Российская власть, как и любая другая, стремится действовать так, чтобы по возможности соответствовать желаниям как большей части общества, так и различных активных и влиятельных групп. Конечно, как часто бывало в истории России, чем больше прислушивается власть к такой критике, тем более сильной и радикальной критика становится.

Но это полбеды, беда – когда люди, интегрированные во власть, пытаясь предугадать желания руководства, бегут "впереди паровоза".

Свежим примером подобного рвения можно считать "дальнейшую либерализацию уголовного законодательства" – с такой формулировкой в Государственную думу поступил проект федерального закона "О внесении изменений в Уголовный кодекс РФ". Узнав о законопроекте, я, как и большинство читателей, подумал о смягчении наказаний за экономические и незначительные уголовные преступления – например, за кражу мобильного телефона. Ничего подобного. По новому "либеральному" проекту закона из 68 составов преступлений, включая "умышленное причинение тяжкого вреда здоровью", "угроза убийством", "грабеж", "разбой", исключаются нижние пределы санкций в виде лишения свободы. Проще говоря, проект закона допускает, что даже при полном доказательстве вины преступника судья может оставить его на свободе. Этот же документ дает возможность оставаться на свободе рецидивистам, условно-досрочно выпущенным из тюрьмы, в случае совершения ими нового преступления.

Пытаясь прослыть либералами, ложно понимая само понятие, забывая о том, что даже сверхлиберальные США относятся к преступникам более чем жестко, авторы законопроекта, похоже, не задумываются над тем, что неудовольствие оппозиции – ничто по сравнению с негативной реакцией основной массы граждан страны. В России ежегодно убивают более 20 000 человек, еще больше становятся жертвами причинения тяжкого вреда здоровью. Общее количество обращений в правоохранительные органы – более 20 миллионов. При этом нередко рецидив преступлений достигает 30%.

Излишняя строгость в соблюдении закона действительно может спровоцировать критику со стороны отдельных групп, но попустительство преступникам, отсутствие неотвратимости наказания вызовут глубокое неверие в способность власти обеспечить охрану прав человека и социальную справедливость. И не окажется ли так, что законотворцы, провоцируемые псевдолиберальными элитами, в своих нововведениях выйдут за границы того, с чем соглашается общая масса граждан страны? Не придется ли нам через пару лет ставить на повестку дня вопрос об ужесточении уголовного законодательства при полной поддержке населения? Тогда, не исключено, маятник неудержимо пойдет назад с той же, а то и с большей скоростью и "перегибами".

Максим Григорьев, Известия