На этой неделе главным обвиняемым по делу о пытках в отделе полиции «Дальний» вынесены приговоры. Бывший замначальника угрозыска «Дальнего» получил 15 лет строгого режима, остальные семеро фигурантов — от 2 до 12 лет. Казанский ОП «Дальний» стал известен в марте 2012 года, когда полицейские до смерти замучили задержанного по подозрению в краже мобильного телефона Сергея Назарова. В качестве орудия пытки они применили бутылку из-под шампанского. Опрошенные «БИЗНЕС Online» эксперты и правозащитники спорят о том, нужно ли было процесс делать открытым для общества, изменилось ли поведение полиции после этого инцидента и можно ли теперь доверять правоохранительным органам.

Рафил Нугуманов — заместитель председателя комитета Госсовета РТ по законности и правопорядку, экс-замминистра МВД РТ:

— Полиция всегда должна работать только по закону, тут не должно быть никаких прений. Виновные же всегда должны отвечать за содеянные поступки.

В данном случае суд приговор уже вынес, но, по-моему, не все доказательства в этом деле с точки зрения УПК очевидные. К тому же, в некоторых случаях за убийство дают 5, 6, 8, 9 лет. Так что в этом деле некоторая натянутость все же есть.

Сергей Еретнов — депутат горсовета Набережных Челнов:

— Это первый случай на моей памяти, когда полицейские получили реальные сроки. Причем наказан не один человек, а вся дежурная группа, которая там находилась. Раньше, даже если дело доходило до суда, сроки были только условные. Это показательная ситуация. Для всех остальных полицейских это четкий сигнал: если подобные случаи будут предаваться огласке — а здесь есть несомненная заслуга СМИ — то прикрывать их никто уже не будет.

Правоохранительные службы могут оправдывать пытки, например, в случаях с террористами: избиение якобы в какой-то степени может объяснить их действия, потому что задачи, которые стоят в данном случае, гораздо важнее каких-то (порой абстрактных) норм человеческого права. Но в «Дальнем» было мелкое преступление, не преступление даже, а подозрение. И эта мелочь привела к колоссальной звериной жестокости со стороны работников полиции. Если они в данном случае так действуют, то что же они готовы применить в другой, более серьезной ситуации?

При этом полицейские «Дальнего» в собственных глазах пытаются оправдать свои действия тем, что они якобы защищают население. Мол, как же по-другому можно раскрывать преступления? Я думаю, наказание для них более чем достаточное, оно адекватно сделанному. Такое решение суда можно только приветствовать. Что еще может послужить уроком для всех остальных, как ни это?

Игорь Шолохов — руководитель Казанского правозащитного центра:

— Произошедшее событие — это не всемирный потоп, после которого человечество очистилось. Так что, я думаю, главная беда полиции осталась — это злополучная система отчетности. Которой формально, может быть, и нет, но фактически все равно есть — показатели раскрываемости преступлений и так далее.

Что касается приговора… Ну что хорошего в том, что 8 молодых парней сели за решетку а 1 уехал в колонию-поселение? В итоге дети остались без родителей, матери и отцы без детей и так далее. Хотя, я считаю, что здесь сработал принцип неотвратимости наказания и приговор вынесен справедливый, и те сроки, которые были озвучены, соответствуют тяжести совершенного преступления.

Я, слава Богу, к полиции не обращаюсь и никогда ей особо не доверял. Так что, что касается меня, то после приговора ничего не изменилось, верить им я не стал.

Джаудат Латыпов — совладелец Казанского юридического центра:

— Полиция на самом деле уже сделала выводы. С полицией я общаюсь крайне редко, это все же не наш профиль. Но насколько я могу судить по отголоскам, сейчас происходит такая ситуация: чем больше чисток в полиции, тем больше претензий к ней. Я боюсь, как бы не возник обратный эффект, который, кажется, потихоньку начинает проявляться. То есть лишний раз полиция просто не будет связывать с тем или иным делом, потому что это оказывается себе дороже.

Судить о том, заслуженно ли были вынесены приговоры, не зная фактических обстоятельств дела, я не могу. Но есть суд, он вынес решение, и если он сделал это правильно, то как к нему относится? Только с пониманием.

Как я отношусь к том, что процесс был закрытым для прессы? С одной стороны, дела, в которых есть интимные подробности, в интересах потерпевших и их близких не стоит выставлять на всеобщее обозрение. С другой стороны, в данном случае потерпевший, к сожалению, погиб, и дело можно было провести в открытом режиме. Тут ведь все происходит на усмотрение суда, и я не знаю, чем он руководствовался, делая заседание закрытым. Вероятно, чтобы не нанести родственникам еще большее огорчение оглаской. Хотя, я, как гражданин, считаю, что общественности было бы интересно и, может быть, полезно знать, как проходит дело.

Доверять полиции я больше не стал. Собственно, ничего такого и не произошло, после чего бы я стал доверять. Наоборот, все эти скандалы вызывают меньше доверия к полиции. А я, как гражданин, как семейный человек, хочу рассчитывать на хорошую защиту. Это я говорю не как юрист, а как рядовой гражданин.

Юрий Удовенко — отставной полковник ФСБ, адвокат Фарруха Ташбаева:

— Сложно сказать, сделает ли полиция какие-либо выводы после столь громкого дела.

Когда вынесенные приговоры вступят в силу, они приобретут силу закона, и тогда они действительно будут считаться справедливыми.

Я всегда доверял полиции, там ведь в основном нормальные парни работают. Просто, как говорится, в семье не без урода. Так получилось и здесь.

Искандер Ясавеев — доктор социологических наук, доцент кафедры социологии Казанского федерального университета:

— На мой взгляд, сам факт осуждения полицейских очень важен. Но возникает ряд вопросов. Первый: почему суду были подвергнуты конкретные полицейские и их непосредственные руководители, тогда как глава министерства внутренних дел Татарстана Асгат Сафаров не только не был наказан за насилие в полиции, но был назначен на пост вице-премьера в республиканском правительстве, а впоследствии стал возглавлять аппарат президента республики?

Второй вопрос касается продолжительности сроков лишения свободы, назначенных полицейским. Интересно, кто-нибудь в прокуратуре и судах задумывается над тем, в каком состоянии в общество возвращаются люди после 15, 12 или 8 лет лишения свободы? Наши «исправительные» колонии калечат всех, кто там оказывается, и чем больше срок, тем значительнее последствия для личности и труднее ситуация после освобождения.

Если говорить о насилии по отношению к гражданам в полиции, то системных изменений не произошло. Об этом свидетельствуют, в частности, пытки задержанных по «делу о поджоге церквей и подготовке к теракту» в конце 2013 года (применение пыток было подтверждено в докладе членов совета по развитию гражданского общества и правам человека при президенте России).

Мунир Гафиятуллин — заместитель председателя Общественной палаты РТ, генеральный директор ОАО «Спорткультавтотовары»:

— Конечно, полиция сделает выводы. Любой нормальный человек, который работает в органах, после этого дела по крайней мере для себя сделает выводы. В данной ситуации, я думаю, что сроки были заслуженными. Даже сотрудники полиции должны понимать, что нарушение закона карается. Лично я, слава Богу, никогда не сталкивался с полицией. Чему я очень рад.

Альфред Валиев — первый секретарь комитета татарстанского республиканского отделения коммунистической партии «Коммунисты России»:

— Конечно, сделали. Полиция сейчас себя ведет более адекватно, более прилично. Например, при проведении митингов и пикетов они ведут себя корректно. Приговор, я считаю, вынесен заслуженно, и виновники понесут свое наказание. Полиции я всегда доверял, это, можно сказать, мои коллеги, ведь я сам когда-то служил в полиции.

Сергей Майоров — председатель совета директоров ГК «Магнолия» (Набережные Челны):

— Я думаю, что после этого инцидента ситуация поменяется. Безнаказанность порождает дальнейшие преступления, а если за преступлениями следует наказание, это всегда ограничивает дальнейшее желание их совершать. Это был действительно показательный процесс, о котором знает теперь не только город и республика, но и вся страна — СМИ специально его транслируют, чтобы другим неповадно было.

По поводу доверия полиции. Сейчас мы, к сожалению, живем в такое время, когда правильнее будет сказать: не верь, не бойся, не проси. Доверять кому-либо на 100 процентов не совсем правильно — даже самому себе. С другой стороны, мы все больше движемся в сторону правового государства — это чувствуется во всем. Самое первое, что бросается в глаза, — это что на улицах стало меньше сотрудников ГИБДД. Я считаю, что это большой плюс — раньше чувствовались злоупотребления. Сейчас эти сотрудники стали культурными, воспитанными. В других странах человек в форме, стоящий на дороге, — это в первую очередь твой помощник, а не тот, кто думает, как бы заработать на проезжающих мимо водителях.

Мы движемся в правильном направлении, и те законы, которые принимает Госдума РФ, медленно, но верно начинают работать.

Владимир Беляев — политолог, доктор политических наук, профессор, завкафедрой политологии КНИТУ им. Туполева:

— Для того чтобы полиция в принципе работала эффективно, нужна системная работа. Они не умеют правильно сохранять следы преступления, теряют улики, затаптывают их. А потом следствию не с чем работать, и преступления не раскрываются. Нет профессионализма у полиции, они не умеют набирать вещественные доказательства. Если бы умели, тогда бы не требовались никакие пытки, никакие выбивания показаний, признаний.

По моему мнению, правильно, что процесс был закрытым для прессы, так как в данном случае были интимные подробности. На все преступления, связанные с половыми вопросами, запрещено пускать людей. Это защищает не преступников, не прокурора, который хочет дать подозреваемому как можно больший срок, это защищает права потерпевшей стороны.

Я сталкивался с хамским поведением полицейских раньше, когда проходили митинги. Среди них были нагловатые сотрудники, которые задерживали людей, держали их больше трех часов. Они нарушали все законы, какие только могли.

Доверять я полиции так и не стал. Повторюсь, нужно менять систему.

Андрей Кропотов — адвокат экс-главы Высокогорского района Александра Тимофеева:

— Конечно, сделали. Они стали больше соблюдать законы, вероятно, как-то изменили методы работы. Прокуратора стала тщательнее и внимательнее прислушиваться к жалобам граждан. И те вещи, на которые раньше закрывались глаза, стали изучать более подробно.

Да, я стал больше доверять полиции. Я считаю, что она стала меняться в лучшую сторону. Развитие нашего общества, раскрываемость уголовных дел — волей-неволей они заставляют полицию работать качественнее.

Игорь Сундиев — эксперт, специалист в области криминалистики:

— В данном случае надо говорить не о полиции, а о конкретных людях в полиции. Полиция — достаточно неоднородная организация, как и все наше общество. Поэтому те люди, которые изначально идут в полицию, как в орган власти, чтобы улучшать свое материальное положение, эти люди никаких уроков не выучили. А те люди, которые идут, чтобы честно работать, защищать себя и окружающих, никогда таких преступлений не совершат. Я считаю, что этот пример как воспитательный фактор может очень хорошо подействовать.

Говорить об удовлетворении и неудовлетворении приговором немного некорректно. Суд принял решение, у него была определенная позиция. Оспаривать решение суда — это прерогатива адвоката, если он посчитает это необходимым. Мне кажется, что решение вполне адекватно действующему закону.

Михаил Виноградов — психиатр-криминалист:

— Наша полиция не учится ничему. Полицию надо воспитывать не отдельными акциями, когда людей сажают. Полицию надо, как сделали в некоторых странах, распустить всю и заново собрать, большую часть личного состава оставив за бортом. Сегодня в полицию поступают все кому не лень. В советское время была психофизиологическая служба контроля за полицейскими, создавал и возглавлял эту службу я. Тогда в милицию шли через райкомы или через комсомол, нужны были рекомендации заводского или какого-то другого коллектива. Конечно, были и негативные моменты, и преступность, но масштабы были другими. Моя докторская диссертация как раз посвящена преступлениям среди личного состава еще той милиции, это 1982 год. Тогда процент был ничтожный.

Ольга Костина — лидер правозащитного движения «Сопротивление», член Общественной палаты Российской Федерации:

— Руководство МВД, на мой взгляд, уроки выучило, потому что есть ужесточение кадровой политики, контроля за сотрудниками, спорные инициативы министра об увольнении руководителей подразделений, где произошло ЧП любого рода, но связанное с серьезным нарушением. Представляется, что действительно руководство ведомства отдает себе отчет, из какого кризиса, в том числе кадрового, приходится выходить. Но вместе с кнутом применяется и пряник, потому что в большинстве регионов зарплаты повышены, есть даже ситуации, когда есть конкуренция на одно место в полицейском подразделении.

Также надо понимать одну вещь: часто мы слышали во время событий и раньше, что полицейские не прилетели с Луны, что это наши граждане, что наше общество их воспитает. Я уверена, что полицейские из «Дальнего», а мне приходилось там бывать, стали такими не потому, что пошли в полицию, а пошли, чтобы реализовывать свои садистские наклонности. Об этом, кстати, недавно публично говорил министр Колокольцев. Он говорил, что многие, к сожалению, идут в полицию, чтобы получить силу, власть с целью удовлетворить свои нездоровые амбиции. Нужно понимать, что воспитание общества, наших граждан с детства, правовое и нравственное воспитание не стоит сбрасывать со счетов, оно имеет очень большое значение.

Леонид Ольшанской — адвокат:

— Полиция выучила уроки ровно наполовину. Почему? Потому что на полицию идет вал жалоб и к адвокатам, и к прокурорам, и к депутатам, и к журналистам. Другое дело, что такого безобразия, чтобы пытали гестаповскими методами, чтобы люди даже умирали, вот такого нет. Но нарушения того, что зовется процессуальным законодательством, присутствует постоянно. 51-ю статью Конституции часто не объясняют. Бьют легонько. Например, вчера обратилась мама мальчика — ему нет и 16 лет, а его допрашивали в следственном отделе без учителя, родителя и адвоката, хотя законом запрещается, а они выбили из него бумаги, что он согласен на такой допрос. Уговаривают, что лучше признаться, нарушения кругом есть, весь вопрос в их масштабе, глубине и цинизме. Поэтому я думаю, что должна быть реформирована система управления собственной безопасности, потому что они носят ту же шинель и подчиняются начальнику управления. Я считаю, что надо сделать, как в армии — там это особый отдел ФСБ. В каждом отделе полиции нужны особые отделы из «чекистов», которые бы следили и смотрели.

Большое значение имеет гражданское общество. У нас много шагов сделано — есть наблюдательные комиссии, наблюдатели от Общественной палаты и наблюдательного совета ГУ МВД по Москве ходят в тюрьмы.

А вообще, с детства мы знали поговорку: «Чем дальше от Москвы, тем меньше советской власти». Одно название «Дальний» говорит о том, что он находится где-то далековато.

Дальше. Законы «Об адвокатуре», «О прокуратуре», «О статусе судей» о чем гласят? Высшее юридическое образование или ученая степень по праву и определенный стаж работы. А для того, чтобы устроиться в полицию, нужно лишь среднее образование и физподготовка. Значит, инспектор уголовного розыска может быть со средним образованием по закону, препятствий нет.

Я думаю, что в нашем государстве много делается, мы прошли гигантский путь. Например, раньше санкцию на арест давал прокурор в тиши кабинета, а теперь на открытом судебном заседании, раньше адвокат допускался к участию в деле, когда дело уже все сверстано, прошито, пронумеровано и передается в суд, а сейчас адвокат допускается с момента задержания, ареста или предъявления обвинений, то есть полномочия адвокатуры расширились. Им стало тяжелее нарушать права граждан в связи с демократическими институтами нашего государства, но все равно они нарушают. Ради честности, надо сказать, что полиция всех стран мира нарушает: задерживает, проявляет грубость, склоняет к сотрудничество, заставляет давать показания, входит в квартиру без санкций. Полиции всех стран мира нарушают, пугают и стращают.

Эльвира Самигуллина, Елена Колебакина, Анастасия Карабанова, «БИЗНЕС Online»