Старший юрист Фонда поддержки пострадавших от преступлений Кирилл Тимонин

В Фонд поддержки пострадавших от преступлений обратился потерпевший В. с просьбой оказать содействие в признании приговора российского суда в Узбекистане.

Из материалов уголовного дела следовало, что гражданин Узбекистана А. был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 161 Уголовного кодекса РФ («Грабеж, то есть открытое хищение чужого имущества»), ему было назначено наказание в виде лишения свободы сроком на один год и шесть месяцев с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Приговором суда был удовлетворен гражданский иск потерпевшего В. о взыскании компенсации материального вреда. Однако судебные приставы-исполнители в России не взыскали ни единого рубля и наложили запрет на выезд за рубеж осужденному А. уже после того, как он был депортирован в Узбекистан.

Проанализировав законодательство РФ и Узбекистана в части взаимного признания приговоров судов, выяснилось, что в соответствии со ст. 364 ГПК Республики Узбекистан решения иностранных судов признаются и приводятся в исполнение, если это предусмотрено международными договорами Республики Узбекистан. Судами по гражданским делам Республики Узбекистан могут быть признаны и приведены в исполнение решения приговоры по уголовным делам в части возмещения ущерба, причиненного преступлением.

19 мая 1994 года Узбекистаном была ратифицирована “Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам” (далее – Конвенция) (Заключена в г. Минске 22.01.1993) (ред. от 28.03.1997) (вступила в силу 19.05.1994, для Российской Федерации 10.12.1994).

В соответствии со ст. 51 Конвенции каждая из Договаривающихся Сторон на условиях, предусмотренных настоящей Конвенцией, признает и исполняет решения судов по уголовным делам о возмещении ущерба.

Согласно ст. 54 Конвенции ходатайства о признании и разрешении принудительного исполнения решений, предусмотренных в статье 51, рассматриваются судами Договаривающейся Стороны, на территории которой должно быть осуществлено принудительное исполнение.

Ст. 365 ГПК Республики Узбекистан закреплено, что заявление о признании и приведении в исполнение решения иностранного суда подается стороной в споре, в пользу которой состоялось решение, в суд по месту жительства или месту нахождения должника.

На сайте Министерства юстиции Российской Федерации указывается, что граждане России, которым необходима помощь в признании решения российского суда на территории иностранного государства, вправе обратиться с необходимым комплектом документов в адрес Минюста.

Однако ни законодательством Российской Федерации, ни законодательством Узбекистана не запрещается обращаться в иностранные суды для признания приговоров напрямую, что и было сделано в случае с потерпевшим В., которому было составлено заявление о признании и приведении в исполнение решения иностранного суда (в порядке, предусмотренном главой 42 Гражданского процессуального кодекса Республики Узбекистан).

19 октября 2020 года заявление и комплект документов для признания решения суда были направлены в Узбекистан как Почтой России, так и электронной почтой. И уже 14 декабря 2020 года одним из судов г. Ташкента было вынесено определение о признании и исполнения решения российского суда.

По ходатайству потерпевшего В. по электронной почте в его адрес была направлена копия определения. Также суд принял заявления о выдаче исполнительных листов, которые направил в адрес потерпевшего В. заказным письмом. Более того, аппаратом суда был предоставлен скан чека, подтверждающий отправку документов. Попробуйте запросить у помощника судьи в России направить данные документы электронной почтой…

В феврале 2021 года были подготовлены необходимые документы потерпевшему В. для возбуждения исполнительного производство, в марте 2021 года потерпевший направил документы в Бюро принудительного исполнения при Генеральной прокуратуре Республики Узбекистан.

В настоящий момент исполнительное производство возбуждено.

Для сравнения российские судебные приставы-исполнители возбудили исполнительное производство лишь спустя полгода после подачи исполнительных документов и благополучно прекратили его, в связи с отсутствием имущества должника.

Замечу, что судебным приставом-исполнителем в ходе исполнительного производства даже не был направлен запрос в исправительное учреждение, в котором отбывал наказание осужденный А., для уточнения сведений о факте трудоустройства.

Вышеописанное наводит на мысли, что государственные органы Республики Узбекистан лучше защищают интересы потерпевших, нежели российские, что лишний раз подтверждает фразу «спасение утопающих – дел рук самих утопающих».

ФПП