Чем отмечены эти годы, легко ли нести груз ответственности за спокойствие огромной страны и судьбу ее граждан, что сейчас является самым важным и нужным? Своими взглядами с членом президиума Ассоциации юристов России Михаилом Барщевским поделился первый и нынешний председатель Конституционного суда РФ, член президиума Ассоциации юристов России Валерий Зорькин.

Последняя надежда человека

Михаил Барщевский: Валерий Дмитриевич, в чем смысл и задача конституционного правосудия сегодня? Раньше – понимаю: были противоречия между новой Конституцией и законами, между самими законами, которые часто принимались впопыхах. За 20 лет Конституционный суд почистил "Авгиевы конюшни", и многие считают, что мелкотемье, которым сегодня занят КС, свидетельствует о том, что в общем можно суд закрыть.

Валерий Зорькин: Конституционный суд непосредственно обеспечивает судебную охрану Конституции, которая имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации. В системе внутригосударственных средств судебной защиты прав и свобод человека и гражданина конституционное правосудие, по сути, является самой последней, резервной ступенью.

По Конституции все суды, разрешая гражданские, уголовные, административные и иные дела, а также экономические споры, принимают решение в соответствии с законом. И так – начиная с мирового судьи, городского и районного суда и вплоть до Верховного и Высшего арбитражного судов. При этом законы и иные правовые акты, принимаемые в стране, не должны противоречить Конституции. Конституционный суд подключается тогда, когда исчерпаны другие внутригосударственные средства судебной защиты и возникает спор о конституционности самого закона. Когда заявитель считает, что законом, примененным в его конкретном деле судом, нарушаются его конституционные права.

Барщевский: И часто возникают такие споры?

Зорькин: Проблема конституционного качества законов – и федеральных, и законов субъектов Федерации – наиболее остро стояла в 90-х годах. В ряде случаев еще сохранялось действие прежнего законодательства советского периода. Вспомним старый Уголовно-процессуальный кодекс. Латаный и перелатанный, он был в принципе несовместим с требованиями правового государства, с прирожденными и неотчуждаемыми правами и свободами человека и гражданина. Конституционный суд вынужден был принять целый ряд решений о неконституционности основополагающих норм этого Кодекса. Во многом схожая ситуация имела место в отношении некоторых других отраслевых нормативных актов, принятых уже в условиях новой России.

При этом суд не только вычищал "вирусы" и "правовой мусор" на законодательном поле. Он сформулировал фундаментальные правовые позиции, которые во многом стратегически ориентируют законодательную, исполнительную и судебную власть.

Надобность в конституционном правосудии отпадет, если не будет законов, противоречащих Конституции. Но идеального законодательства, как известно, не бывает. Парламент, даже сплошь состоящий из профессионалов, не застрахован от ошибок. Об этом свидетельствует не только отечественный опыт, но и развитие законодательства других цивилизованных государств. Конституционный суд – это "печать конституционности" страны, хранитель ее конституционного качества. Поэтому не случайно роль конституционного правосудия в странах, основанных на принципе правового государства, в настоящее время возрастает. За каждым спором о конституционности закона – будь то нормы, определяющие судьбу смертной казни, размер пенсии, порядок регистрации на садовых участках или порядок выдвижения кандидатов в депутаты сельского поселения, – стоят конкретные права людей, их жизнь и судьба. Поэтому в Конституционном суде никогда не будет "мелких" дел.

19 апостолов права

Барщевский: Откройте тайну совещательной комнаты: а часто судьи спорят? Я понимаю, что далеко не всегда судья пишет особое мнение, даже если он не согласен с принятым решением. Скажите, а когда последний раз и вообще как часто решение принимается консенсусом?

Зорькин: Согласно поговорке два юриста – минимум три мнения. А в нашем суде 19 судей! Вообще не могу припомнить, когда все судьи хотя бы один раз изначально были согласны с проектом, предложенным судьей-докладчиком.

Не могу раскрывать ход обсуждения того или иного проекта решения – это было бы действительно недопустимым вторжением в тайну совещательной комнаты. Из этого запрета есть одно исключение. Судья может заявить особое мнение, тогда его позиция обнародуется. При этом, однако, он не вправе разглашать позицию кого-либо из своих коллег.

В целом обсуждение каждого решения – это фактически дискуссия, направленная на добывание истины. Жаркие дебаты, как правило, ведутся не только по концепции решения и его резолютивной части, но зачастую и по формулировкам мотивировочной части. Нередко та или иная отдельная строчка или даже слово приобретают немалое правовое значение.

Барщевский: 19 судей сегодня – это не много? Вам бы хватило семи-девяти. По-моему, даже в Верховном суде США судей меньше.

Зорькин: В Верховном суде США (в какой-то мере аналог нашего Конституционного суда) 9 судей. При этом население США – 307 миллионов человек, т.е. в два с лишним раза больше, чем у нас. В Конституционном суде России до принятия новой Конституции действовало 13 судей. По нынешней Конституции 1993 года суд состоит из 19 судей. Многое здесь зависит от воли законодателя и политической целесообразности. Так что все относительно. Важно, чтобы число судей было разумно достаточным. При этом надо учитывать, что Конституционный суд – это неординарная инстанция. Это резервный механизм, притом решающий исключительно вопросы права. Вопросы факта он исследует в исключительных случаях – когда это не входит в компетенцию других судов – общей юрисдикции и арбитражных. По своей природе и предназначению Конституционный суд не может и не должен гнаться за количеством решений. Главное – он должен увидеть конституционно-нормативную проблему, связанную с неопределенностью того или иного нормативного акта с точки зрения его соответствия Конституции, и решить эту проблему. Своевременно снимая конфликты актуальные и потенциальные, он тем самым охраняет Конституцию и в то же время интерпретирует ее применительно к изменяющимся запросам жизни, обеспечивая стабильность и динамизм как основу всей правовой системы.

Барщевский: Чем, по-вашему, отличается первый состав Конституционного суда от сегодняшнего?

Зорькин: Должность судьи Конституционного суда всегда занимали юристы, обладающие признанной высокой квалификацией в области права. Они связаны клятвой честно и добросовестно исполнять обязанности судьи, подчиняясь при этом только Конституции, ничему и никому более. В этом смысле, несмотря на все изменения – как в самом суде, так и в нашем государстве в целом, – мы имеем дело с одинаковым составом суда. Преемственность обеспечивается также тем, что ротация судей на протяжении всей двадцатилетней истории почти всегда осуществлялась плавно и постепенно.

Но, как говорят, время бежит или – мы бежим сквозь него. Суд состоит из 19 судей, из них в 1991 году пришли только четверо. Остальные заняли должность в более поздние годы. Девять судей пребывают в отставке. К сожалению, из жизни ушли наши коллеги, Эрнест Михайлович Аметистов, Владимир Иванович Олейник, Владимир Александрович Туманов.

Мы, ныне действующие судьи, в чем-то уступаем тем, кто работал в суде в самом начале его деятельности. В отличие от них, наверное, нам меньше свойственно чувство юридического романтизма, прежде всего в отношении "скорого и светлого демократического будущего". В самом начале 90-х по многим причинам мы были большими идеалистами. Сейчас же всем нам свойственно большее понимание основанного на Конституции оптимально возможного состояния нашей правовой системы на каждом конкретном этапе нашего развития. С этим связана способность Конституционного суда на основе принципов и норм Конституции каждый раз находить разумный баланс конституционных ценностей, главной из которых является человек, его права и свободы.

За двадцатилетие накоплен большой опыт. Приняты фундаментальные решения и выработан целый свод содержащихся в них правовых позиций, в целом представляющих собой интерпретацию "живой Конституции" в единстве ее буквы и духа. Это позволяет более взвешенно и оптимально подходить к решению самых разнообразных конституционных вопросов, возникающих в связи с жалобами граждан и обращениями государственных органов.

Европа нам пример, а не указ

Барщевский: Насколько обоснованы разговоры о противоречиях между ЕСПЧ и Конституционным судом?

Зорькин: Было бы неверно утверждать, что между Конституционным судом и ЕСПЧ существуют какие-либо системные противоречия.

Конституционный суд России многое сделал для того, чтобы решения Страсбургского суда стали неотъемлемой частью российского правового поля. В России надежно обеспечен пересмотр судебных решений по результатам решений Европейского суда. Это прямо вытекает из положений нашей Конституции, которая установила приоритет международных договоров над национальными законами. Практически ни одно постановление Конституционного суда за последние годы не обходится без прецедентной практики Европейского суда. Причем даже если в конкретном тексте нашего решения нет ссылки на правовые позиции ЕСПЧ, то мы их все равно имеем в виду.

Кстати, такой любопытный факт. В связи с подготовкой концепции новой федеральной целевой программы развития судебной системы Конституционный суд предложил включить в программные мероприятия – не только для своих нужд, но и для нужд всей судебной системы России – проведение регулярного систематизированного мониторинга правовых позиций ЕСПЧ. Мы будем настаивать на нашем предложении. Без знания актуальных страсбургских решений полноценное осуществление правосудия в России сейчас невозможно.

Вместе с тем нельзя сказать, что в наших отношениях со Страсбургом все совсем уж безоблачно. Совместная жизнь без противоречий не протекает. Ни одна страна в Европе не обошлась без этого. Я уже неоднократно говорил, что эти взаимоотношения должны быть улицей с двусторонним движением. Если нет учета специфики национальных особенностей того или другого государства: культурных, экономических, демографических, конфессиональных и так далее – тогда не будут работать достаточно абстрактные принципы и нормы Конституции и Конвенции. Вот почему так важен анализ практики взаимоотношений национальных судебных систем Европы и Страсбургского суда. В связи с этим мы с большим вниманием относимся к решениям Федерального конституционного суда Германии. Как известно, по делу Гёргюлю (октябрь 2004 года) он сформулировал правовую позицию, согласно которой Основной закон ФРГ "имеет целью интеграцию Германии в правовое сообщество мирных свободных государств, но он не предусматривает отказа от суверенитета, закрепленного прежде всего в германской Конституции". Мы также следуем этой логике. Это, кстати, яркий пример того, что даже страны, которые, казалось бы, "европейскее некуда", не всегда безропотно воспринимают те решения ЕСПЧ, которые, по их мнению, серьезно затрагивают их суверенитет. Еще один любопытный пример – фактический отказ Великобритании, несмотря на решение ЕСПЧ, предоставить избирательные права лицам, отбывающим наказание в виде лишения свободы по приговору суда. Аналогичное ограничение избирательных прав осужденных к лишению свободы имеется и в Конституции России.

В вопросах защиты прав и свобод человека между Конвенцией и Конституцией нет противоречий. Проблема возникает тогда, когда появляется противоречие в толковании Конвенции Европейским судом и толковании Конституции Конституционным судом. И здесь критерием для "снятия" этого противоречия является степень защищенности прав человека и гражданина. Национальному регулированию должно быть отдано предпочтение, если оно обеспечивает более высокий по сравнению с Конвенцией уровень такой защиты с учетом специфики той или другой страны.

Я думаю, что только конструктивный диалог и в определенной степени, может быть, даже компромисс позволит достигнуть нужного результата. Всякие односторонние действия, с чьей бы стороны они ни были, будут только во вред гражданам.

И еще один важный момент. Конституционный суд в пределах своей компетенции старается таким образом усовершенствовать наше правосудие, чтобы оно было эффективным, и создать условия, когда у наших граждан не было бы необходимости прибегать к услугам международных судов или, во всяком случае, количество таких случаев было бы существенно меньше. Это и в интересах самих граждан, и в интересах государства, которое будет нести меньше репутационных и финансовых издержек.

ключевой вопрос

Барщевский: С переездом Конституционного суда в Петербург не чувствуете ли вы себя оторванными от юридического сообщества, которое, как ни крути, все-таки в Москве?

Зорькин: Москва – столица России. Наверное, и столица юридического сообщества. Но наличие такого сообщества в Москве вовсе не означает, что его нет в других местах. Санкт-Петербург, Екатеринбург, Саратов, Казань, Ростов-на-Дону, Томск, Владивосток и другие города – это вовсе не полустанки, а крупные "узловые центры" юридической теории и практики.

Надо отметить и то, что сейчас у нас гораздо более разнообразно отражены различные территориальные направления отечественной юридической науки. В суде трудятся судьи и работники аналитических подразделений его аппарата – питомцы известных юридических вузов таких регионов, как Центр и Северо-Запад, Урал, Поволжье, Сибирь, Дальний Восток, Юг и Северный Кавказ. Поэтому я бы предпочитал утверждать не о моно-, а о полицентризме.

Напомню, что в городе на Неве успешно прошел Первый международный юридический форум, собравший более 700 участников из многих стран мира. В Ярославле вот уже третий раз проводился Международный политический форум, на котором значительное внимание уделяется роли права в развитии современного государства и упрочении миропорядка, основанного на принципах гуманизма и юридического равенства. Во Владивостоке ежегодно проводится Международная конференция азиатских судов, разрешающих экономические споры.

Барщевский: Представьте себе, что полчаса вы – президент России и у вас есть возможность подписать три закона или указа. О чем они будут?

Зорькин: Говорю серьезно, не представляю! Как всякий судья, я человек консервативный и профессионально-деформированный. К тому же уверен, что подписать три закона или указа за полчаса – это в конституционном смысле невозможно.

новости АЮР

24 октября Ассоциация юристов России проводит очередной День бесплатной юридической помощи. Мероприятие охватывает всю территорию страны. В более чем 700 центрах бесплатной юридической помощи будут работать свыше полутора тысяч специалистов.

В течение рабочего дня, используя систему видеоконференций Imind в пунктах бесплатного консультирования, граждане смогут связаться с нужным юристом любого региона РФ.

Цель акции – оказать первичную юридическую помощь ветеранам Великой Отечественной войны, пенсионерам, инвалидам, безработным, работникам бюджетной сферы, несовершеннолетним, студентам, военнослужащим, иностранным гражданам и лицам без гражданства.

По итогам предыдущих Дней бесплатной юридической помощи 23 марта и 23 июня бесплатную юридическую консультацию получили более 10 тысяч жителей страны.

Список пунктов бесплатной юридической помощи размещен на сайте Ассоциации юристов России: www.alrf.ru

"Российская газета" – Неделя №5612 (236)