Член Общественной Комиссии по расследованию военных преступлений в Южной Осетии и помощи гражданскому населению, Вице-президент общероссийской организации работников СМИ «МедиаСоюз» Елена Зелинская, посетив Цхинвал, считает, что западные журналисты –  профессионалы, однако, при освещении событий в Южной Осетии, испытывают недоверие советского прошлого, которое часто переходит в страх. Впрочем, правда юго-осетинской трагедии все же ломает стереотипы.

– Какова на данный момент обстановка в Цхинвале?

Елена Зелинская: Ситуация конечно, тяжелая. Я не буду оригинальной в данном вопросе, и не буду подыскивать специальные слова, но можно представить нас, людей уже долгое время живущих мирной московской жизнью, оказавшихся в условиях тотальной беды. Очень тяжелое впечатление. Я хочу сказать, что когда я вернулась и ехала из аэропорта «Домодедово» в Москву, я впервые поняла, что означает выражение «мирные поля». Какое это теплое и искренние чувство – видеть мирные поля, мирные дома, мирные улицы, веселых, нарядных, спокойных людей на этих улицах. Это – счастье, и я никогда не чувствовала его так остро. Конечно, когда оказываешься в Южной Осетии, особенно, когда из замечательного города Владикавказа переезжаешь через границу и попадаешь на территорию практически уничтоженного города, то контраст подавляет. Особенное беспокойство охватывает, когда смотришь на жителей Цхинвала. Понятно, что эти люди абсолютно растеряны. Сказать, что они расстроены – это не сказать ничего. Они потеряны, дезориентированы и подавлены. Представьте себе, люди живут 18 лет в состоянии неуверенности, подавленности и в условиях довольно слабо двигающейся экономики. Понятно, что после войны 1992 года там не произошло экономического рывка. Сейчас этим людям реально нужна помощь, в первую очередь им нужна поддержка. Возможно, самое главное – не дать почувствовать этим людям себя брошенными. Важно дать понять этим людям, что они не наедине с этой бедой, которой, на мой взгляд, пока не видно конца. Очевидно, что спокойно,  богато и счастливо они ещё в ближайшем будущем жить не будут. Сейчас, когда они только что это пережили, понятно, что в одиночку им не справиться. Хотя они уже организуются, строят планы, формируют правительство. Они настроены очень энергично. Но, тем не менее, надо понимать, что они нуждаются в поддержке.

– Есть ли положительная динамика?

– Да, город выглядит уже чище, видно, что идет стройка. Мы знаем, что первого сентября заработали школы. Детишки получили возможность учиться. Я всегда с сомнением отношусь к тому, когда говорят, что дети с радостью идут в школу, дети всегда идут в школу с сомнительным чувством. Но видимо это тот случай, когда они с радостью взяли учебники, это для них элемент нормальной жизни. Я видела этих детей с испуганными глазенками, которые бегали и играли вокруг печально известного садика №22. Можете себе представить малыша, который увидел свой садик, превращенный в цель для обстрелов, разрушенный, с пробоинами, горелый? Вместо петушков и поросят, которых обычно рисуют в садиках, ребенок видит обгоревшие стены. Можно только представить, как это воспринимает ребенок.
Ужасно, что все это произошло в мирном городе. В нашей группе присутствовал немецкий журналист, и он обратился к жительнице города с вопросом, не напоминает ли её это все Сталинград. На что она сказала, что на её взгляд, это хуже чем Сталинград, намного хуже. В Сталинграде война шла между двумя армиями, немецкой и советской. И советская армия оказалась на наше счастье сильнее на тот момент. А здесь был просто расстрел мирных спящих людей. В истории человечества таких случаев не было, когда просто так был расстрелян детский садик. Это только в Осетии мы наблюдаем такие ужасы, притом уже не первый раз.

– В каком состоянии находятся СМИ Южной Осетии?

– Как и в любом городе СМИ сосредотачивались в Цхинвале в двух зданиях – в доме печати и телерадиоцентре. Мы были в телерадиоцентре,  поговорили с директором телецентра. Оказалось, что грузинский танк расстреливал телецентр прямо в упор. На соседней улице этот танк уже разрезали на куски наши солдаты. Надо сказать – это очень красочная иллюстрация того, как танк демократической Грузии расстреливает телецентр, в котором надо сказать находились люди. Всем известно, что телецентр работает постоянно,  там постоянно идут работы, постоянно находятся люди. Это обгоревшая коробка, двор покрыт осколками, но, тем не менее, телевизионщики настроены очень решительно. Уже заработала одна монтажная. На сегодняшний день радио и телевидение уже работают. Работают крайне слабо, учитывая проблемы с электричеством и интернетом, но, все-таки, сигнал есть. Журналиста, видимо, и танками сложно остановить.

Разрушена и типография, которая находилась в доме печати, но уже в тот день, когда мы прибыли, вышла газета «Южная Осетия», притом в нормальном формате – на офсете. Они где- то нашли старую офсетную машину и стали «на коленке» выпускать раз в неделю эту газету. Открылся международный пресс центр. Я уже рассказывала печальный образ этого центра. Когда я зашла в этот длинный коридор, в глубине коридора была открыта дверь, там стояли 5-6 компьютеров, работали иностранные журналисты. Справа, за дверью была  сложена какая-то мебель, в комнате слева стояли гробы. Это моё самое сильное впечатление за всю мою работу. Тем не менее, международный пресс центр работает, руководит им глава комитета по печати Гаглоева Ирина Юрьевна. Это молодая женщина, очень энергичная, деятельная. Она по кусочкам собирает свои медиа. На наш вопрос она ответила, что, слава Богу, все осетинские журналисты живы. Их около 100 человек и они сейчас работают на тех возможностях, которые остались. Конечно, им нужна помощь и мы сейчас продумываем, что мы можем сделать, чтобы помочь им, в том числе и по материально-технической базе.

– Много ли иностранных журналистов работают в Цхинвале? Посещают ли они пресс центр?

– У нас было 2 группы.  Наша группа активистов «МедиаСоюза» пригласила немецкого журналиста, и следом за ними поехала организованная нами группа эстонских журналистов.  Нам было важно посмотреть, имеют ли иностранные журналисты свободный доступ к информации. Я говорила со многими журналистами, которые здесь работают: с американскими журналистами, со швейцарскими и с итальянскими. Никаких проблем ни у кого не возникает. Крайне охотно отвечают на все вопросы члены правительства, местные жители, регулярно проводятся брифинги. Во время нашего присутствия там, была проведена пресс конференция Эдуарда Кокойты, и на ней присутствовало более 80 журналистов. Эту цифру я получила, просмотрев список аккредитаций. Возможно, в республике их было больше, просто не все пошли на пресс конференцию. Я спрашивала и членов правительства и местных жителей, берут ли у них интервью иностранные журналисты. Ответ был положительный. Действительно, иностранных журналистов было много.

Что любопытно, первое время наши зарубежные коллеги приезжали на очень короткий срок, буквально, час – два и обратно. Это понятно, с одной стороны, им было негде ни сесть, ни покушать. Даже туалеты не работали. Возможно, были и другие причины. Но сейчас все они остаются на более длительные сроки. Они задерживаются в городе, живут по нескольку дней и стараются вникнуть в суть происходящего. Будем надеяться, что это отразится на освещении событий за рубежом.

– Как относятся сами иностранные журналисты к освещению этой войны в СМИ их стран?

– Западные журналисты – это, как правило, очень профессиональные люди. Очень. Есть несколько основных моментов, которые прослеживаются, когда с ними разговариваешь. Они, конечно, все видят и все понимают. Особенно те, кто привык работать в горячих точках, те, кто знает этот регион и таких много.  Особенно те, которые аккредитованы в Москве. Другое дело что, когда они отсылают свои материалы, в газетах не всегда выходит то, что они пишут. Мы знаем, что такая практика присутствует и в российских газетах. В материале, который прислал журналист, участвует ещё и редактор. Это практика на самом деле есть, и не всегда то, что журналист отправляет в свою газету, выходит в том же виде.

Второй момент – это укоренившееся недоверие, которое есть во всех западных людях и, особенно, в Восточной Европе. Во многом это наша проблема и наша задача преодолевать это недоверие. Преодолевать можно только одним способом – всегда говорить только правду о том, что происходило в нашей истории, называть вещи своими именами, не бояться ответственности и самое главное, как сказал генерал Анатолий Ноговицин, дать всем понять, что мы не Советский Союз, что мы не «империя зла». Любопытно, что те события, которые сейчас произошли, во многом заставляют нас говорить об этом. Впервые я слышала как Владимир Владимирович Путин в интервью CNN, говоря о том, как советские войска уходили из Восточной Германии, вполне определенно назвал эти войска оккупационными. Да, это действительно были оккупационные войска, но только впервые они были так названы.

Мы же привыкли говорить, например, «события в Чехословакии», вместо того, чтобы сказать «Да, было коммунистическое вторжение, была попытка подавить волеизъявление чешского народа». Мы должны понимать, что мы не ответственны за случившееся много лет назад. Почему нам нужно постоянно тыкать в глаза всем этим? Если мы начнем вспоминать, то мы тоже многое можем вспомнить. В конце концов, латыши принимали такое же участие в развале Российской Империи, значит и ответственность надо нести вместе, но никому не хочется. А пока все не будет названо своими именами, это недоверие сохраниться. Недоверие, которое переходит в страх, и страх заставляет наших бывших друзей по социалистическому лагерю совершать необдуманные, глупые и неловкие движения, произносить какие-то неловкие и глупые слова и ещё больше напрягать обстановку.

– Какие цели стоят на данный момент перед Вами и «МедиаСоюзом»?

– Сейчас мы думаем, какую помощь мы можем оказать осетинским журналистам. Когда я говорю «мы», я имею в виду «МедиаСоюз». «МедиаСоюз» – это общественная организация и мы можем строить свои планы независимо ни от чего. Сейчас мы создаем и будем укреплять отделение «МедиаСоюза» в Северной Осетии, включать все больше и больше североосетинских журналистов в наши проекты, которые и без того активно участвовали в наших образовательных программах. Видимо, будем так же помогать и южноосетинским журналистам. Очень часто мы проводили международные образовательные программы, в частности много лет вели проект под названием «Приграничное сотрудничество» для журналистов Белоруссии, стран Прибалтики и русских журналистов. Так что будем разрабатывать какие-то образовательные программы, к которым будем подключать югоосетинских журналистов.