14 февраля председатель Конституционного суда Валерий Зорькин на шести страницах ответил президиуму Совета судей, что он думает о независимой экспертизе резонансных уголовных дел. "РГ" публикует полный текст выступления главы КС.

Уважаемые коллеги!

Письмо Президиума Совета судей Российской Федерации, направленное в адрес Председателя Конституционного Суда и опубликованное на сайте Совета судей РФ 10 февраля 2011 года, – слишком серьезный документ для того, чтобы я мог уклониться от обсуждения поставленных в нем проблем. Я расцениваю этот документ как личное обращение ко мне за советом, т.е. обращение к конституционалисту, а не к Председателю Конституционного Суда. В этом смысле мой ответ – это всего лишь совет коллегам по вопросам, относящимся к моей компетенции как специалиста в сфере конституционного права.

Свой ответ, направляемый с одобрения судей Конституционного Суда, я начну непосредственно с поставленного вопроса. Президиум Совета судей просит меня проинформировать судейское сообщество о том, насколько согласуется с конституционными нормами и международно-правовыми актами "публичная организация экспертной работы по экспертно-правовому анализу уголовного процесса по делам, по которым приговоры не вступили в законную силу, и не является ли это публичной формой влияния на суд при рассмотрении конкретных дел".

При этом в письме отмечены следующие аспекты проблемы, вызывающие озабоченность (цитирую дословно): "не оспаривая право каждого члена гражданского общества … критиковать недостатки в сфере судопроизводства,… Президиум Совета судей Российской Федерации полагает, что контроль над судебными актами должен осуществляться исключительно конституционными органами посредством уголовного, гражданского и административного судопроизводства"; "никакие иные органы, кроме судебных, не являются компетентными для оценки законности судебного акта, включая правильное применение материального и процессуального закона. Иное означало бы незаконное вмешательство в отправление судом правосудия, допускало бы оценку законности судебного акта и проверку его, по существу, некомпетентным органом"; "предложение ввести особый порядок проверки судебных решений по отдельным, так называемым "резонансным" делам, противоречит принципу равенства граждан перед законом и судом".

Постановка этих вопросов была связана с предложением, сформулированным представителями Совета по развитию гражданского общества и правам человека, о проведении мониторинга по резонансным делам в форме экспертных оценок качества рассмотрения конкретных дел. И саму возможность проведения такого мониторинга необходимо рассматривать в контексте правовой природы судебной власти и судейской независимости.

Независимость судей, будучи фундаментальной ценностью любого демократического государства, не предполагает полной закрытости судейского корпуса. Транспарентность судебной системы, выбранная в качестве одного из направлений ее развития, означает не только расширение массива доступной информации о деятельности судов, а также выносимых ими решениях, но и возможность общественной реакции на них. Такая реакция, исходя из сложной структуры общественного устройства, может исходить от различных социальных групп, в том числе и от представителей юридического сообщества.

В демократическом государстве судебная власть, как и другие ветви власти, призвана служить обществу. Деятельность судебной власти направлена на удовлетворение фундаментальной социальной потребности в справедливом и своевременном правосудии. Наделение судебной власти – как и других ветвей власти в государстве – полномочиями по осуществлению таких важнейших публично-правовых функций, как функции осуществления правосудия и судебного контроля, регулируется целой совокупностью принципов (как писаных, так и неписаных), направленных на обеспечение законного и справедливого суда, гарантий прав сторон судебного спора. Очевидным последствием наделения судебной власти такой функцией является публично-правовая ответственность носителей этой власти за нарушение ими соответствующих принципов и норм.

Полномочия судей непосредственно связаны с их ответственностью, которая подразумевает, в первую очередь, подотчетность судейского корпуса обществу. Судебная власть, будучи наделенной полномочиями по контролю деятельности всех остальных ветвей власти, нуждается в особых гарантиях невмешательства в отправление правосудия. В силу сниженных возможностей правомерного контроля со стороны других ветвей власти особое значение приобретает общественный контроль над правосудием. С другой стороны, такой контроль является важной гарантией от неправомерного административного воздействия на суд. Будучи одной из форм "обратной связи" между обществом и судебной властью, общественная реакция как на судебные решения по конкретным делам, так и на сложившуюся практику по отдельным категориям дел, не может быть ограничена с точки зрения возможности анализа таких дел и их оценки, в том числе высказанной публично.

Конституционный Суд, действительно, неоднократно высказывался о недопустимости вмешательства в осуществление правосудия и, особенно, о недопустимости применения каких-либо санкций к судьям за содержание вынесенных ими решений, за высказанное ими в ходе осуществления правосудия мнение. Такие же подходы применяются сегодня во всех цивилизованных правовых системах. Вместе с тем, недопустимость воздействия на судей с помощью административных методов, несовместимых с принципом судейской независимости, не означает невозможности общественной реакции на деятельность судебной системы – в виде обсуждения, анализа и оценки как решений по отдельным делам, так и целых направлений судебной деятельности. Иное означало бы полное устранение судебной власти из диалога с обществом, делегировавшим ей ее полномочия, закрытость судебной власти, возвращение средневекового принципа управления "Король не может ошибаться". В особенности это касается тех громких, резонансных дел, где затрагиваются наиболее важные и в то же время наиболее уязвимые права человека – право на жизнь, право на личную свободу и физическую неприкосновенность. Исторический опыт показывает, что отсутствие обратной связи судебной системы с обществом чревато ситуациями, когда человек оказывается один на один со всей мощью государственного карательного механизма без возможности задействовать какие-либо противовесы в целях защиты своих прав.

Безусловно, авторитет судебной власти подразумевает обязательность судебных постановлений, которая также прямо вытекает из Конституции, из процессуального закона. Вступление решения в законную силу означает приобретение им статуса "частного закона для сторон", как говорилось еще в римском праве. Данный статус предполагает исполнимость решения, невозможность обжалования его в ординарных процедурах и т.д.

Однако вступление решения в законную силу не означает невозможности его обсуждения и оценки, поскольку не исключает возможности судебной ошибки. Следовательно, общество в лице составляющих его различных социальных групп всегда остается вправе обсуждать судебные решения. Поскольку повышение доверия к судебной власти является одним из главных условий эффективности ее деятельности, необходимо осознавать, что уровень такого общественного доверия во многом связан с тем, насколько населению в целом (и профессионально-юридическому сообществу, в частности) понятны выносимые судами решения – как с формально-юридической, так и с содержательной точек зрения. Для судебной системы оценка ее деятельности в общественном мнении, выраженная в формах дискуссий, публикаций, экспертных оценок и т.п., должна являться важным показателем уровня доверия и авторитета судебной власти в обществе. Именно на это и направлено повышение транспарентности судебной системы: ее целью является не само по себе опубликование данных о деятельности судов (в том числе о выносимых ими решениях), но донесение до общества информации о мотивах и аргументах в пользу принятия тех или иных решений.

Когда мы говорим о контроле над судебными актами, то надо различать две формы такого контроля: общественный контроль над правосудием и государственный контроль над судебными актами, осуществляемый в рамках судебной системы. Очевидно, что применительно к Совету по развитию гражданского общества и правам человека как консультативном органе при Президенте речь может идти лишь об общественном контроле, осуществляемом в русле таких закрепленных в Положении о Совете направлений его деятельности, как "содействие разработке механизмов общественного контроля в области обеспечения и защиты прав и свобод человека и гражданина, подготовка соответствующих предложений Президенту Российской Федерации" и "систематическое информирование Президента Российской Федерации о положении дел в области соблюдения прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации".

Ясно и то, что никакой Совет при Президенте, решения которого носят рекомендательный характер, не обладает формально значимой компетенцией для оценки судебных актов. Совет может оценивать деятельность судов лишь в рамках общественного контроля над правосудием. При этом как консультативный орган, обеспечивающий взаимодействие Президента с обществом по определенному кругу вопросов, Совет по развитию гражданского общества и правам человека вправе отбирать и рассматривать те дела, которые, по его мнению, получили наибольший резонанс в обществе, привлекая к ним внимание Президента. Подобная деятельность не может трактоваться как особый порядок проверки судебных решений, нарушающий принцип равенства перед законом и судом. Кстати, и члены Совета по развитию гражданского общества и правам человека при презентации своего предложения, как представляется, недвусмысленно указали, что "экспертно-правовой анализ таких процессов (по резонансным делам) не может иметь прямых юридических последствий". И как следует из их заявлений, речь в данном случае не идет о делах, по которым еще не принято окончательное судебное решение. И пока что, как мы видим, никто такую экспертизу по незавершенным делам проводить не собирается.

Кроме того, в силу фундаментального принципа независимости суда диалог судебной власти с обществом может осуществляться только добровольно. Судьи не могут быть принуждены давать комментарии своих решений и своей деятельности в целом.
Не подлежит сомнению, как отмечалось выше, и то, что обсуждаемый общественно-экспертный мониторинг не ставит (и не может ставить) своей целью принятие каких-либо прямых юридических мер – это было бы несовместимо с конституционным принципом независимости судей и гарантиями его реализации. Цели предлагаемого мониторинга связаны с формированием в общественном мнении объективной картины деятельности судебной системы и, при необходимости, с принятием мер для устранения неправомерного воздействия на нее со стороны иных ветвей государственной власти в целях осуществления правосудия исключительно в рамках, установленных Конституцией РФ и законом.

Я понимаю, что высокопрофессиональные члены Президиума Совета судей и сами разбираются в формально-правовой стороне проблемы. По-видимому, их озабоченность вызвана тем обстоятельством, что ситуация, по их мнению, может выйти за формально-правовые рамки и привести к тому, что соответствующие консультативные структуры приобретут неадекватное их статусу влияние на главу государства. В связи с этим могу сказать только, что Президент как глава государства имеет законное и неотъемлемое право формировать любые группы экспертов для того, чтобы выработать свое суждение по тому или иному вопросу. Он может сформировать для этого Совет по развитию гражданского общества и правам человека. Может сформировать любую группу экспертов, а может посоветоваться с гражданами, встретившись с ними во время той или иной своей поездки. Кто, каким образом и в какой мере оказывает на него влияние, действуя при этом в конституционно-правовых рамках, – вопрос выбора самого Президента.

Прошу считать этот ответ моим личным развернутым письмом. Ибо ничем другим он являться не может по юридическим причинам, хорошо понятным моим коллегам. Написать это письмо меня побудили не профессиональные обязательства, а обстоятельства морального, гражданского и даже духовного свойства, неотчуждаемые, как я убежден, от нашей высокой профессии.

С уважением, В.Д. Зорькин

"Российская газета " – Столичный выпуск №5407 (31) от 15 февраля 2011 г.