Наблюдая за страстями вокруг дела Егора Бычкова, невольно вспоминается циничный советский анекдот. Старушка на кладбище подходит полюбопытствовать к похоронной процессии. Хоронят молодого человека. «От чего ж он умер, такой молодой?» – вздыхает старушка. «Да вот же, бабуль, – отвечают скорбящие, – на венках написано: «от месткома», «от парткома» и «от родных…»

Кто посадил Бычкова? Две недели мощной разоблачительной кампании в СМИ дали очевидный ответ. Бычкова посадили Госнаркоконтроль, Минздравсоцразвития,  Госдума и РПЦ. Посадили, игнорируя свои обязанности перед государством и обществом, отрицая и уничтожая идею правосудия. История вокруг фонда Евгения Ройзмана «Город без наркотиков» и его нижнетагильского филиала – ярчайшая иллюстрация к торжеству криминального мышления не только в обществе, но и в среде государственных чиновников, причем чиновников правоохранительных ведомств.

Итак, некие граждане на неизвестные средства создают по сути, карательные бригады для благородного вроде дела – подхватить знамя борьбы с наркоманией из рук государства. Ну, или помочь государству это знамя нести. Среди этих «робин гудов», нет ни юристов – борьба в правовом поле признана бессмысленной, ни медицинских работников – активисты фонда считают наркозависимость распущенностью, а не болезнью. Зато встречаются и наркоманы, и уголовники, и, возможно, даже «барыги» – присоединиться может любой, а потому за «кадры» фонд не отвечает. Еще есть горячая поддержка представителей РПЦ – в последнее время редкая уголовная история обходится без их участия. Вот и здесь имеется отец Геннадий, считающий садистские методы фонда оправданными, и с инквизиторским задором объявляющий наркозависимость одержимостью. Отсюда, должно быть, и формы изгнания «бесов» – с помощью наручников, черного хлеба и чеснока. Кстати сказать, публичная позиция представителей церкви в этом деле абсолютно однозначна: правосудие неуместно там, где речь идет о духовных ценностях.  Еще дальше пошел игумен Петр (Еремеев), фактически противопоставивший правосудие духовному подвигу. И все это на фоне безобразной «разборки» вокруг Боголюбского приюта, который силами самих священнослужителей перерастает в затяжной порно-бандитско-садисткий сериал.

Но самое интересное – это признание самих сотрудников Наркоконтроля не просто в поддержке деятельности  фонда, но и в сотрудничестве, причем в рамках оперативно- розыскной деятельности. Сотрудничеству не помеха ни уголовные дела «помощников», некоторые и по тяжким статьям, ни отсутствие регламента деятельности. Проще говоря, силовое ведомство несколько лет открыто и убежденно делится полномочиями с «санитарами леса». А что? Кто поспорит? Дело-то благородное, все методы хороши.

Картину дополняет руководитель ФСКН В.П. Иванов. Сначала он заявил, что, не будучи знакомым с методами Фонда, тем не менее, считает это делом бескорыстным и ответом общества на погружение в пучину наркомании. Потом, что существует опыт принудительного лечения в рамках закона. Если все это так, то почему за столько лет ведомство не потрудилось встроить деятельность своих «соратников» в правовое поле? А погружение в «пучину» происходило и вовсе в период непосредственного руководства В.П. Ивановым ФСКН. Логическим продолжением подобной риторики в цивилизованных странах является рапорт об отставке руководителя ведомства и расследование обстоятельств «сотрудничества» с Фондом. Но куда там? Настоящие откровения впереди. Спустя почти две  недели В.П. Иванов заявляет о решимости изучить, наконец, дело Бычкова и  почти одновременно осуждает насильственные методы лечения наркозависимых,  как непродуктивные!

Дальше – больше. В борьбу за теплое место под софитами чужого рекламного ролика включаются депутаты ГД РФ. Что может быть удачнее темы борьбы с наркомафией в преддверии выборов? И не беда, что до сих пор ничего толком не предпринималось в законотворчестве. Надо вот было дождаться дела Бычкова, чтобы имитировать активность.

А теперь представьте себе город, визитной карточкой которого, является кровавый шприц в подъезде. И молодых людей, пожелавших быть ответственными гражданами. И фонд, поддержанный обществом, уставшим от бездействия властей, благословенный православной церковью и курируемый Наркоконтролем.

Теперь умножьте это на презрение к неработающим законам и раздражение от бесконечных разговоров о реформе правоохранительной системы. Прибавьте конкурентную борьбу между силовиками, свидетелями которой мы все являемся уже не один год и Уголовный Кодекс, который никто не отменял. Вот вы и получите формулу «посадки» Егора Бычкова. Но самое отвратительное, что вне зависимости от исхода дела Бычкова, все участники истории с Фондом «Город без наркотиков» останутся в выигрыше. Все, кроме самого Егора и его матери.

Из Бычкова, сидящего в тюрьме, фонд, ФСКН и РПЦ  делают мученика и уже получают поддержку. Из освобождения Бычкова те же персонажи сделают победу общества над наркомафией и продажным правосудием и снова наберут очки.

В стране не станет больше порядка и меньше наркомании. Но ведь у режиссеров этого пропагандистского спектакля нет такой задачи. Единственное, что объединяет столь разных персонажей вокруг дела Бычкова – элементарная самооборона. Иначе возникает слишком много вопросов о том, что делали все эти ведомства с полномочиями, чтобы не допустить подобной ситуации.

Правозащитник Л.Левинсон на прошлой неделе опубликовал статью, где возмутился вмешательством Дмитрия Анатольевича Медведева в судопроизводство и критиковал данное им поручение Генпрокурору. На мой взгляд, Президент в ответе музыканту Владимиру Шахрину никакого «заступа» на территорию правосудия не совершил. Скорее призвал к большей тщательности в работе следствия.

Между тем, и у меня есть просьба к руководству страны. Логичная и вполне правовая.

Уважаемый господин Президент!

Призовите к ответственности сотрудников правоохранительной системы, продвигающих в обществе идею подмены правосудия бандитскими разборками. Тем более что это их публичная позиция. Обратите внимание, как на деле чиновники профильных ведомств исполняют поручения, которые Вы раздаете с целью реализации своего предвыборного обещания – гуманизации правосудия.

По-моему, этот термин для некоторых превратился в оправдание власти криминала. И, если за «сращивание» ФСКН с фондом господина Ройзмана не наступит политической ответственности – значит, государство поддерживает отказ силовиков и социальных работников от выполнения своих обязанностей и переход от законов к понятиям. Общеизвестно, что когда с поля боя уходят военные, туда приходят мародеры.

Многое стало привычным, если не обыденным в современном российском обществе.

Передачи на федеральных каналах, где весело распевают «блатняк» под караоке, бесконечные сериалы про благородных разбойников, гламурная галерея «Винзавод», учредившая премию для придания уголовникам лоска мятущейся творческой личности. И, наконец, ситуация с фондом «Город без наркотиков» – назидание гражданам о неизбежности добра не просто с кулаками, а с наручниками и судимостью. На наших глазах аббревиатура «Госкомдурь» из юмористического прозвища антинаркотического ведомства превращается в обозначение российской уголовно-правовой политики. И слово «дурь» имеет в ней свое первоначальное бытовое значение. Глупость!

член Совета Общественной палаты РФ, Председатель Правления правозащитного движения "Сопротивление" Ольга Костина