О.А.Вагин, кандидат юридических наук, доцент, заслуженный юрист РФ

В.С.Овчинский, доктор юридических наук,заслуженный юрист РФ

А.Е.Чечетин, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ

Конституционным Судом подтверждено также право потерпевшего на судебное обжалование постановлений следователя о приостановлении производства по уголовному делу, на возможность ознакомления с постановлениями о привлечении конкретных лиц в качестве обвиняемых, о назначении судебных экспертиз.

Конституция Российской Федерации, провозглашая человека, его права и свободы как высшую ценность и закрепляя право каждого на жизнь, свободу и личную неприкосновенность, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени, право собственности и иные конституционные права, устанавливает, что никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению, гарантирует охрану законом и государством права частной собственности, достоинства личности, государственную защиту прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации в целом, а признание, соблюдение и защиту прав и свобод человека и гражданина относит к числу обязанностей государства, которое не вправе устраниться от исполнения конституционных обязанностей.

В частности, государство не освобождается от необходимости обеспечения безопасности личности, общества и государства от преступных посягательств, обязанности гарантировать защиту прав и свобод других лиц, в том числе обеспечить потерпевшим от преступлений доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба (статья 45, часть 2; статья 46, часть 1; статья 52 Конституции Российской Федерации).

Согласно статье 52 Конституции Российской Федерации, Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью (принятой Генеральной Ассамблеей ООН 29 ноября 1985 года), гарантирующей лицам, которым в результате преступного деяния причинен вред, включая телесные повреждения, право на доступ к механизмам правосудия и скорейшую компенсацию причиненного вреда защите прав потерпевших придается приоритетное значение. При этом все государства – члены ООН обязаны содействовать тому, чтобы судебные и административные процедуры в большей степени отвечали потребностям жертв преступлений, в том числе путем обеспечения им возможности изложения своей позиции по существу дела и предоставления надлежащей помощи на всех этапах судебного разбирательства в соответствии с национальным законодательством, когда затрагиваются их личные интересы, без ущерба для обвинения.

Учитывая, что преступления, посягающие на личные права граждан (имущественные и не имущественные) в структуре преступности занимают подавляющее большинство, при этом преступления против личности и против собственности, относятся к числу наиболее распространенных «народных», – граждане России о степени своей правозащищенности, о выполнении государством функции по обеспечению их безопасности, сохранности собственности, обеспечению права на жизнь, физическую неприкосновенность формируют мнение исходя не из статистических данных о преступности, а фактического ее состояния и реагирования правоохранительных и судебных органов на потребности населения в защите от противоправных посягательств.

В то же время в ходе проводимой судебно-правовой реформы, как уже неоднократно признавалось многими специалистами, большее внимание было уделено защите прав лиц, совершающих преступления, чем жертвам этих преступлений. Такое смещение приоритетов ведет к снижению гарантий безопасности личности от противоправных посягательств, лишению тех, кто пострадал от преступлений, их конституционного права на судебную защиту и восстановление в нарушенных правах и интересах, объем и степень гарантированности которых не должны снижаться.

Не находя защиты у должностных лиц органов предварительного расследования, прокуроров и в судах общей юрисдикции и полагая, что примененные в их отношении правовые норм противоречат Конституции граждане, ставшие жертвами преступников, многократно обращались с жалобами в Конституционный Суд Российской Федерации, который в своих решениях неизменно оставался на страже интересов потерпевших.

Немалое количество обращений граждан, ставших жертвами противоправных посягательств, связано с необоснованным отказом в возбуждении уголовных дел и с правом обжалования таких решений. Это обусловлено тем, что предусматривая возможность обжалования заявителем таких решений законодатель в статье 145 УПК Российской Федерации закрепил обязанность правоприменителя лишь сообщить о принятом решении заявителю, разъяснив при этом его право и порядок обжалования. При рассмотрении жалоб, вызванных отказом в ознакомлении с материалами проверки заявления о преступлении, Конституционный Суд неоднократно указывал на то, что если заявитель потребует ознакомить его с материалами проверки, на основании которых было вынесено такое решение, то ему должно быть обеспечено его конституционное право на доступ к информации . Эта правовая позиция была подтверждена и расширена в одном из недавних решений Конституционного Суда, в котором было отмечено, что ограничений права на ознакомление с материалами, послужившими основанием для вынесения постановления об отказе в возбуждении уголовного дела не содержат и положения федеральных законов «О полиции» и «О персональных данных».

Часть 5 статьи 30 Федерального закона “О полиции”, не возлагая на сотрудника полиции обязанность давать какие-либо объяснения по существу находящихся в его производстве дел и материалов, а также предоставлять такие дела и материалы для ознакомления, гарантирует правовую защиту сотрудника полиции во время проведения им проверочных мероприятий и не регламентирует основания и порядок ознакомления граждан с этими материалами после того, как производство по делам и материалам будет завершено, в том числе и вынесением в установленном порядке постановления об отказе в возбуждении уголовного дела.

Федеральный закон “О персональных данных” регулирует отношения, связанные с обработкой персональных данных, если их обработка позволяет осуществлять в соответствии с заданным алгоритмом поиск персональных данных, зафиксированных на материальном носителе и содержащихся в картотеках или иных систематизированных собраниях персональных данных, и (или) доступ к таким персональным данным (часть 1 статьи 1). Следовательно, действие этого Закона не распространяется на отношения по собиранию, проверке, хранению сведений в процессе возбуждения, расследования и рассмотрения уголовных дел и сам по себе он не может ограничивать права участников уголовного процесса и заявителей о преступлениях на ознакомление с материалами уголовных дел и проверок сообщений о преступлениях.

Конституционный Суд Российской Федерации также указал, что в тех случаях, когда конституционные нормы позволяют законодателю установить ограничения закрепляемых ими прав, он не может использовать способы регулирования, которые посягали бы на само существо того или иного права, ставили бы его реализацию в зависимость от решения правоприменителя, допуская тем самым произвол органов власти и должностных лиц, и исключали бы его судебную защиту.

Одной из проблем обеспечения прав потерпевших является своевременность установления их процессуального статуса. В соответствии с действующим законодательством потерпевшим признается лицо, в отношении которого следователем выносится постановление о признании потерпевшим. Формально только с этого момента потерпевший как самостоятельная фигура уголовного судопроизводства вступает в процесс и наделяется процессуальными правами.

Однако срок принятия постановления о признании потерпевшим законом не установлен. В силу этого пострадавший от преступления зачастую признается потерпевшим только на завершающей стадии досудебного производства. До тех же пор, пока его не признают потерпевшим, он рассматривается в качестве заявителя. Это, в свою очередь, ведет к нарушению права пострадавшего на получение информации о ходе и результатах предварительного расследования, на предоставление предметов и документов, подтверждающих его заявление о преступлении и т.д.

Рассматривая проблему защиты прав участников уголовного судопроизводства в условиях отсутствия процессуального решения, определяющего их статус, Конституционный Суд Российской Федерации сформулировал правовую позицию о том, что при обеспечении процессуальных гарантий (а не только конституционных прав) лицам, чьи права и законные интересы затрагиваются в ходе уголовного судопроизводства, необходимо исходить не только из формального наделения их соответствующим процессуальным статусом, но и, прежде всего, из сущностных признаков, характеризующих их фактическое положение.

Определением от 18 января 2005 года № 131-О данная позиция была распространена и на потерпевшего. Предоставление процессуальных гарантий потерпевшему также должно быть связано не с формальным, а с наличием определенных сущностных признаков, характеризующих фактическое положение этого лица как нуждающегося в обеспечении соответствующих прав.

Данная правовая позиция ориентирует правоприменительные органы на то, чтобы процессуальные права граждан не ограничивались под какими-либо формальными предлогами, что обеспечивает реализацию положений Конституции Российской Федерации, признающих человека, его права и свободы, высшей ценностью.

В сфере уголовного судопроизводства закрепленные в Конституции Российской Федерации право обращаться лично и направлять обращения в государственные органы, право защищать свои права и свободы всеми не запрещенными законом способами, а также право на судебную защиту и на доступ к правосудию конкретизируются положениями уголовно-процессуального закона, который наделяет заявителя комплексом прав, реализуемых в связи с поданным им заявлением о преступлении, в том числе прямо закрепляет право обжаловать решение, принятое по результатам рассмотрения сообщения о преступлении.

Поскольку нормы УПК Российской Федерации не обязывали следователя и орган дознания принимать решение по заявлению лица, пострадавшего в результате умышленного причинения вреда здоровью, (ст.115 УК РФ) или побоев (ст.116 УК РФ), Конституционный Суд вынес решение в защиту прав потерпевших по уголовным делам частного обвинения, когда виновное лицо не было известно, признав не соответствующими Конституции Российской Федерации оспариваемые нормы закона, как не обеспечивающие судебную защиту прав потерпевших . На основе данного решения законодателем внесены необходимые поправки в Уголовно-процессуальный кодекс.

Учитывая, что действующим уголовно-процессуальным законодательством потерпевший поставлен в неравное положение с лицами, совершившими преступление, в реализации конституционного права на получение квалифицированной юридической помощи, в своих решениях по таким вопросам Конституционный Суд дал расширительное конституционно-правовое истолкование части первой статьи 45 УПК Российской Федерации, признав возможным представлять интересы потерпевшего и гражданского истца не только адвокатам, но и иным лицам, в том числе близким родственникам, о допуске которых было заявлено соответствующее ходатайство. Лишение этих лиц права обратиться за юридической помощью к тому, кто, по их мнению, вполне способен оказать квалифицированную юридическую помощь, как подчеркнул Суд, фактически приводило бы к ограничению свободы выбора, к понуждению использовать вопреки собственной воле только один, определенный способ защиты своих интересов и противоречило бы статье 52 Конституции Российской Федерации.

Конституционным Судом подтверждено также право потерпевшего на судебное обжалование постановлений следователя о приостановлении производства по уголовному делу, на возможность ознакомления с постановлениями о привлечении конкретных лиц в качестве обвиняемых, о назначении судебных экспертиз, независимо от их вида, с экспертными заключениями, поступившими от участников производства по уголовному делу жалобами и представлениями в случаях, когда ими затрагиваются его права и законные интересы, а также право знать состав следственной группы, осуществляющей предварительное расследование по этому делу.

Достаточно значимой является проблема обеспечения личной безопасности потерпевших от угроз со стороны обвиняемого, поскольку  по делам о тяжких и особо тяжких преступлениях давление на потерпевших и свидетелей с целью отказа их от изобличающих показаний стало, к сожалению, достаточно распространенным явлением. Государство вынуждено и обязано принимать специальные меры по защите потерпевших и свидетелей. В этой связи Конституционный Суд установил, что в случае необходимости защиты от угроз и давления со стороны обвиняемого или обеспечения возмещения причиненного преступлением материального ущерба у потерпевшего возникает право довести до сведения органов предварительного расследования, прокурора и суда свою позицию относительно избрания той или иной меры пресечения в отношении обвиняемого, а также обжаловать принятое решение. При этом не исключается возможность участия потерпевшего в судебном заседании при рассмотрении вопроса об избрании обвиняемому меры пресечения.
 
Как указал Конституционный Суд Российской Федерации в своем Постановлении от 24 апреля 2003 года № 7-П, конституционно важно обеспечивать реальный доступ потерпевшего к правосудию, возможность быть выслушанным судом и эффективное восстановление его в правах. Исходя из признания процессуального равенства потерпевших при восстановлении их в правах путем уголовного или гражданского судопроизводства, им должны обеспечиваться равные условия, включая оказание содействия со стороны государства в лице его уполномоченных органов в получении доказательств, подтверждающих факт причинения вреда в результате противоправного деяния.

Весьма важным для потерпевших от преступлений граждан является вопрос о компенсации материального и морального вреда в ситуации, когда уголовное преследование в отношении лиц, подозреваемых или обвиняемых в совершении повлекшего вред преступления, прекращено вследствие амнистии. В этой связи Конституционный Суд установил, что реализация акта об амнистии в отношении лиц, которые обвиняются в совершении преступлений не должна быть связана с лишением тех, кто пострадал от преступлений, их конституционного права на судебную защиту и восстановление в нарушенных правах и интересах. При принятии процессуального решения о реализации акта об амнистии потерпевшему должна быть предоставлена возможность отстаивать свою позицию по существу рассматриваемых вопросов, что предполагает его право доказывать отсутствие оснований для прекращения дела и незаконность применения амнистии. В силу принципа равенства всех перед законом и судом в случае амнистии потерпевшему необходимо обеспечить процессуальные гарантии реализации его прав на доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба, аналогичные тем, которые предоставляются потерпевшим по делам, по которым амнистия применению не подлежит или применяется после вынесения приговора.

В жалобах граждан в Конституционный Суд поднималась также проблема защиты прав потерпевших от преступлений в случае принятия решения о применении особого порядка рассмотрения уголовного дела при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве обвиняемого со следователем. Суть проблемы заключается в том, что права потерпевших от преступлений не в полной мере учтены законодателем в главе 40.1 УПК Российской Федерации, регулирующей применение такого особого порядка уголовного судопроизводства, что порождало неясность в вопросе о необходимости учета позиции потерпевшего при заключении досудебного соглашения.

В своем решении по этому вопросу Конституционный Суд отметил, что при проведении судебного заседания, осуществляемого в особом порядке, потерпевший может отстаивать свою позицию по существу рассматриваемых вопросов и участвовать в их исследовании в условиях непосредственности и устности, а также не лишен права возражать против рассмотрения в особом порядке такого уголовного дела. При этом было указано на обязанность суда, рассматривающего дело, применять общее правило, закрепленное в части 4 статьи 316 УПК Российской Федерации, согласно которому при возражении потерпевшего против постановления приговора без проведения судебного разбирательства уголовное дело рассматривается в обычном порядке, т.е. с проведением полноценного судебного следствия, обеспечивающего защиту прав потерпевшего.

В уголовном судопроизводстве неизбежно возникают противоречия между участниками уголовного процесса, в том числе потерпевшими и обвиняемыми, обусловленные различными интересами этих субъектов права на судебную защиту. В силу этого возникает необходимость определения пределов основных прав участников уголовного судопроизводства, условий их реализации и механизма разрешения конфликта.

В решении этой задачи Конституционный Суд исходит, прежде всего, из конституционного критерия соотношения этих интересов, закрепленного в статье 17 (часть 3) Конституции Российской Федерации о том, что осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать прав и свобод других лиц. Кроме того, нельзя забывать, что положения Всеобщей Декларации прав человека призваны одинаково охранять права личности, совершившей преступление, права личности, ставшей жертвой преступления, так и интересы общества и в целом государства, реализующего публичную функцию борьбы с преступностью.

Рассматривая по существу соотношение интересов потерпевших и обвиняемых, применительно к пересмотру судебного решения в порядке надзора по жалобе потерпевшего (его представителя) или по представлению прокурора, Конституционный Суд выступил в защиту прав потерпевшего, указав, что право потерпевшего и его представителя, а также прокурора ходатайствовать о пересмотре вступившего в законную силу судебного постановления по основаниям, ухудшающим положение осужденного (оправданного), сводится лишь к формальной возможности обратиться в суд надзорной инстанции с соответствующим ходатайством и заведомо не предполагает его удовлетворение. Это связано с тем, что в первоначальной редакции статьи 405 УПК Российской Федерации был установлен абсолютный запрет на такой пересмотр, в том числе в тех случаях, когда в предыдущем судебном разбирательстве допущено существенное нарушение, ведущее к неправильному разрешению дела. Тем самым сторона защиты ставилась в преимущественное положение по отношению к стороне обвинения – потерпевшему, его представителю и прокурору, что не согласовалось с конституционными предписаниями об осуществлении судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон, вело к нарушению баланса конституционно защищаемых ценностей, в том числе прав и законных интересов осужденных, с одной стороны, и прав и законных интересов других лиц, публичных интересов – с другой, к неправомерному ограничению прав потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью и противоречило требованиям обеспечения им доступа к правосудию, компенсации причиненного ущерба, гарантий судебной защиты.

В этой связи Конституционный Суд признал неконституционными положения первоначальной редакции статьи 405 УПК Российской Федерации как не допускающие возможность пересматривать вступившие в законную силу приговоры, определения и постановления суда, не допуская поворот к худшему при пересмотре судебного решения в порядке надзора по жалобе потерпевшего (его представителя) или по представлению прокурора, и тем самым не позволяет устранить допущенные в предшествующем разбирательстве существенные нарушения, ведущие к неправильному разрешению дела . На основе данного решения законодателем была принята новая редакция статьи 405 УПК Российской Федерации, позволяющая защитить права потерпевших в случае выявления фундаментальных нарушений уголовно-процессуального закона, повлиявших на законность приговора, определения или постановления суда.

Важное значение для участников уголовного судопроизводства имеют решения Конституционного Суда по вопросам защиты права собственности добросовестных приобретателей имущества, являющегося предметами преступления, которые также являются жертвами преступления. Показательным в этом вопросе является Постановление от 16 июля 2008 г. № 9-П, в котором Конституционный Суд сделал вывод о неправомерности лишения граждан их имущества, признаваемого вещественным доказательством по уголовному делу, во внесудебном порядке. При этом он установил, что необходимым условием отчуждения такого имущества, признанного вещественным доказательством, является наличие вступившего в законную силу приговора суда, в котором и должен решаться вопрос об этом имуществе как вещественном доказательстве.

Конституционный Суд Российской Федерации исходил из того, что общепризнанный в цивилизованных государствах принцип неприкосновенности собственности, выступающий гарантией права собственности во всех его составляющих, таких как владение, пользование и распоряжение своим имуществом, является одним из основополагающих аспектов принципа верховенства права.

Вмешательство государства в отношения собственности не должно быть произвольным и нарушать равновесие между требованиями интересов общества и необходимыми условиями защиты основных прав личности, что предполагает разумную соразмерность между используемыми средствами и преследуемой целью, с тем, чтобы обеспечивался баланс конституционно защищаемых ценностей и лицо не подвергалось чрезмерному обременению.

Из этих же требований исходил Конституционный Суд и в своем Постановлении от 31 января 2011 года № 1-П, рассматривая вопрос о наложении ареста на имущество. Суд указал, что в случаях неустановления местонахождения подозреваемого или обвиняемого, скрывшегося от следствия, арест имущества, находящегося у лиц, которые сами подозреваемыми или обвиняемыми по уголовному делу не являются, из временной меры, применение которой осуществляется в рамках установленных в законе сроков, практически превращается для них в неопределенное по срокам ограничение права собственности.

В этой связи, поскольку арест имущества всегда несет риск наложения чрезмерных ограничений, отрицательные последствия которых с течением времени существенно усугубляются, для сохранения справедливого баланса между требованием соблюдения общих интересов и требованием защиты фундаментальных прав человека собственник должен располагать возможностью воспользоваться эффективными средствами правовой защиты, с тем, чтобы понесенные им убытки не превышали действительно неизбежных, а сами ограничения не ставили под угрозу существо этих прав.

Поскольку процедура обжалования постановления следователя о наложении ареста на имущество не является эффективным средством защиты прав собственника в случаях приостановления предварительного следствия; уголовно-процессуальный закон не предусматривает и специального механизма возмещения убытков собственнику арестованного имущества, причиненных чрезмерно длительным ограничением его прав; налагаемый на неопределенно длительный срок запрет пользоваться и распоряжаться имуществом, преступное происхождение которого либо предназначение или использование в качестве орудия преступления либо для финансирования преступной деятельности лишь предполагается, сопоставим по своему содержанию с конфискацией имущества, применяемой по приговору суда, Конституционный Суд пришел к выводу, что в системе действующего правового регулирования отсутствует правовой механизм, применение которого – при сохранении баланса между интересами общего характера и частноправовыми интересами – позволяло бы эффективно защищать права и законные интересы тех лиц, не являющихся подозреваемыми или обвиняемыми, чье право собственности ограничено чрезмерно длительным наложением ареста на имущество в рамках уголовного дела, предварительное следствие по которому приостановлено и признал неконституционными положения части девятой статьи 115 УПК Российской Федерации во взаимосвязи с другими положениями этого Кодекса.

Важное значение для защиты конституционного права потерпевших от злоупотреблений властью (статья 52 Конституции Российской Федерации) и связанного с ним права каждого на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц (статья 53 Конституции Российской Федерации) в сфере уголовной юстиции имеет развитие института реабилитации лиц, незаконно подвергнутых уголовному преследованию.

Решению этой проблемы было посвящено, в частности, Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 2 марта 2010 года № 5-П, в котором был сделан вывод, что федеральный законодатель не должен возлагать на гражданина, как более слабую сторону в правоотношениях с государством, излишние обременения, связанные с произвольными решениями и действиями органов исполнительной власти, а, напротив, обязан создавать процедурные условия для скорейшего определения размера причиненного вреда и его возмещения, во всяком случае не подвергая сомнению принцип исполняемости принятых решений о выплатах компенсации вреда реабилитированным лицам.

Разрешая эту проблему, Конституционный Суд признал положения статьи 242.1 Бюджетного кодекса Российской Федерации, определяющие общий порядок обращения взыскания на средства бюджетов бюджетной системы Российской Федерации, применительно к случаям возмещения государством имущественного вреда, причиненного реабилитированному лицу, уголовное преследование в отношении которого было прекращено на стадии досудебного производства, Конституционный Суд изложил их конституционно-правовой смысл и указал, что обязанности взыскателя приложить к исполнительному документу копию судебного акта, на основании которого он выдан, корреспондирует право получить такой судебный акт в установленном УПК Российской Федерации порядке на основании постановления следователя, дознавателя о прекращении уголовного преследования, реабилитации и производстве выплат в возмещение вреда, причиненного незаконным и (или) необоснованным уголовным преследованием.

В Постановлении от 19 июля 2011 года № 18-П Конституционный Суд указал, что поскольку все реабилитированные относятся к одной категории – лиц, имеющих право на возмещение государством вреда, причиненного им незаконным или необоснованным уголовным преследованием, такое обстоятельство, как прекращение уголовного преследования вышестоящим судом, не может служить основанием для введения различий в условиях реализации ими прав, закрепленных статьями 46 и 53 Конституции Российской Федерации. Иное означает установление в отношении этих лиц неоправданной дифференциации порядка возмещения вреда, возложение на отдельных реабилитированных неприемлемых обременений и тем самым – ограничение права на эффективное восстановление в правах, что не согласуется с конституционным принципом равенства.

Положение части второй статьи 135 УПК Российской Федерации, исключая для реабилитированных лиц, чье уголовное дело прекращено или приговор в отношении которых изменен вышестоящим судом, возможность выбора по собственному усмотрению соответствующего суда для разрешения вопроса о возмещении имущественного вреда исходя из территориальной доступности такого суда, – при том что другим реабилитированным иными законоположениями предоставлено право на разрешение вопроса о возмещении имущественного вреда как судом, постановившим приговор, вынесшим постановление, определение о прекращении уголовного дела и (или) уголовного преследования, так и судом по месту жительства реабилитированного либо судом по месту нахождения органа, вынесшего постановление о прекращении уголовного дела и (или) уголовного преследования либо об отмене или изменении незаконных или необоснованных решений, – не только создает неравные условия для защиты нарушенных прав, но и приводит к недопустимому ограничению права на судебную защиту, ущемляя тем самым право на доступ к правосудию и умаляя охраняемое государством достоинство личности.

Конституционным Судом принято много и иных, весьма важных для граждан и правоприменительной практики решений, касающихся прав потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью. Содержащиеся в них положения наглядно демонстрируют направленность решений Конституционного Суда на защиту конституционных прав личности в сфере уголовной юстиции, взвешенность и последовательность его решений. Вместе с тем, вряд ли можно говорить о том, что Конституционный Суд разрешил все имеющиеся проблемы, касающиеся соблюдения и защиты прав потерпевших. Безусловно, это не так. Законодательство стремительно изменяется, а потому не исключается, что в силу этого обстоятельства устранение одних проблем, может породить другие. Множественность нормативных актов нередко порождает и их противоречивость, несогласованность, неоднозначность в восприятии и толковании законоположений профессиональными юристами и гражданами, а потому неизбежна и неопределенность правовых норм как мнимая, так и действительная. К тому же сами часто вносимые поправки порождают нестабильность правового регулирования, неоднозначность понимания и неравное применение правовых норм. Вместе с тем, Конституционный Суд не проверяет законодательные акты по собственной инициативе. Инициатива в постановке и обосновании проблемы должна исходить от заявителей – потерпевших от преступлений, а решения Конституционный Суд принимает в рамках предмета их жалоб. Однако в силу разных причин потерпевшие не так часто обращаются с жалобами в Конституционный Суд. Думается, что еще на многие вопросы, касающиеся защиты прав потерпевших, предстоит ответить, в том числе Конституционному Суду Российской Федерации, постановка же их остается за гражданами, судами, лицами и органами, наделенными правом на обращение в российский Конституционный Суд.