Максим Черныш, подполковник ГУ угрозыска МВД — о пропавших без вести и их шансах на спасение

В России пропавшими без вести числятся почти 44 тыс. человек. Это население целого города — например, подмосковного Воскресенска или Боровичей Новгородской области. В апреле в Госдуме прошло заседание междведомственной группы, призванной усовершенствовать законодательство в области поиска пропавших детей. Однако и депутаты, и представители Генпрокуратуры выступили против расширения полномочий МВД для розыска пропавших.

Между тем в России ежедневно объявляют в розыск около 100 человек. О том, какие спецсредства применяют для поиска людей, почему некоторые из найденных не хотят возвращаться «из тени» и когда надо обращаться за помощью, корреспонденту «Известий» Роману Крецулу рассказал замначальника отдела организации федерального розыска граждан ГУ угрозыска МВД РФ подполковник полиции Максим Черныш.

— Максим Николаевич, сколько человек сейчас значатся в списках пропавших без вести?

— Пропавшими без вести числятся 43 910 человек — это все, кто пропали за все годы.

За три месяца этого года объявлено в розыск 9702 человека. Из них найдены 8773 человека — более 90%. В прошлом году объявлялось в розыск около 45 тыс. человек, найдено 43 200.

— Наверное, большинство найденных — это «загулявшие» граждане?

— Это связано с большой миграцией. Люди едут работать в большие города. Утрачиваются связи. Жены, родители обращаются к нам с заявлениями, что их близкие не дают о себе знать. Мы проводим проверку, устанавливаем местонахождение и возвращаем в семью. Если они, конечно, желают. Бывают случаи, когда возвращаться не хотят: мужья уходят от жен, жены уходят от мужей. Они сообщают, что с ними всё в порядке, однако поддерживать связь они не собираются. В данном случае в дело вступают суды для урегулирования гражданско-правовых отношений.

— Получается, ежегодно остаются не найденными по 2 тыс. человек из пропавших за год…

— Как правило, многие пропадают в природных условиях: грибники, охотники, кто-то за ягодами пошел и пропал. Особенно это характерно для регионов Сибири и Дальнего Востока, где развит промысел. Пропадают рыбаки на реках. Предполагаем, что скорее всего он утонул, но пока тело не найдено, продолжаем искать. Хотя шансы невелики — течение, глубина. А в лесу тем более, однако иногда с помощью собак находят останки, фрагменты одежды.

— Какие должны быть основания для того, чтобы ваши сотрудники приступили к поискам?

— Желательно начать искать человека сразу, как только пропал. Не надо ничего ждать: если человек должен был прийти через час и его нет, это уже является основанием, чтобы обратиться в полицию для его розыска. Неважно, что он опоздал ненадолго. Придет через полчаса — слава Богу, что пришел. А вот если не придет, это будет гораздо хуже.

— Могут ли в отделении полиции отказать в помощи, сказав, что час — это слишком мало?

— Это категорически запрещено. Они обязаны принять заявление и направить следственно-оперативную группу на последнее место жительства пропавшего. В нее входят оперативный сотрудник, следователь, сотрудник экспертно-криминалистического отдела. Они проводят квалифицированный осмотр, изымают личные вещи пропавшего, биологические образцы для размещения в банке данных ДНК. Если будут обнаружены останки, которые не удается идентифицировать, их будут сверять с этой базой данных. Одновременно с этим проводятся разыскные и поисковые мероприятия.

— Что делать гражданину, если у него всё же откажутся принять заявление?

— Если в каком-то отделении не принимают заявление, нужно незамедлительно звонить 112 или обратиться в вышестоящий орган внутренних дел. Можно также обратиться в Министерство внутренних дел, в том числе и по интернету. При поступлении такого сообщения мы проводим проверку в отношении сотрудника, не принявшего заявление, и он наказывается, и довольно сурово — потому что это вопиющее нарушение!

— В каких регионах пропадает больше всего людей, помимо упомянутых вами Сибири и Дальнего Востока?

— Много людей приезжают в большие города, где не находят того, за чем приехали, начинают злоупотреблять алкоголем, бомжевать. И найти такого человека нелегко. В крупных городах мы регулярно проводим операции по лицам без определенного места жительства. Их проверяют и дактилоскопируют, чтобы, если он находится в розыске, незамедлительно принять необходимые меры. Часто обращаются с заявлениями о розыске  из стран ближнего зарубежья.

— Сколько среди объявленных в розыск детей?

— За три месяца этого года в розыск объявлялся 1691 несовершеннолетний, 1629 найдено. 62 ребенка из пропавших в этом году продолжают оставаться в розыске. Как правило, это дети, ушедшие из интернатов и детских домов. Некоторые уходят целыми группами, часто во время праздников. Но мы устанавливаем их местонахождение, и они возвращаются по месту жительства. В прошлом году в розыск объявляли 7272 ребенка, обнаружены 7131.

— Когда пропадает ребенок, действия по его поиску отличаются от тех, что предпринимаются по взрослым?

— При поступлении сообщения о пропаже ребенка сразу подключаются все службы органов внутренних дел, информация с согласия родителей размещается в СМИ и на официальном сайте МВД России в разделе «Поиск детей». Кроме того, подключаются следователи Следственного комитета. Если есть основания полагать, что в отношении ребенка совершено преступление, возбуждается уголовное дело. Если ребенок пропал в природной среде, подключается МЧС.

— Какие средства сейчас используются при поисках?

— Как правило, у всех детей сейчас есть при себе мобильный телефон, они часто зарегистрированы в соцсетях. Когда пропадает ребенок, в первую очередь мы обращаем внимание на наличие у него мобильной связи и интернета. Это может помочь отследить его местоположение, связи, с кем он общался. Всё это существенно упрощает нам поиски.

Но многие дети и подростки, покупая телефоны, оформляют их не на родителей. Это уже осложняет работу, потому что получить доступ к телефону другого человека трудно.

Уже несколько лет при поисках детей, пропавших в природной среде, используются беспилотники, квадрокоптеры, тепловизоры. При поисковых мероприятиях мы обкатываем разработки, создаваемые учеными для нашего ведомства. Всё, что имеется на вооружении МВД, при необходимости будет использоваться.

— Что вы делаете, когда находите людей, потерявших память?

— При поступлении сообщения о том, что установлено лицо, которое ничего не помнит про себя, заводится дело по установлению его личности. К нему приезжает сотрудник, который его опрашивает, фотографирует, переписывает приметы. Эти данные потом распространяются в интернете, проверяются по базе данных без вести пропавших, информация о неизвестном лице распространяется в СМИ, интернете. Как правило, все эти неизвестные больные — те же без вести пропавшие. То же самое можно сказать о неопознанных трупах.

— Какой максимальный срок установлен для поиска пропавших без вести?

— Дело по без вести пропавшим ведется 15 лет. Затем, если человек так и не был найден, оно приостанавливается и сдается в архив. А опознавательная карта хранится еще десять лет.

Один раз мы 12 лет разыскивали мужчину по заявлению его сестры. В итоге нашли его в Америке, где он работал художником в студии Уолта Диснея. Человек просто оборвал контакты и перестал общаться со своей семьей.

— Как вы думаете, что произошло с людьми, которых за десятилетия поисков так и не нашли?

— Многие из них погибли в природной среде, и их останки так и не были найдены. Но даже если спустя много лет где-то будут найдены кости, из них будут выделены образцы ДНК, которые сверят с образцами в банке данных ведомства.

Есть и погибшие от рук преступников. Если есть основания так полагать, подключаются сотрудники отдела по раскрытию убийств и, как правило, находят, по крайней мере тело, а зачастую и преступников.

Ну а может быть и другой вариант: человек уже получил новый паспорт, живет под новым именем и не желает общаться.

В целом сейчас пропадает меньше людей, чем в 1990-е. Тогда это часто было связано с действиями так называемых черных риелторов. Бывало, что пропавшего человека никто и не искал,и о нем вспоминали, лишь когда продавалась его квартира. И  только тогда о пропаже заявляли: «Квартира продана, а где же мой родственник?». Сейчас такого уже нет — законодательство на этот счет изменилось.

Роман Крецул, Известия