11 января президент встретился с членами Совета по содействию развитию институтов гражданского общества. Одной из главных тем, которые поднимались, стал общественный контроль за деятельностью правоохранительных органов и пенитенциарной системы. И, кроме того, президент заступился за суд присяжных. Он заявил, что в случаях, когда выносятся оправдательные приговоры, как это было в деле Пола Хлебникова, надо обращать внимание на недостаточную работу следствия и слабую доказательную базу. А суд присяжных надо развивать и укреплять, а также продумать механизм защиты присяжных заседателей. Об этом хотелось бы поговорить подробнее. В нашей студии председатель правления общественного правозащитного движения "Сопротивление" Ольга Костина.
 
– Ольга Николаевна, сейчас много в России судов присяжных? Как они приживаются?
 
КОСТИНА: Они по-разному приживаются. Мне не кажется, что доля так велика, хотя просто в силу того, что это новый институт, о нем часто пишут, его часто обсуждают, поэтому есть такое впечатление, что он занимает значительное место. Хотя я знаю, что правозащитные организации России считают, что как раз присяжные рассматривают недостаточное количество дел, и им бы хотелось расширить этот круг.
 
– Президент не случайно поднял эту тему? Потому что звучат в последнее время мнения, что этот суд надо все-таки отменять, он не для наших условий.
 
КОСТИНА: Это такая не очень хорошая традиция нашей страны. Мы очень быстро принимаем решение о нововведении и потом очень быстро заявляем, что оно не получилось. На самом деле здесь есть доля какой-то политической игры вокруг этой темы, и, на наш взгляд, она для страны невыгодна. Потому что, если мы отменим этот институт, ничего, кроме проблем на международной арене, да и, кстати, внутри общества российского, мы не получим. Другое дело, что надо было, когда мы переносили этот институт к себе, как пример демократического гражданского механизма, подумать о том, чтобы подготовить к нему общество. Потому что, согласитесь, в нашей стране правовым образованием граждан никто не занимается. Поэтому предполагать, что мы почти на пустыню правовую переложим такой непростой институт и ответственный институт и получим европейский уровень результата, конечно, было наивно.
 
– Вероятно, понадеялись на традиции, потому что до революции суд присяжных в России существовал.
 
КОСТИНА: Да, но зато после революции у нас существовало такое правовое поле… И оно, кстати, породило многолетние изменения и в сознании граждан, и в сознании правовой системы. Здесь удивляться-то нечему.
 
– Вашим движением "Сопротивление" на начало 2007 года запланирован запуск широкомасштабного проекта "Школа присяжных". Что этот проект предполагает?
 
КОСТИНА: Дело в том, что мы работали весь прошлый год, первый год нашего существования, и с представителями Государственной Думы, в том числе с теми, кто работает по законам, связанным с этой тематикой. И они очень тоже обеспокоены последними комментариями вокруг этого документа. Они знают, что, собственно, и многие правоохранительные системы недовольны этим судом. И мы наблюдали, наблюдали всю эту историю и пришли к такому компромиссному решению. Как известно, есть два пути. Можно встать жестко на защиту этого института и говорить, что это демократия, неважно, как он работает, но нам это надо. Мы же вообще много чего делаем для европейских структур, а не для себя. Можно встать на другую точку зрения и сказать, что присяжные у нас люди некомпетентные, это суд домохозяек, его надо уничтожить.
 
Есть третий путь, и им надо было по-хорошему пойти до введения этого суда. Мы хотим предложить серию лекций, очень адаптированных, очень простых, читать будут специалисты – психологи, юристы и адвокаты для желающих, тех, кто уже отобран в присяжные, и тех, кто интересуется просто этой тематикой. То есть это такая понятная, доступная разъяснительная работа, что такое присяжный, как это важно, что это ответственность, как принимаются решения, как они согласуются с законами и так далее. Потому что если мы не будем образовывать граждан, еще пара-тройка скандальных решений и…
 
– Идея будет дискредитирована полностью. А эти лекции будут рассчитаны на взрослое население или на подрастающее поколение тоже?
 
КОСТИНА: По опыту, который мы имели в прошлом году, у молодежи, у студентов очень большая заинтересованность в этой тематике, особенно у студентов юридических вузов. То есть им, собственно говоря, завтра выходить в эту жизнь, выходить на эту работу. И я думаю, что здесь будет разная аудитория: и те, кто уже в возрасте и с другой профессией, и молодежь. У нас есть серия лекций в школах, но это другое немножко, это просто правовое поле мы даем такое адаптированное.
 
– А кто сегодня может стать присяжным?
 
КОСТИНА: У нас, как известно, это произвольный отбор. Любой человек может стать присяжным.
 
– Достигший совершеннолетия.
 
КОСТИНА: Да. Дальше он для себя принимает решение, согласуясь с собственной совестью, готов, не готов. Но, естественно, есть ряд исключений, которые разъясняют в судах: если вы были судимы, если у вас есть родственники осужденные. То есть ряд обременений, при которых запрещено быть присяжным.
 
– А если человек, например, работает в правоохранительных органах, в пенитенциарной системе, если он с юридическим образованием, это может оказать какое-то влияние?
 
КОСТИНА: Я могу сказать, что в Европе, например, каждая страна, в отличие от нашей, когда к себе этот институт прикладывала, старалась все-таки адаптировать его к своим реалиям. Я знаю, что в некоторых странах Европы часть присяжных обязательно должна быть с юридическим образованием, для того чтобы они просто в совещательной комнате во время работы могли как бы немного сбить эмоции у своих коллег и объяснить им, что согласно закону нужно так или так поступать. Вот, кстати, один пример вообще экзотический. Наверное, вы слышали, в Великобритании готовятся к судебному расследованию гибели принцессы Дианы. Так вот там вообще есть такая норма, что все, что связано с членами королевской семьи, могут рассматривать только присяжные из состава работающих при королевской семье. Это, оказывается, закон XIX века. И вот сейчас они решают, насколько это оправданно или неоправданно. То есть страны, которые, грубо говоря, чуть больше себя уважают, они все-таки стараются опираться на свою историю и на то, как им удобно, и на то, как правильно. Мы ввели этот закон быстро, с наскока. Но надо его выравнивать, ничего страшного.
 
– По вашим данным, насколько охотно люди сегодня идут в присяжные заседатели?
 
КОСТИНА: У меня такой статистики нет. На уровне просто разговоров со своими знакомыми – по-разному.
 
– Некоторые мои знакомые получали соответствующее уведомление и немедленно приходили в ужас. Говорили, как же мне теперь быть? Потому что человеку же надо оставить работу, привычный образ жизни на время процесса, который может продолжаться месяцами.
 
КОСТИНА: Во-первых, нужно оставлять работу. Во-вторых…
 
– …углубиться в изучение проблем, которые ему могут быть, мягко скажем, неприятны и чужды.
 
КОСТИНА: И которые могут ему стоить впоследствии.
 
– Да. Потом у него могут быть неприятности, если он будет выносить решение, допустим, в соответствии с тем, что диктует ему его совесть, а не страх.
 
КОСТИНА: Вы знаете, у нас формально есть закон и о защите судей и присяжных заседателей. И есть закон о защите свидетелей. Вот последним мы как раз сейчас занимаемся очень плотно и надеемся на то, что мы сможем провести его аудит и его соответствующее исправление. Но у нас зачастую на бумаге есть, а при применении на практике мы сталкиваемся с проблемами.
 
– А может человек отказаться быть присяжным заседателем? Имеет такое право?
 
КОСТИНА: В принципе может. Но большинство, кстати, из тех, с кем я разговаривала, не столько боится за свою безопасность и жизнь, сколько жалко времени, не хочется сидеть, не хочется это все выслушивать. Бывают же случаи, когда коллегии распускаются из-за того, что просто определенное количество людей перестает ходить. То есть им, грубо говоря, надоедает и они говорят: нет, вы знаете, меня это не устраивает, у меня работа.
 
– Но зарплату же должны по закону компенсировать.
 
КОСТИНА: По закону должны.
 
– Даже при высокооплачиваемой работе?
 
КОСТИНА: Вы много знаете руководителей, которые будут терпеть, если вас полгода нет на работе? Место ваше есть, зарплату вам платят, а вы не ходите на работу. И с этим мы тоже сталкиваемся, когда руководитель говорит: ты, конечно, можешь выполнять свой долг гражданский, но учти… Поэтому такие, к сожалению, тоже вещи случаются.
 
– Да, видимо, не существует соответствующей практики у нас пока. Пришло сообщение на пейджер: "В условиях коррумпированности правоохранительных органов суд присяжных необходим". Можете прокомментировать?
 
КОСТИНА: Я могу это прокомментировать. С одной стороны, я согласна, что в условиях коррумпированности правоохранительных органов нам необходимы гражданские механизмы отслеживания этого правового поля. Но с другой стороны, я вам хочу сказать, что никакой системы внятной защиты от давления на присяжных мы тоже не имеем. А где гарантия, что на присяжных не оказывается воздействие коррупционного характера? Это же обыкновенные граждане.
 
– Да, мне кажется, что в данном случае судьи, прокуроры – люди более подготовленные, чем рядовые граждане, которых выдернули просто из мирной гражданской жизни и посадили перед преступниками.
 
КОСТИНА: Знаете, я говорила с Борисом Альтшулером, который занимается этой темой. Вот он тоже сначала сказал: давайте посадим в каждом суде гражданского наблюдателя, чтобы он наблюдал за, допустим, ходом процесса и смотрел, есть ли там признаки коррупции. Идея интересная, да, ее надо изучать. Но я ему задала встречный вопрос: а где гарантия, что этот человек не будет коррумпирован? Нам надо, мне кажется, выстраивать общественную и государственную систему взаимного наблюдения друг за другом. Это должна быть многоступенчатая система.
 
– Что значит взаимного наблюдения?
 
КОСТИНА: Мне кажется, что это тоже иллюзии, что все, что официально работает в государстве, это все подвержено коррупции, а все, что со стороны гражданского общества наблюдает, оно все с нимбом на голове и никогда не берет взяток. Нельзя так говорить. Мы не можем быть в этом уверены на 200 процентов. Поэтому, чем больше мы создадим ступеней защиты от давления во время судебного следствия, защиты и сторон, и наблюдателей, и присяжных, и адвокатов, тем больших успехов мы добьемся. Но это многолетний процесс.

http://www.radiomayak.ru/tvp.html?id=42885