Игорь Николаев, экономист:

Именно такая фантастическая по нынешним российским меркам сумма была перечислена на счёт потерпевшей — Ирины Разиной из Санкт-Петербурга (соответствующее решение суда было вынесено ещё осенью 2014 года). Ирине пришлось пережить страшную трагедию — потерю ребёнка в результате врачебной ошибки при родовспоможении (сын родился с необратимым повреждением головного мозга и прожил чуть больше двух лет). Пострадала Ирина от действий врачей Клиники акушерства и гинекологии Первого Санкт-Петербургского государственного медицинского университета им. акад. И.П. Павлова.

Эта новость задела меня не только чисто по-человечески, но и профессионально, если можно так сказать. Почти два года назад мы в инициативном порядке провели соответствующее исследование и подготовили аналитический доклад «Экономика морального вреда». Один из основных выводов доклада, казавшийся и без того очевидным, состоял в том, что суммы компенсаций за моральный вред, присуждаемые в настоящее время российскими судами, являются заниженными (по сравнению с зарубежными аналогичными делами — в разы и десятки раз).

Встаёт вопрос: почему так? Почему цены на товары и услуги у нас никак не ниже (соразмерны, во всяком случае), чем в других странах, а вот цена здоровья, жизни, если хотите, ниже, и намного? Почему так оцениваем моральный вред?

Причин этому несколько. У российского правосудия в этом плане «плохая наследственность» (советская правовая доктрина не допускала возможности взыскания морального вреда, а само понятие морального вреда в советском праве вообще отсутствовало).

Но важнейшая причина «недооценки» морального вреда состоит всё-таки в  том, что государство, фактически, самоустранилось в установлении судам хоть каких-то нормальных, обоснованных ориентиров. В условиях не прецедентного права это приводит к тому, что суды вынуждены выносить решения, что называется, по  своему усмотрению. Вот и определяют они величину компенсации, исходя только из тех критериев, которые определены Гражданским кодексом РФ (ст. 151 и ст. 1101): степени вины нарушителя, степени и характера физических и нравственных страданий, требований разумности и справедливости, а также иных заслуживающих внимания обстоятельств.

Наши законодатели и вообще власти любят регулировать всё и вся. Но почему эту проблему — как определять справедливый размер компенсации морального вреда — до сих пор не урегулировали?

Между тем, передовая зарубежная практика говорит ровно об обратном. Где-то применяется ограничение верхнего (США, Япония и др.) и нижнего (Англия, Франция и др.) пределов компенсации морального вреда. Где-то просто установлены тарифы за причинённый моральный ущерб (Австрия, Италия и др.). Более того, в  некоторых странах суммы компенсации за конкретный причинённый вред установлены законодательно (в той же Италии, к примеру).

Государство у нас не просто самоустранилось от нормативно-правового регулирования того, как определять справедливую компенсацию за моральный вред. Оно даже ничего не сподобилось официально рекомендовать в методическом плане. Между тем в России есть хорошие методические проработки данного вопроса, отражённые в работах А.М. Эрделевского, В.Я. Понарина, А.В. Шичанина, Е.В. Смиренской и др.

Применение стандартизированных методических подходов способствовало бы назначению судами более обоснованных компенсаций морального вреда с точки зрения их соразмерности.

Заниженный размер компенсаций морального вреда приводит сегодня к тому, что не обеспечивается должным образом исполнение важнейших функций института возмещения морального вреда: компенсационная (с точки зрения восстановления здоровья потерпевших) и штрафная (с точки зрения недопущения новых правонарушений).

Смею утверждать, кстати, что недостаточная конкурентоспособность российских товаров и услуг объясняется и тем, что производителям фактически не грозят большие компенсационные выплаты за моральный вред, которые они могли бы понести в случае предоставления (продажи) некачественных товаров и услуг). А  зря! Так не должно быть, и мировая практика свидетельствует об этом достаточно красноречиво.

Безусловно, 15 млн рублей никогда не компенсируют потерю ребёнка и здоровье матери, но всё-таки это уже не тот уровень компенсаций, которые выплачивались по аналогичным делам ранее (как правило, 1-2 млн рублей, и то не всегда). Только заставляя и таким образом ценить жизнь и здоровье людей, можно надеяться на то, что когда-нибудь и в России человек будет высшей ценностью.

P.S. С профессиональным успехом можно поздравить адвокатов.

Эхо Москвы