Вынесенный на небывало широкое обсуждение проект закона «О полиции» удивляет дважды: сначала смелой новизной заглавия, а потом замечательной робостью предлагаемых содержательных перемен. Конечно, в объёмном проекте можно углядеть и некоторые новации, но в целом опубликованный документ чрезвычайно близок к действующему аж с апреля 1991 года закону «О милиции».

Иные комментаторы считают, что изменился главный акцент закона: прежний-де был об охране государства, новый будет об охране людей. Эти добрые люди ошибаются: тут не меняется решительно ничего. Первая статья прежнего закона гласила, что милиция призвана «защищать жизнь, здоровье, права и свободы граждан», первая статья проекта – что полиция предназначена «для защиты жизни, здоровья, прав и свобод граждан». Другие комментаторы радуются тому, что вводится общественный контроль деятельности полиции. Да, в законе «О милиции» аналогов 52-й статье законопроекта и вправду нет. Но Общественная палата, которая будет осуществлять такой контроль, уже не нова – и всё, что умеет, уже контролирует. Но правила игры для общественных советов при органах МВД будет устанавливать глава МВД, но обязательности учёта мнений общественников в проекте нет – так что и тут новизна демонстрируется минимальная.

В иное время всё это не вызывало бы ни малейших возражений. Собрать в единый документ ворох накопившихся за десятилетия законов и подзаконных актов, какие-то детали уточнить – это полезная законодательная работа. Но её естественно проводить после того, как основные вопросы к сфере, регулируемой этим ворохом, уже сняты. Леса убирают после того, как здание построено, никак не перед началом работ. Нам же говорят – уже более полугода говорят, – что МВД будет радикально реформироваться. Вот-вот. Вот прямо сейчас. Какой же резон в повторной легитимации сложившегося положения, если оно официально признано требующим скорых и радикальных перемен?

Легко догадаться, что основные разработчики законопроекта принадлежат к системе МВД: уж больно авторам нравится, как идут дела сегодня. «Полицейский» проект бережно переносит в чаемое будущее всё нынешнее милицейское житьё, включая и те его аспекты, что во всех общественных дискуссиях дружно требовали изменить. Первые попавшиеся примеры. Мили… тьфу ты, полиция по-прежнему будет охранять имущество за деньги. Значит, по-прежнему львиная доля стражей порядка будет спать в будках по договорам – и толкуйте, ребята, о резком сокращении численности сотрудников, пока не устанете. Всевозможное лицензирование и проч. по-прежнему остаётся в МВД – кто же от бабок откажется? Региональные и муниципальные власти по-прежнему будут в милицейских делах на пятом плане. Даже не по-прежнему: централизация управления мили… полицией, по новому проекту, только возрастает – ещё один привет глашатаям переноса акцента с интересов государства на интересы человека. Сотрудники будут по-прежнему декларировать доходы и имущество, но без малейшей опаски: по-прежнему не будет и намёка на механизм использования деклараций в антикоррупционных целях.

Реформу МВД, конечно, не с закона бы начинать – слишком очевидны там суперсрочные кадровые проблемы; но уж если начинать с закона, ему бы выглядеть совсем иначе. Там нужна действительно новая концепция – и материалы для неё не раз обсуждались. Например, можно было бы в первой же статье написать, что милиция (или полиция, если вам так уж хочется) есть система обслуживания населения – система, «поставляющая населению» безопасность. Вот это и вправду была бы перемена акцента и «отказ от доминантной модели», который в обсуждаемом проекте видят только его авторы – и, ясное дело, Нургалиев. Из такого – или сходного – начала немедленно следовали бы и независимый контроль, и механизмы обратной связи, и объяснимые соотношения централизации и локализации управления – да мало ли что ещё. Из предложенного же для обсуждения законопроекта не следует вообще ничего содержательного: да будет всё (кроме десятка мелочей) как было – только и всего. Когда этот закон будет принят, о серьёзных переменах в системе МВД можно будет надолго забыть. А поскольку говорить надо именно когда, а не если, начинать забывать можно уже сейчас.

Рассуждать о могуществе вертикали власти – дело нехитрое; но бывают задачи, для решения которых здесь и сейчас у власти недостаёт сил. Похоже, реформа российского МВД относится к их числу. Она ведь невозможна без чрезвычайно жёстких кадровых решений, а у нашей власти кадровые решения – никак не сильная сторона; они либо вообще не принимаются (с подтекстом: хоть этот нехорош, но и остальные не лучше), либо принимаются медленно и печально. Таким аллюром затевать кардинальную перетряску одной из основ государства и вправду рискованно; может, и разумнее повременить, ограничиваясь полумерами, чтобы не вышло резко хуже. Но тогда не надо вводить публику в заблуждение, а обсуждаемый законопроект делает именно это.

Потому что он – бутафорское подобие радикальной реформы. Переименование в полицию, заведомо неприятное для уха большинства граждан страны, и всплыло чуть не в последний момент, чтобы в обсуждаемом законе было хоть что-то р-р‑радикальное. Вообще-то, такое переименование могло бы сыграть полезнейшую роль: весь состав выводится за штат; комиссия из независимых от прежней верхушки, а лучше вообще штатских людей придирчиво перетряхивает сотрудников и формирует службу заново… Ничего подобного в проекте не сказано – есть даже гарантия, что ничего подобного происходить не будет: «Сотрудники милиции с их письменного согласия остаются на службе в полиции на соответствующих должностях». Понимаете? С их согласия, не с нашего – и даже не с согласия Кремля. После такой бутафорской реформы проводить настоящую окажется ещё труднее – даже тогда, когда на неё будет хватать решимости. Так что, на мой взгляд, не нужен сейчас этот закон. Публичное обсуждение – это, конечно, замечательно, но оно в лучшем случае стешет заусенцы; а эта повторная легитимация МВД неуместна в целом. Не нужно жечь порох в фейерверках – он и так не в избытке.

Александр Привалов, научный редактор журнала «Эксперт»