Правительство России намерено создать структурированную иерархичную систему служб школьной медиации. С единым центром – Федеральным институтом медиации и восстановительного правосудия (прим. – структурное подразделение ФГБУ «Федеральный институт медиации», которое, в свою очередь находится в ведении Минобрнауки РФ) и подотчетными центру структурами – службами медиации на федеральном, региональном и местном уровнях.

Планы по реализации этих задач изложены в «Концепции развития до 2017 года сети служб медиации в целях реализации восстановительного правосудия в отношении детей, в том числе совершивших общественно опасные деяния, но не достигших возраста, с которого наступает уголовная ответственность в РФ». Документ, предложенный Минюстом РФ, утвержден Правительством 30 июля 2014 года.

В Концепции, в частности, прямо, не углубляясь в подробности, говорится о том, что стандарты и эффективность работы практически всех существующих сегодня государственных и негосударственных российских центров социально-психологической помощи семье, детям, да и населению в целом, «не отвечают потребностям современного общества, новым проблемам и вызовам». Статистика «споров, разрешаемых с помощью внесудебной и досудебной медиации не ведется». За два года Федеральный институт медиации и восстановительного правосудия должен будет обучить 1800 методистов-тренеров, которые потом обучат медиаторов, а так же сертифицировать службы медиации, поскольку «только соответствующие высоким требованиям организации должны включаться в сеть служб медиации».

Так существует в России восстановительная медиация или ее необходимо создавать «с нуля»? Почему государство считает не эффективными действующие службы медиации? Если нет эффективной восстановительной медиации, кто обучит 1800 методистов-тренеров? И, наконец, каковы «высокие критерии» соответствия служб медиации для получения сертификата?

Эти и другие вопросы «Сопротивление» обсудило с председателем Всероссийской ассоциации восстановительной медиации, президентом Центра «Судебно-правовая реформа», практикующим медиатором Рустемом Рамзиевичем Максудовым.

Сопротивление: Рустем Рамзиевич, звучит мнение, что восстановительной медиации в школах нужна, чуть ли, не «перезагрузка». В регионах продвижение идей восстановительного правосудия идет стихийно и фрагментарно, статистики не ведется. Что происходит?

Максудов: Кто не ведет статистики, у того, действительно, ее нет. Если у авторов Концепции – «Федерального института медиации» ее нет, то и анализировать нечего. Специалисты Центра «Судебно-правовая реформа» проводят и мониторинг, и анализ практики работы служб примирения. Я и мои коллеги неоднократно озвучивали результаты наших исследований.

Хотелось бы отметить, что в России медиация в сфере работы с несовершеннолетними правонарушителями, а также в области профилактики правонарушений несовершеннолетних развивается с 1997 года на основе идей восстановительного правосудия и реализуется в форме территориальных и школьных служб примирения. Эта практика развивается силами созданной в 2009 году Всероссийской ассоциации восстановительной медиации и Межрегионального общественного Центра «Судебно-правовая реформа» при поддержке органов власти, педагогического и психологического сообщества ряда регионов.

По данным проводимого Всероссийской ассоциацией восстановительной медиации мониторинга в России на 2012 год действовали 77 территориальных служб примирения, в которые было передано 1690 случаев конфликтных и криминальных ситуаций. Службы провели 1026 программ восстановительного правосудия, в которых приняли участие более 4 тысяч человек. Службы функционируют в качестве подразделений центров системы образования, социальной защиты и комитетов по делам молодежи. В 2009 году в России действовало 554 школьные службы примирения, в 2010 – 590 школьных служб примирения, в 2011 — 615 служб. В 2012 году в России было 748 школьных служб примирения в 15 регионах. В них работало 1139 взрослых медиаторов и 3094 медиатора-сверстника. Только за 2012 год им было передано 4212 конфликтных случаев. Успешно разрешена 3841 конфликтная ситуация, что составляет 91,1% от числа переданных в школьную службу примирения конфликтов. В программах восстановительной медиации приняли участие более десяти тысяч человек.

Сопротивление: Вы говорите про 2012 год…

Максудов: На основе мониторинга за 2013 г. число служб составляет 319, число медиаторов 1820. Количество завершенных программ в территориальных службах – 467 (68%), в школьных – 1698 (96%), количество участников завершенных программ в территориальных – 3041, в школьных – 6637. Сегодня наша организация работает уже с 25 регионами. Мы помогаем создавать два типа служб. Первый тип – на базе социально-психологических центров. Как правило, они работают с тяжелыми случаями: преступлениями, опасными деяниями, сложными конфликтами между родителями и детьми, субъектами в социальной сфере. Второй тип – школьные службы примирения. На базе образовательных организаций сами дети учатся разрешать не репрессивным образом конфликты других детей под руководством взрослых. Центр «Судебно-правовая реформа» проводит семинары и тренинги по созданию подобных служб.

Сопротивление: Так вот, государство хочет увеличить количество подобных служб, сертифицировать их деятельность…

Максудов: Хочу особенно отметить – мы работаем по инициативе самых людей. Если в регионе есть заинтересованные люди – мы сами ищем финансирование для их обучения. С другой стороны, мы воспринимаем медиаторов дальше как партнеров. Мы организуем пространство, чтобы специалисты приезжали и делились опытом. Над ними нет начальника. Мы лишь помогаем им встречаться и обсуждать актуальные вопросы и проблемы… К госрегулированию я отношусь очень осторожно. Государство мыслит так: «если в одном месте есть медиация, значит, она должна быть везде». Государство не воспринимает идею разнообразия. У государства нет управленческих технологий, способных управлять разными структурами сетевым образом. Почему сегодня вместо того, чтобы сохранять разнообразие технологий, мы должны возводить какую-то новую «вертикаль власти»? В Дагестане действуют одни службы примирения, в Якутии – вторые, на дальнем Востоке – третьи.

Сопротивление: По Вашему мнению, в каких регионах России сегодня происходит наиболее интенсивное развитие служб медиации?

Максудов: Очень интересен опыт Пермского края. В регионе есть Ассоциация медиаторов Пермского края, которая ведет эффективную работу по развитию и поддержке медиации. Люди, работающие в регионах, имеют подпитку в лице сообществ, а это самое важное. В Волгоградской области созданы и работают прекрасные школьные службы примирения. Общественная организация под руководством Ирины Маловичко помогает региону их создавать. В Волгограде работает более 100 служб, но они созданы, потому что так захотели дети и педагоги. В настоящее время прекрасная работа ведется в Архангельской, Кировской областях, Республике Татарстан. В Москве ответственный секретарь Комиссии по делам несовершеннолетних Юрий Борисович Котов очень грамотно помогает процессам развития медиации.

Но сегодня мы нередко имеем факты массовых созданий служб с помощью государственного вмешательства на уровне регионов. Происходит восстановление  советского планирования – сейчас 150, потом 300, потом 600 служб. На мой взгляд, очень важно избежать административно-принудительного создания. Если оно начинается, службы создают на бумаге, а работа просто имитируется. Это обесценивает саму идею восстановительного правосудия и снижает доверия к медиации всех ее участников, государства и общества. Насколько я понимаю, Центр «Медиация и право» под руководством Цисаны Автандиловны Шамликашвили продвигает именно такую идеологию советского планирования, чтобы иметь государственное финансирование. При этом данная организация не имеет никакого опыта работы по продвижению восстановительного правосудия в России.

Сопротивление: Тогда почему, и в связи с чем появилась Концепция развития сети служб медиации в целях реализации восстановительного правосудия? 15 октября 2013 года Вице-премьер Ольга Голодец поручила Минюсту объединить мероприятия в этой сфере в Концепцию. 23 мая 2014 года Минюст внес проект Концепции в Правительство и уже 30 июля этого года Правительство ее утвердило…

Максудов: В свое время Вице-президент Национальной ассоциации благотворительных организаций Нодар Хананашвили, когда готовилась Национальная стратегия действий в отношении детей, отметил положительные стороны восстановительного правосудия и предложил включить в данный документ положения о необходимости распространения восстановительного правосудия и служб примирения. Я сожалею, что не выступил против. У меня была иллюзия, что посмотрят, увидят и нашему сообществу будет хорошо. Руководитель организации «Медиация и право» и «Федерального института медиации» Цисана Автандиловна Шамликашвили воспользовалась этой Концепцией, чтобы попытаться создать пирамидальную структуру власти и получить деньги из федерального бюджета. Мы много раз пытались с «Медиацией и право» вступить в диалог и партнерство. Всегда получали отказ. Я думаю, что это произошло из того, что мы настроены на равноправное сотрудничество, а не на исполнение чужой воли. Очень интересно, что данная организация, на словах постоянно поддерживая медиацию, на деле в своей управленческой практике не использует принципы и ценности медиации – переговоры и равноправное партнерство. Те, кто написал Концепцию и будут ее реализовывать не понимают восстановительного правосудия. Если они будут обучать, не понимая, то ни к чему хорошему это не приведет. Никакого общественного обсуждения этой Концепции не было. Она обсуждалась в Рязани и, можно сказать, случайно попала в руки профильных специалистов. Попытки включиться в процесс подготовки не увенчались успехом. Без широкого общественного обсуждения она была  внесена Минюстом в Правительство России.

Сопротивление: Но государство думает не только о способах управления, но и о развитии восстановительной медиации? Нужна ли медиации государственная поддержка?

Максудов: Поддержка этому процессу нужна. Но какая? Одно дело, если это будет организация, которая никакого опыта и практики не имеет, как Центр «Медиации и право» во главе с  Цисаной Автандиловной Шамликашвили, которая в настоящее время захватывает определенное поле деятельности и финансовые ресурсы. Другое дело, если государство в лице чиновников, экспертов и специалистов поддержит действующие сетевые организации в регионах. Государство сегодня подходит так: «если что-то хорошее есть – давайте это создадим везде и назначим главного медиатора». Я против такой идеологии. Государство не должно назначать главного медиатора Всея Руси, который, к тому же, ничего не понимает в этой ситуации. В недавно изданной книге Центра «Медиация и право» смешивается примирение и прекращение дела за примирением сторон. Так обычно делают юристы, которые не хотят разбираться в существе предмета. Люди могут мириться в любых ситуациях и приглашать медиатора, но не во всех случаях это приводит к прекращению уголовного дела.

Государство должно помогать тем структурам, которые созданы, заинтересованы в осуществлении этой работы. Помогать – значит собирать эти структуры, обсуждать проблемы, понимать, что именно на федеральном уровне им нужно и лоббировать их интересы. В этом должна быть идеология государства.

Сопротивление: Что же конкретно предлагается в Концепции?

Максудов: Будет создана пирамидальная структура во главе с Федеральным институтом медиации. Структура будет иметь единую координацию и управление. Средний уровень займут структурные территориальные медиации, которые, кстати, уже созданы и прекрасно работают. Их просто хотят включить в структуру. На нижнем уровне службы медиации. Они, кстати, так же созданы и работают. Суть Концепции, если убрать красивые слова, это захват работы по восстановительной медиации, которая ведется в России уже более 17 лет.

Когда Минобрнауки издало рекомендации по созданию школьных служб медиации, у меня к ним было много вопросов, но я благодарен этому министерству за то, что оно не учредило пирамидальную структуру. Они остались мудры, потому что в своих рекомендациях они поддержали разнообразие технологий. Минюст в своей Концепции фактически назначает главного медиатора. Концепция заставила меня еще раз понять, за что борется наша организация, в чем ценность нашего опыта и знаний.

Мы боремся против насаждения западных технологий. Наша практика должна базироваться на традиционных ценностях русского народа и других народов, населяющих Россию. Практика примирения, которая называется маслиат, до сих пор живет на Северном Кавказе, и уважаемые люди помогают достичь соглашения и загладить вред, причиненный преступлением.

Зарубежный опыт использовать можно и нужно, но нашей стране нужна российская модель примирения, которой могли бы овладеть люди самых разных профессий. В этом у нас ценностное расхождение с Цисаной Автандиловной, которая продвигает американскую модель медиации. Она не приживается в нашей стране, за исключением узкого круга коммерческих споров. Тем более, она плохо работает в условиях криминальных ситуаций.

К авторам Концепции у меня есть несколько вопросов:

1. Почему в концепции не учтен опыта Общественного центра “Судебно-правовая реформа” и его партнеров в регионах по продвижению восстановительного правосудия в России?

2. Почему концепцию разрабатывала организация, которая не имеет никакого опыта в области восстановительного правосудия?

3. На каком основании к разработке концепции были привлечены авторы, допускающие безответственные и некомпетентные суждения, привожу цитаты:

Раздел I.

3. Развитие сети служб медиации направлено на:
а) создание системы профилактики и коррекции правонарушений среди детей и подростков, помощи и поддержки семьи;

Раздел IV.
Достижение поставленной цели обеспечивается путем решения следующих основных задач:
а) создание с помощью медиации и восстановительного подхода системы защиты, помощи, обеспечения и гарантий прав и интересов детей всех возрастов и групп, включая детей, попавших в трудную жизненную ситуацию, находящихся в социально опасном положении или в неблагополучных семьях, детей с девиантным поведением, детей, совершивших общественно опасные деяния, освободившихся из мест лишения свободы и других так называемых трудных детей;
б) создание с использованием медиации и восстановительного подхода системы профилактической, реабилитационной и коррекционной работы с детьми, в первую очередь с относящимися к вышеуказанным группам риска, внедрение новых форм, технологий и методов работы, в том числе обеспечение досудебного и судебного сопровождения несовершеннолетних, вступивших в конфликт с законом, а также отбывающих или отбывших наказание в местах лишения и ограничения свободы;

Данные положения говорят, что в России нет никакой системы профилактики и в тоже время, что, якобы, сеть служб медиации может создавать систему профилактики. На мой взгляд, это совершенно безграмотные суждения. Концепция, как это отмечается в документе, претендует на «развитие сети служб медиации, направленных на создание системы профилактики и коррекции правонарушений среди детей и подростков, помощи и поддержки семьи». Концепция будет создавать в России систему профилактики? Получается, что у нас ее нет? Разве может квалифицированный, разумный человек так написать?

4. Почему организация, которая не имеет никакого опыта в области восстановительного правосудия будет заниматься обучением и сертификацией медиаторов в области восстановительного правосудия?

5. Почему в концепции не сказано о различии медиации, разрешающей конфликтные ситуации и медиации по криминальным ситуациям?

В Концепции пишется, что у людей нет квалификации, нет подготовки.  Все это просто зачеркивает наш 17-летний опыт работы, исследования, разработки, подготовленные кадры и спасенные судьбы. Видимо, когда дело касается денег, моральные ценности отступают. В этой связи я сегодня всерьез беспокоюсь за судьбу своих коллег, за их жизнь и безопасность.

Сопротивление: Как Вы считаете, есть ли возможность скорректировать Концепцию под реальную ситуацию в обществе?

Максудов: Член ОПРФ, лидер «Сопротивления» Ольга Костина озвучила весьма конструктивные предложения. Если удастся повлиять на лиц, принимающих решения, то, возможно, будет создана новая рабочая группа при Правительстве России, которая будет разрабатывать новую Концепцию. Но для этого надо менять подход. Надо понимать, что чиновник не главный эксперт по этому делу, а лицо, обеспечивающее осмысленную деятельность. Очень трудно уйти от мысли, что министр здравоохранения – главный эксперт в здравоохранении. Поэтому и рождаются такие Концепции: мы создадим новый документооборот, заставим отчитываться и включим службы медиации в прокурорские проверки – почему в этом месяце провели 2 медиации, а не 5? При этом вопрос, в чем могла бы состоять реальная помощь от государства, не обсуждается.

Сопротивление: Каковы планы Вашей организации, специалистов восстановительной медиации на ближайшее время?

Максудов: Все будет зависеть от позиции региональных партнеров. Если у них сформированы ценностные представления о своей работе, наше взаимодействие будет продолжаться. Но если будет реализовываться данная Концепция у нас есть два года, в течение которых Центром «Медиация и право» будет производиться разгром всей нашей практики с помощью правительственных чиновников. Будем писать статьи, книги, чтобы, может быть, через много лет люди ими смогли воспользоваться.

В регионах важно сохранять команды, развивать сообщества и силы сообществ, чтобы медиаторы ощущали себя его частью. Люди должны чувствовать, что они могут на что-то повлиять. Это значит, что нужно разрабатывать региональные Концепции служб поддержки и медиации, чтобы сам регион решил, а что необходимо и как это должно работать. В этом процессе должны участвовать практики. Мы уже провели серию семинаров в регионах, где местные структуры сами для себя разрабатывали такие программы и рекомендации. Это стратегическое направление нашей деятельности.

Есть еще одно важное направление, которое, как мне кажется, необходимо развивать. Командам медиаторов в регионах необходимо подумать над тем, как сориентировать работу на помощь потерпевшим. Эта работа полностью соответствует запросам общества и позиции государства. К сожалению, сегодня потерпевший не является предметом заботы со стороны правоохранительных органов. В восстановительном правосудии интересы потерпевшего занимают ключевое место. Но в связке с обвиняемым. Связывая потерпевшего, обвиняемого и людей из их ближайшего окружения в программе по заглаживанию вреда, мы тем самым, содействуем залечиванию ран, нанесенных преступлением. На таких программах часто бывает психотерапевтический эффект. Для тех, кто совершил преступление, обсуждается вопрос раскаяния, стыда, для потерпевшего обсуждается вопрос его травм, страдания и возмещения ущерба. Если обвиняемый неизвестен, то потерпевшему необходимо исцеление. Программа восстановительного правосудия «Круги сообществ» позволяет работать без обвиняемого. Наши команды могут помочь развитию подобных программ. Государство, я считаю, должно принять непосредственное участие в такой работе  в рамках поддержки создания партнерских сетевых структур с участием общественности.

Беседовал Юрий Голов, Межрегиональная правозащитная общественная организация “Сопротивление”