В стенах Госдумы в среду чуть было не случилась дискредитация Вооруженных сил РФ. Депутаты были всерьез озадачены: не превращается ли наша армия в «банду батьки Махно»? Это все потому, что контракты с Минобороны теперь предлагается разрешить заключать не только подозреваемым, обвиняемым и осужденным, но и подсудимым. То есть прямо из «аквариума» в зале судебных заседаний можно будет отправиться на передовую. Но, к счастью, все обошлось. Андрей Картаполов объяснил коллегам: на контракт-то из мест не столь отдаленных берут далеко не всех, так что никакой «махновщины» и близко нет.

 

Во второй день осенней сессии в зале пленарных заседаний витало ощущение дежавю. Думцы принялись обсуждать, стоит ли отправлять на СВО людей, преступивших закон.

Но постойте-ка, ведь это все уже было, это все уже решено!

Все решено… Но не совсем.

— Из линейки «подозреваемый — обвиняемый — подсудимый — осужденный» выпал подсудимый, — объяснил глава комитета ГД по обороне Андрей Картаполов.

Это действительно может показаться странным: изначально решение позволить заключать контракты с Минобороны было принято только в отношении тех, кто либо еще под следствием, либо уже получил приговор суда. Точнее, даже не так. В отношении тех, чей приговор уже вступил в законную силу — то есть прошел пересмотр в апелляции.

А вот две весьма многочисленные группы потенциальных участников СВО — подсудимые на первой инстанции и они же на второй — действительно выпали из обоймы.

Правда, далеко не каждый сможет встать со скамьи подсудимых и попроситься на СВО. Здесь подходы точно такие же, какие уже заложены в механизм заключения контрактов с обвиняемыми и осужденными. Есть ряд статей УК, с которыми о передовой даже думать не следует — все равно не возьмут. Депутат Ирина Панькина (ЕР) напомнила, что это за статьи: экстремизм, терроризм, педофилия.

— А дальше-то с делом что будет? — поинтересовался депутат Олег Нилов (СРЗП). — Когда человек вернется из зоны боевых действий, его отпустят или снова под суд?

Вообще предполагается, что отпустят, а дело прекратят. Но это перспектива в сегодняшних реалиях скорее теоретическая. С практической все гораздо сложнее. Ирина Панькина напомнила, что, прежде чем говорить о прекращении уголовного дела, надо еще, чтобы контракт закончился. Осно- вания, по которым это может произойти, хорошо известны. Два негативных — ранение и смерть. И два позитивных — госнаграда и окончание СВО.

Депутат от «Новых людей» Сардана Авксентьева решила зайти с другой стороны — со стороны потерпевших. Кто им будет возмещать ущерб, причиненный преступлением, если виновник прямо со скамьи подсудимых уйдет на фронт?

На самом деле немного странно, что вопрос этот возник только сейчас. А что, если обвиняемый уходит на фронт из СИЗО, ущерб пострадавшим кто-то возмещает?

Но в целом вопрос, разумеется, правильный и очень нужный. Жаль только, что ответа на него госпожа Авксеньтева так и не получила. И никто не получил.

Председатель Совета Фонда поддержки пострадавших от преступлений Ольга Костина на вопрос «МК» о перспективах нового закона для потерпевших отметила: для возмещения ущерба нужен приговор суда. Если его нет, и говорить не о чем. И это главная проблема.