одна проблема, которую поднимает специалист: когда следует подключать органы внутренних дел и инспекторов, а когда нет. Ведь если этим будут заниматься силовики, все пойдет по карательному сценарию. Но можно ли победить травлю, отвечая на нее жесткостью?

– Агрессор – тоже подросток, который может не понимать, какие могут быть последствия, – объясняет Коновалов. – Но ведь важно попытаться решить проблему мирным путем. Этого в законопроекте пока нет.

3.И третий вопрос, который задает педагог: не ясно, касается ли закон учителей и родителей. Их же не отправишь на комиссию по делам несовершеннолетних.

– Например, учитель унижает ученика перед всем классом. Каждый случай требует индивидуального разбора, и здесь ключевую роль могут сыграть службы примирения. Нужно развивать восстановительный подход как основной инструмент.

25 ЛЕТ НАЗАД: «БЕЗДАРНОСТЬ! КУДА ТЫ ЛЕЗЕШЬ?»
Признаюсь, я тоже вхожу в ту треть, которая знает про буллинг. В моем случае он шел от взрослых. В школе это были классная руководительница и учитель русского языка и литературы: в 11-м классе я точно знала, что хочу быть журналистом, и устроилась в районную газету. Первое задание, которое давал таким, как я, неопытным школярам главный редактор, – интервью с проституткой. Так он пугал надоедливых и бестолковых практикантов.

Как человек ответственный, я вооружилась диктофоном, с парочкой одноклассников пошла на трассу и… собрала материал. В редакции все обалдели, тут же опубликовали статью «Простите проститутку», а меня взяли в штат. На следующее утро я проснулась знаменитой. В школе-то точно.

– Ну что, Карпицкая, насосалась? – классная прямо на уроке разразилась потоком грязи в мой адрес.

Учитель литературы тоже потратила пол-урока на подробный разбор плодов моего творчества:

– Бездарность! Куда ты лезешь? Двух слов связать не можешь! Я уж молчу про тему…

Остальные учителя были солидарны. На уроки я почти перестала ходить, кое-как дотянув до последнего звонка.

10 ЛЕТ НАЗАД: «ШКОЛУ Я НЕ ЗАБУДУ НИКОГДА»
Оля К., пережив буллинг в старших классах, до сих пор испытывает сложности в общении с людьми. Однажды она оступилась, перебрав с алкоголем. Школьникам и так пить нельзя, а ее еще настигло «похмелье» в виде всешкольного бойкота.

– Я всегда была серая мышь, мало кто со мной в принципе общался, – рассказала она. – К такому я привыкла и со временем это стало нормой. Но в 10-м классе одноклассники на экскурсию в Суздаль взяли алкоголь. Меня тоже позвали. А я всегда мечтала подружиться, ну и не отказалась, хотя никогда не пробовала. Два стакана, и я ничего не помню.

Дальше уже все по рассказам: танцевала, пела… а потом обморок – сердце остановилось. Кто-то догадался все сказать учителям. Олю спасли только врачи в больнице, рядом сидела заплаканная мама.

– В первый же день, как я пришла в школу, на меня обрушились все – учителя, завучи, ученики, директор заставила писать объяснительную. Была полиция, проверки, наказали сопровождающих. Все винили меня, плевали в спину. А некоторые даже пинали, отбирали еду, выбрасывали рюкзак в помойку. А когда проверки закончились и гнев сошел, я просто стала невидимкой.

Мама предложила Оле перевестись в другую школу, но она отказалась.

– Сейчас я понимаю, что это был настоящий ад, – объясняет девушка.

СЕЙЧАС: «ВОН ИЗ КЛАССА, АСОЦИАЛЬНЫЙ ЭЛЕМЕНТ!»
В седьмой класс обычной московской школы, где училась моя дочь, пришла новенькая Лиза с небольшими отклонениями в развитии. Училась неплохо, но поведение: могла во время урока ходить по классу, смеялась невпопад. Странная… Но дети к ней относились нормально…

…А родители устроили скандал – в классный чат пришло сообщение, что инициативная группа составила письмо директору, в комиссию по делам несовершеннолетних, полицию, опеку с требованием «немедленно поместить девочку в детский дом». Оказалось, у Лизы есть только старенькая бабушка. Ее родительский комитет уже предал анафеме и выкинул из чата.

«Бабушка явно не справляется с воспитанием. Ребенок сложный… А вдруг она завтра по голове кому-нибудь даст. Безобразие!». Большинство (!) родителей слились в гневе.

Когда я написала, что это не по-человечески и очень жестоко, родители, с которыми мы с первого класса были дружны, накинулись и на меня. Звонили, писали, угрожали. Но ни один не заступился.

Я потом говорила с этой несчастной бабушкой. Старая женщина несколько вечеров рыдала мне в трубку:

– Мне так обидно, я тяну внучку на свою пенсию. Купила телефон в кредит, чтобы в эти чаты вступить, так надеялась, что люди мне помогут, а меня выкинули, даже не предупредив. Да, Лизочка у меня непростая девочка, но мы занимаемся у психолога, она проходила комиссии, интеллект у нее сохранный, но проблемы с поведением из-за тяжелого детства. Она добрая, очень хочет со всеми дружить.

«Я в отчаянии, готова наложить на себя руки», – так закончился наш разговор.

Какую участь наш родительский комитет подготовил ее внучке, я рассказать так и не смогла. Страшно стало. Я забрала дочь из этой школы, чтобы она не оставалась в таком коллективе. А через несколько лет узнала, что Лиза эта все же оказалась в детском доме. И я до сих пор чувствую за это и свою вину…

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Остается надеяться, что авторы закона учтут все нюансы, а в школьные службы примирения придут те, для кого это не формальность, а дело души. Тогда такие девочки, как Лиза, не окажутся в детском доме, а такие, как Оля, будут вспоминать школу с теплотой.

НЕ ТОЛЬКО КИНО

Полвека назад: Вон из города, раз не такие

Фильм «Чучело» 1983 года каноничен в плане буллинга – он основан на реальных событиях.

По сюжету в 6-й класс приходит новенькая – Лена Бессольцева. Она живет с дедушкой, чудаковатым стариком-коллекционером, над которым посмеиваются все. Это презрение переносится и на Лену.

Насмешки, обидные прозвища… Но девочка верит, что ребята хорошие, просто дружба у них такая. А когда Лена берет на себя вину одноклассника, который рассказал учителю, почему весь класс прогулял урок, ей объявляют бойкот, а кличка Чучело приклеивается намертво.

Лишь трое знают, что Бессольцева не виновата, но и они присоединяются к травле. Кульминация – на день рождения Лена приходит побритая наголо.

Сцена самобичевания ребенка такая сильная, что мало кого способна оставить равнодушной. И за ней финал: дедушка увозит внучку из города – звериное общество оказывается сильнее. Этот страшный сюжет не просто повторяется из поколения в поколение, но обрастает новыми деталями.

В СССР не было интернета, детских и родительских чатов, а значит, и кибербуллинга. Сегодня травля не заканчивается за порогом школы.

Дина Карпицкая. KP.RU. 

---