Дмитрий Второв, руководитель Ассоциации волонтёрских организаций "Поиск пропавших детей"

25 мая отмечается Международный день пропавших детей. Дмитрий Второв, руководитель содружества волонтеров «Поиск пропавших детей», объединяющего более полусотни организаций из разных регионов России, — о различиях волонтерских движений в России и за рубежом, излишней бюрократизированности системы и сотрудничестве с полицией.

В России ежегодно регистрируют от 40 до 50 тысяч заявлений о пропаже детей. В 90% случаев речь идет о самовольных уходах детей из дома из-за конфликтов с родственниками или сверстниками. Разыскных дел заводится от 7 до 9 тысяч. Это говорит о том, что большая часть заявлений закрывается в первые два дня, то есть либо детей находят, либо они самостоятельно возвращаются домой.

Нужно помнить о том, что дети, особенно малолетние, уходя из дома, оказываются в группе риска. Есть опасность, что ребенок станет жертвой насилия, попадет под машину или с ним произойдет несчастный случай. Также злоумышленники могут вовлечь его в противоправную деятельность: предложить заработать денег на воровстве. В России ежегодно несколько сотен детей погибает на улице именно из-за того, что они оказались без надзора, и порядка полутора тысяч дел по пропавшим детям уходят на следующий год. Случаи с самовольно ушедшими детьми — рулетка, мы не можем с уверенностью сказать, что случилось с ребенком. У нас был случай, когда подросток ушел из дома, оказался в другой области и год там подрабатывал, а потом вернулся домой. Бывает, что пропавших детей находят погибшими или убитыми.

В России существует миф, что полиция принимает заявление о пропаже ребенка только после трех дней его отсутствия. В действительности заявление принимается незамедлительно и в течение трех дней по нему выносится процессуальное решение. В противном случае это нарушение действующего законодательства. Если заявление вдруг не приняли, нужно обязательно связаться с дежурным по городу, со службой собственной безопасности или обратиться на горячую линию «Ребенок в опасности».

Мы рекомендуем подавать заявление о пропаже не в территориальный отдел полиции, придя туда лично, а позвонить по горячей линии 112. Когда звонок фиксируется через эту службу, заявление ставится на контроль по округу, и тем самым обеспечивается более оперативное принятие решений.

Если сравнивать нашу страну и Америку, то в США ежегодно фиксируется 800–900 тысяч заявление о пропаже детей. Там существует система AMBER Alert, но она рассчитана на розыск похищенных, а не пропавших, потому что физически не может обработать такое число заявлений. При этом система оповещает о похищенных детях только при соблюдении ряда условий: угроза жизни ребенка, подтвержденная полицией, подробные приметы и описание внешности ребенка, описание внешности преступника или его автомобиля. Если хотя бы одно из этих условий не соблюдено, система не включается. Более того, AMBER Alert неоднократно подвергалась критике из-за низкой эффективности в сочетании с огромными тратами денежных средств. У нас злонамеренные похищения детей, к счастью, редкость. В основном дети уходят из дома, теряются, или с ними происходят несчастные случаи.

Американские полицейские могут, сидя прямо в автомобиле, получить все персональные данные пропавшего, поднять историю за несколько лет. Чтобы это сделать у нас, требуется решение суда. И это затягивает поиски на несколько дней, а за это время с ребенком может случиться несчастье. Чтобы установить местоположение мобильного телефона пропавшего ребенка, нашим полицейским приходится проходить через кучу бюрократических проволочек. Бывают, конечно, резонансные случаи, когда активно подключаются СМИ, и полиция может быстро получить доступ к данным, но они редки. Российское законодательство в этом смысле необходимо реформировать.

Волонтерские поисковые организации в Европе и США всегда полупрофессиональны. В них состоят бывшие либо действующие сотрудники экстренных служб, которые в свободное время оказывают безвозмездную помощь в розыске детей. При этом их волонтерский труд заносится в личное дело, отражается на пенсии и дает определенные социальные льготы.

В России волонтеры в большинстве своем — простые граждане, которых объединяет желание помочь в поиске пропавшего. Никаких дополнительных льгот за волонтерство никто не получает. Нам очень не хватает волонтеров. Представьте, число активных россиян, которые ежедневно занимаются волонтерством, не превышает тысячу человек по стране. Это очень мало. При этом количество обращений за помощью растет, особенно когда после пропажи ребенка проходит время. Некоторые граждане относятся к волонтерским организациям как к службам, которые должны и обязаны помочь. Мы стараемся помогать, но следует помнить, что волонтер никому ничего не должен. Это не работа. Нельзя относиться к волонтерскому ресурсу как к госслужбе.

Волонтерские организации должны быть подспорьем, а не заменой существующих госслужб, у которых, в свою очередь, должно быть больше технических средств, возможностей и меньше бюрократических препон. Кстати, замечу, что в первые годы формирования волонтерского движения по поиску пропавших отношения с полицией у нас складывались непросто. Но последние лет пять мы тесно сотрудничаем с угрозыском. Иногда полицейские сами обращаются к нам с просьбой помочь.

Мы постоянно набираем новых волонтеров, обучаем их. Буквально на днях у нас проходили занятия по ориентированию на местности, работе с картами и компасами. Также мы занимаемся профилактикой побегов из дома с родителями и детьми, проводим совместные учения с МЧС и полицией. Если хотите получить бесценный опыт и навыки поиска, спасения, оказания первой медицинской помощи, работы с детьми, приходите в волонтерские организации. Это очень пригодится в жизни.

Подготовила Анна Алексеева, Сноб