Расследование нетяжких преступлений могут отобрать у следственного комитета при прокуратуре РФ (СК) и передать органам дознания других ведомств. В пятницу на встрече с генпрокурором Юрием Чайкой в канун Дня работников прокуратуры Владимир Путин поддержал это предложение. «Почему люди парятся в изоляторах по мелким делам? Бессмысленно совершенно!» – заявил президент. (фото – www.gzt.ru)

Чайка предлагает, с одной стороны, урезать сроки рассмотрения дел о кражах, хулиганстве и других нетяжких преступлениях, а с другой – дать СК возможность сосредоточиться на серьезных делах, имеющих общественный резонанс. Инициатива Чайки должна существенно разгрузить следственные изоляторы: правонарушители вместо долгого ожидания на нарах суда будут быстро получать условные сроки, штрафы или общественно полезные работы. Впрочем, собеседники "Газеты" в правоохранительных ведомствах полагают, что предложение Чайки следует рассматривать в контексте конфликта силовиков, ставшего публичным после известного письма главы Госнаркоконтроля Виктора Черкесова. Одобрив новшества, президент вновь добавил сил и аппаратного веса Генпрокуратуре, за которой после создания в сентябре практически неподконтрольного ей СК, осталась лишь функция надзора.

Генпрокурор ознакомил президента с основными тезисами нововведений: упрощенная процедура расследования преступлений, наказание за которые не превышает пяти лет лишения свободы, если все стороны процесса (обвинение, защита, потерпевшие и обвиняемые) согласны на нее. «Мы можем закончить дело небольшой сложности в две-три недели и направить дело в суд», – пояснил Чайка. По его данным, таких правонарушений ежегодно совершается 40,1% от общего числа. Например, причинение вреда здоровью легкой и средней тяжести, побои, вандализм, мелкое хулиганство, убийство в состоянии аффекта и так далее – всего около 400 из 600 видов преступлений.

Генеральный прокурор еще в конце декабря поделился с журналистами своими предложениями – разделить дознание на два вида. Первый вариант будет применяться только с согласия потерпевшего и обвиняемого. В таком случае следствие должно занять около недели, после чего дело передается в суд. Там оно будет рассматриваться по ускоренному варианту, а обвиняемому, если он признал свою вину, назначат наказание не более 2/3 от максимально предусмотренного статьей УК.

Вариант второй: в случае, если обвиняемый не признает своей вины, предусматривается форма дознания, которое будет длиться максимум 3 месяца, а не полгода, как сейчас. Затем дело будет передаваться в суд и начинаться со стадии рассмотрения по существу.

«Следствие должно заниматься расследованием тяжких и особо тяжких преступлений, а остальными – органы дознания, – заявил Чайка. – Таким способом мы ускорим неотвратимость наказания".

Сейчас число заключенных в тюрьмах России сравнялось с числом заключенных в последние годы советской власти. А ведь в России вдвое меньше населения, чем в СССР. В Генпрокуратуре утверждают, что рекордный рост численности обитателей мест лишения свободы, в частности СИЗО, и послужил одной из причин разработки законопроекта. "На момент передачи уголовно-исполнительной системы в Минюст в местах лишения свободы находились 1,1 млн человек, – напомнил Чайка, – к 2002 году это число снизилось до 740-760 тысяч. Сегодня заключенных в России опять около 900 тысяч. Причем треть из них – это те, кто совершил преступление небольшой и средней тяжести». По его словам, для закрепления нового порядка следствия и дознания Генпрокуратура готовит два законопроекта.

Реформа – в подарок

Эксперты, в том числе бывшие руководители силовых ведомств, настроены скептически. "Все это оставляет грустное впечатление, – заявил корреспонденту "Газеты" Юрий Скуратов, возглавлявший Генпрокуратуру в 1995-1999 годах. – Реформы не системны, а реализуются по непонятным законам, например эмоциональным. Президент одобрил законопроект Генпрокуратуры в канун ее праздника, как подарок сделал. Зачем браться за новую реформу, когда еще первая до ума не доведена?"

Ему вторит Михаил Маров, бывший зампред военной коллегии Верховного суда, ныне адвокат. «Если не изменится качество расследования, скорость ничего не даст. Нынешний уровень профессионализма следователей и дознавателей оставляет желать лучшего. Сажают ни за что, – отметил адвокат. – Не так давно Басманный суд приговорил одного моего клиента к шести годам лишения свободы за один удар кулаком, осудив за разбой. Хотя на деле имела место обычная пьяная ссора у метро. Он сидит в изоляторе уже 8 месяцев и ждет рассмотрения кассационной жалобы».

Сажать – экономически невыгодно

Передача ряда дел от следствия к дознанию сократит сроки расследования. «У органов дознания сроки в два раза меньше, чем у следствия, – заявил в интервью «Газете» первый зампред комитета Госдумы по уголовному законодательству Владимир Груздев. – Следствие может длиться до 12 месяцев в самом редком случае, если нужно обращаться за международной помощью. А дознание, бывали случаи, может быть закончено за день». По мнению Груздева, надо внимательно посмотреть на конкретику документов, в частности, какие дела, с каким составом преступлений предложат передать органам дознания. «Содержать в СИЗО такое число людей за следствием и судом непозволительно дорого обходится государству, – уверен депутат. – Это невыгодно с точки зрения рынка рабочей силы, а не только по стоимости их содержания». Согласно подсчетам ФСИН, содержание одного заключенного обходится бюджету в 105 тысяч рублей ежегодно.

Законопроекты Генпрокуратуры попадут сначала в комитеты Думы по безопасности и по законодательству. Глава первого из них Владимир Васильев идею введения упрощенного производства считает абсолютно верной. «Надо сделать досудебное следствие четким и энергичным, сохранив при этом качество расследования и правосудность», – заявил он.

Председатель думского комитета по госстроительству Владимир Плигин считает, что, вводя упрощенные процедуры, надо учитывать интересы всех участников – и нарушителя закона, и особенно потерпевших. Кроме того, напомнил Плигин, есть практика неоправданного затягивания следствия, проведения излишних действий и их документирования. Плигин считает, что к некоторым участникам процесса упрощенная процедура применяться не может. Например, к несовершеннолетним и гражданам со справками о психической неадекватности.

Единый и неделимый сыск

Юрий Скуратов считает, что в реформе нуждается идея самого следственного комитета. "В него нужно было включить ФСБ, Госнаркоконтроль и МВД, усилив прокурорский контроль, – отметил Скуратов. – Мало того, что ни одна из этих структур не вошла в комитет, так еще и ослабили реальный надзор, что в итоге приведет к нарушению прав человека. Что касается межведомственных конфликтов, то страдают простые люди, потому что система начинает буксовать. Сначала воевали Генпрокуратура и Минюст, затем ФСБ и Госнаркоконтроль, Генпрокуратура и следственный комитет". По словам Скуратова, когда придет время подводить первые итоги работы новой структуры, все прослезятся.

Депутат Госдумы Александр Хинштейн называет СК миной замедленного действия и предрекает, что уже в этом году его упразднят, а взамен создадут единую следственную службу. Как сообщил источник "Газеты" в аппарате СК, в связи с возможным созданием этой службы руководство МВД активно добивается того, чтобы она создавалась на базе милиции, а не Генпрокуратуры. Подчиненные Рашида Нургалиева приводят в качестве аргумента статистику о том, что в среднем каждый следователь МВД расследует в 10 раз больше уголовных дел, чем до недавних пор делал его прокурорский коллега. Но если реформа Чайки будет воплощена, подавляющее большинство дел (а это и есть те самые мелкие хулиганства и кражи) окажется в ведении органов дознания. Милицейская статистика обвалится, и аргументы МВД ослабнут.

Империя наносит ответный удар

Александр Хинштейн говорит, что прокуратуре и сейчас приходится заполнять пробелы в работе сотрудников СК. «По статистике, прокуроры регулярно выезжают на место происшествия, хотя это и не требуется по закону. Высоко число дел, на незаконность возбуждения или прекращения которых указывают прокуроры. Прокуратура вынуждена заниматься этим потому, что СК не сумел стать самостоятельным органом и не отличается эффективностью», – заявил депутат.

Один из сотрудников центрального аппарата следственного комитета сообщил корреспонденту «Газеты», что законопроекты в ведомстве Чайки еще не готовы. Но в предварительном варианте их еще в конце 2007 года официально поддержали руководители ряда правоохранительных структур, в том числе Рашид Нургалиев. По мнению источника "Газеты", на самом деле основной причиной инициативы Чайки является не столько стремление упростить порядок работы сыщиков, сколько желание усилить свои позиции в противоборстве с главой следственного комитета Александром Бастрыкиным. «Следствие теперь у нас в СК, а Генпрокуратура реально может только влиять на дознание. Поэтому Чайка надеется перевести основные составы преступлений в сферу дознания, чтобы получить больше рычагов влияния", – заявил источник «Газеты» в следственном комитете.

Следствие ведут знатоки?

Генри Резник, президент Адвокатской палаты Москвы:

Его ведут разные люди, и асов, наделенных способностями Пуаро, встречается не так много. И тем не менее на следствии работают люди с высшим образованием (во всяком случае, в прокуратуре), и предполагается, что они удовлетворяют определенным требованиям. Да и в системе МВД эта задача тоже решается.

Я сожалею, что у нас теперь нет таких асов, которые были в прокуратуре СССР, тех же следователей по особо важным делам. Раньше такой уровень был на уровне республик и СССР, а теперь следователь по особо важным делам чуть ли не в районе.

Но в чем порок нашего сегодняшнего судопроизводства? В том, что у нас следствие, называющееся предварительным, на самом деле является центральной стадией уголовного процесса, а судебное разбирательство – как бы довеском к нему. И свидетельство тому – практически полное отсутствие оправдательных приговоров. Так что сама идея о том, чтобы расследования преступлений средней тяжести перевести в форму дознания, конечно, здравая. К тому же у нас затягиваются сроки из-за некоторых следственных действий, зачастую ненужных.

Александра Маринина, автор детективных романов:

Нет. И никакого качества следствия потерять нельзя, потому что у нас его просто нет. Идет очередная кампанейщина. Сейчас нет квалифицированных работников. Как началось с конца 1980-х годов все теряться, так и потерялось.

Подумайте, откуда может взяться квалифицированный следователь? Ведь он до 27 лет работает для того, чтобы его в армию не взяли, а потом спокойно покидает правоохранительную систему и идет зарабатывать деньги. Потому что на ту зарплату, которую ему платят, нельзя содержать семью.

Юрий Лоза, композитор, поэт, певец:

В следственном отделе отнюдь не всегда работают знатоки. Иногда они вообще уговаривают не заводить никакого дела: так они сокращают делопроизводство. Например, мне как-то сказали: «Юрок, ты хороший парень и понимаешь, что мы никого не найдем. А завести дело – это такую тягомотину разводить». Или как-то у нас на даче охрана поймала человека, который лез через забор. Звоним в милицию, и они спрашивают: «Как его зовут?» Мы отвечаем, что он представился Магомедом Годжоевым. «Знаем такого, его паспорт у нас, – отвечают милиционеры. – Пните его под задницу, пусть идет зарабатывать «бабки», чтобы паспорт выкупить».

Немецкий полицейский получает не больше, чем мусорщик, но у него такой соцпакет… Если он попадается на взятке, то сразу вылетает из бассейна, всех турагенств со скидками и заведения, где он пьет пиво и болеет с друзьями за любимую команду. Его ребенок – из бесплатного колледжа, жена – из клуба, где у нее все подруги, а бабушка – из солярия.

Так что надо менять всю нашу систему и делать так, чтобы милиционер держался за свою работу, а не за те деньги, которые ему предлагают. Их можно перебить другими деньгами, а соцпакет не перешибешь ничем.

Юрий Скуратов, завкафедрой административного и муниципального права Российского государственного социального университета, генпрокурор России в 1995-1999 годах:

Редко. Следствие всегда было самым уязвимым участком работы правоохранительных органов. Но расследовать преступление всегда сложнее, чем совершить.

Сейчас прокуратура движима желанием взять реванш за то, что реформа была проведена крайне неудачно и прокуроров несправедливо и ошибочно лишили многих надзорных полномочий. А вот что касается дознания, то есть упрощенного порядка расследования, – здесь прокурорские полномочия не изменились. Поэтому если большая категория дел сменит процессуальные формы и следствие перейдет в дознание, то прокуратура восстановит свои позиции.

Но ведь главное не в ускорении, а в качественном и всестороннем досудебном расследовании. А в дознании кадры еще хуже, чем в следствии. Так что качество досудебной подготовки дел пострадает еще больше. Это прежде всего касается МВД, и я не знаю, готово ли оно к этому.

Не стоит все это делать в спешке.

А встреча генпрокурора и президента была организована к празднику. Так мы по случаю все и решаем. Завалили одну реформу, когда выводили следственный комитет из-под надзора прокуратуры, а сейчас, не просчитав, можем сделать еще хуже. А страдает уровень защищенности граждан.

МАРИЯ РОГАЧЕВА, МАРИЯ ЛОКОТЕЦКАЯ, МИХАИЛ ВИНОГРАДОВ, опрос подготовил АЛЕКСАНДР САРГИН, "Газета"

http://gzt.ru/society/2008/01/13/220201.html