Александр Брод, член СПЧ при Президенте РФ

Член СПЧ Александр Брод — о том, зачем серьезно расширили практику применения геномной регистрации.

Закон об обязательном сборе геномной информации у всех осужденных, подозреваемых по уголовным делам и даже подвергнутых административному аресту, подписал 6 февраля Владимир Путин. До последнего времени по закону, принятому еще в 2009 году, пробы ДНК в обязательном порядке брали только у тех, кого суд признал виновным в совершении тяжких, особо тяжких преступлений, а также любых деяний против половой неприкосновенности. Таким образом, нынешние поправки расширили перечень лиц, которые подлежат геномной регистрации.

Для начала стоит отметить, что взятие проб ДНК у осужденных — распространенная практика. Ее применяют, в частности, в Великобритании, Франции, США, Исландии, Казахстане, многих других странах. Это позволяет выявлять лиц, совершивших преступления, помогает при розыске пропавших без вести, установлении личностей погибших.

Почему же, при очевидной пользе от этой процедуры, в ходе обсуждения законопроекта развернулась полемика? На мой взгляд, поправки несут в себе несколько рисков. Например, в части хранения генетической информации. В Совете по правам человека при президенте России (СПЧ) мы не раз поднимали вопрос о том, что персональные данные граждан регулярно подвергаются утечкам. На декабрьской встрече с СПЧ Владимир Путин дал поручение обеспечить защиту личной информации граждан и усилить ответственность за утечки.

Также есть риск подмены геномного материала в лаборатории по тем или иным причинам.

По состоянию на 1 января 2020 года в федеральной базе хранились ДНК-сведения более чем о 900 тыс. россиян. В настоящее время возможностями для хранения этой информации обладают только 73 экспертно-криминалистических центра МВД России. То есть такие центры есть не в каждом регионе. Вопрос в том, смогут ли они хранить и обрабатывать то количество материала, который появится после вступления закона в силу.

Еще один вопрос — будет ли обеспечена санитарная безопасность граждан при проведении геномной регистрации. Ведь это соскоб со слизистой оболочки полости рта, взятие крови, волос с луковицей. Достаточно ли профессионализма у тех, кто будет брать образцы, будут ли для этого необходимые условия? Для исследования биоматериала должно использоваться специальное оборудование, оно очень дорогостоящее, а в условиях санкций будет ли возможность его приобретать, эксплуатировать и ремонтировать? Найдутся ли опытные кадры для этой работы?

Расширение категорий граждан, которые будут подвергнуты обязательной геномной регистрации, несет в себе несколько противоречий. В особенности если речь идет о подозреваемых. Существует такое понятие, как презумпция невиновности, и у нас достаточно много лиц, попавших под подозрение, но в итоге оказавшихся непричастными к преступлениям.

С другой стороны, интересует вопрос, смогут ли граждане добиться отмены хранения данных, что предусмотрено законодательством. Речь идет о тех случаях, когда обвиняемые получили право на реабилитацию или суд установил их невиновность. На стадии обсуждения законопроекта высказывались мнения, что подобный процесс может оказаться довольно долгим и муторным. А в итоге можно столкнуться с тем, что геномная информация не будет уничтожена. Кстати, тут открывается простор для мошенников, которые предложат свои «услуги» для решения вопросов.

Плюсом закона можно назвать возможность раскрытия давних преступлений. Также геномная регистрация, вероятно, станет сдерживающим фактором для злоумышленников от совершения повторных преступлений — они будут понимать, что их ДНК есть в базе данных и это позволит их вычислить.

По информации МВД, в 2022 году число преступлений в России снизилось на 2%, в том числе тяжких и особо тяжких — на 4,1%. Раскрыто было более 1 млн преступлений. Однако статистики, насколько часто использовалась при этом информация, полученная благодаря геномной регистрации, нет. Хотя она была бы крайне полезна, чтобы понять, насколько закон, вступивший в силу 13 лет назад, эффективен.

В целом с учетом новых технологий геномная регистрация имеет право на существование, но ее нельзя считать панацеей. Имеются и другие способы проведения следственных действий: изучение вещественных доказательств, опрос свидетелей и так далее. Наивно считать, что после расширения перечня лиц, обязанных сдавать образцы ДНК, преступления будут раскрываться молниеносно.

Конечно, после вступления закона в силу правозащитники и эксперты начнут вести мониторинг правоприменения, отслеживать возможные сбои, чтобы совершенствовать законодательство и практику его применения вместе с законодателями. И всё же следовало бы опробовать эту систему в пилотном режиме на нескольких регионах, а потом распространять на всю страну. Таким образом можно было бы выявить слабые места, чтобы избежать проблем в будущем.

Автор — член Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека

Известия