Прошедший год МВД сотрясали чрезвычайные происшествия – от коррупционных скандалов до убийств. О том, как милицейское ведомство собирается чистить свои ряды, рассказал в эксклюзивном интервью "РГ" начальник департамента собственной безопасности МВД Росcии генерал-лейтенант милиции Юрий Драгунцов.

Чужие среди своих

Российская газета: Юрий Владимирович, многие руководители МВД одной из причин непростой кадровой ситуации называют наследие 1990-х, когда в милицию стали приходить не только случайные люди, но и засланные криминалом "казачки". Сейчас они укоренились, выросли в чинах и должностях. Отсюда – и все беды: коррупция, откровенное предательство. Насколько успешно идет выявление таких "агентов"?

Юрий Драгунцов: Прежде всего я призываю адекватно воспринимать кадровую ситуацию в органах внутренних дел. Категорически неверно ставить "диагноз" системе правопорядка, рассматривая только тех, кто конвертировал службу государству в личный бизнес. Опыт работы департамента и территориальных подразделений показывает, что из милицейской среды всего десятая часть сотрудников реально попадает в сферу нашего интереса. Кстати, это объективно подтверждают и данные статистики. Причем не только ведомственной, но и прокурорской.

Отвечая на вторую часть вопроса, выскажу свое личное мнение: "плодом лихих 1990-х" является в большей степени поколение молодых сотрудников. У значительной их части, как и у "гражданских" сверстников, система ценностных координат очень смещена в сторону материальных благ. Поэтому в фокус собственной безопасности с завидным постоянством попадают кандидаты с корыстной мотивацией. Только за прошлый год собственной безопасностью даны отрицательные рекомендации в отношении 9 тысяч соискателей.

В развитие темы "агентов" скажу, что нередко в практике бывают случаи, когда нашими фигурантами становятся гражданские лица, которые представляются жертве сотрудником милиции.

В последнее время стало много таких "лжебэповцев" и "лженалоговиков". Кстати, не так давно был задержан "новый Чичиков", который втирался в доверие к коммерсантам и чиновникам. Представляясь генералом из Москвы, предлагал широкий спектр услуг, начиная от "решения вопроса" о награждении до помощи при проведении тендеров. Благодаря оперативному вмешательству в момент совершения одной из "сделок" преступник был задержан. Его игра оценена по достоинству – возбуждено уголовное дело.

Но есть один правовой нюанс, который, по моему мнению, должен быть учтен законодателем при пенализации уголовного законодательства. Прежде всего присвоение полномочия должностного лица правоохранительного органа должно однозначно оцениваться обстоятельством, отягчающим вину преступника при совершении мошенничества.

РГ: Много их – "чужих среди своих"?

Драгунцов: К сожалению, без "паршивой овцы" не обходится. И от нас эти люди "не уходят". Так, каждые 9 из 10 задержанных взяточников в 2009 году – это результат работы службы собственной безопасности. Но мы заметили одну особенность. Нередко к сотрудникам милиции "причисляют" сотрудников иных правоохранительных ведомств. Так, например, было в Калининграде. Буквально на днях там обезврежена целая группа из 11 человек. Причем они, уверовав в безнаказанность, в открытую грабили людей на улицах, в машинах, врывались в дома. Характерный штрих – все потерпевшие и свидетели рассказывали, что бандиты обращались друг к другу как к милиционерам: "товарищ старший лейтенант милиции", "товарищ сержант милиции". Понятно, что делали они это, чтобы запутать следы.

Но вот что любопытно: все задержанные оказались сотрудниками отдела специальных операций местного управления наркоконтроля. Надо ли объяснять, насколько такие бойцы могут быть опасны для обычных людей? Поверьте, задержать их было весьма непросто. Удивляет, что пресса этим совершенно не заинтересовалась: вы, например, слышали что-нибудь об этой истории?

РГ: Нет.

Драгунцов: Вот так зачастую бывает. Ажиотаж возникает тогда, когда в сообщении фигурирует милиционер. Кстати, в той же Калининградской области буквально несколько дней спустя наши сотрудники задержали за взятку майора милиции. Нетрудно догадаться, какое задержание "подняла на щит" местная пресса.

Кстати, подчеркну, что никто из представителей прессы не сказал, что взяточника выявили сами сотрудники милиции. Мне крайне чужда позиция поиска "стрелочника" в лице милиции. Утрирование факта ведомственного участия является откровенной формой дискредитации органов правопорядка.

РГ: Какие милицейские сферы считаются наиболее привлекательными с точки зрения криминала?

Драгунцов: Тут уж точно нет и быть не может чего-то специального. Именно в силу того, что самым, как вы выражаетесь, привлекательным является обладание статусом сотрудника органов внутренних дел: форма, удостоверение, полномочия. Большинство из тех сотрудников, которые ставят корысть на первое место в системе личных ценностей, заметны. Они, как правило, своим поведением привлекают к себе наше внимание. Кстати, таких людей элементарно позволяет выявлять процедура специальных психофизиологических исследований. Ведь одной из задач проверок на полиграфе является установление подлинной мотивации поступления на службу.

Другой момент: установив такого человека, нужно создать условия для трансформации им своих жизненных целеустановок. А это уже аспект чисто профилактической работы, которая разнообразна, не всегда видна, но очень масштабна. Для информации: ежегодно объем этой деятельности превышает сотню тысяч практических мероприятий. Кстати, воздействие ведомственной системы предупреждения должностных правонарушений сотрудников позволило предотвратить противоправную деятельность 9887 милиционеров. А это больше, чем число привлеченных к уголовной ответственности. Проводя аналогию со спортом, – это количество людей, получивших от нашей службы "желтую карточку". Следующее нарушение в случае его совершения повлечет гораздо более строгую ответственность. Вплоть до увольнения. Кстати, схожая система применяется в большинстве полицейских ведомств цивилизованного мира.

В случае если в действиях милиционера есть состав преступления, он подлежит уголовной ответственности. Никто "отмазывать" преступника не собирается. И это жесткая позиция, которой придерживается министр. Поставлена задача – сделать неотвратимым наказание для сотрудника за совершенное им противоправное деяние. Дать принципиальную оценку персональной роли руководителей и тщательно исследовать все детали правонарушения.

Работа нашей службы – вести оперативный поиск тех, кто ставит себя "над законом".

РГ: Находят?

Драгунцов: Несомненно. Буквально на днях мы задержали старшего оперуполномоченного ОВД ЦАО Москвы, который занимался расследованием экономических преступлений. Он вымогал у бизнесмена взятку в 50 тысяч долларов. Кстати, это уже далеко не первое задержание сотрудников в этом подразделении. В частности, у нас уже накопился целый ряд вопросов к его руководителю, господину Богомазу. В ближайшее время нам понадобятся ответы. По-офицерски честные, четкие и вразумительные.

РГ: Министр внутренних дел, помнится, говорил о персональной ответственности начальника за своих подчиненных. Если в подразделении, которое возглавляет названный вами Богомаз, регулярно задерживают за взятки сотрудников, то почему он до сих пор служит?

Драгунцов: Как я уже сказал, на принятие решения влияет объяснение им сложившегося порядка вещей в возглавляемом подразделении.

Конкурс для начальников

РГ: Все ли точки над "i" по вашей линии расставлены в нашумевшем деле Евсюкова? Да, уволены многие руководители и даже начальник ГУВД Москвы. Но для вас понятна ли до конца ситуация: Евсюков – трагическая случайность, исключение или одно из звеньев коррупционной цепочки?

Драгунцов: Нет, Евсюков не звено коррупционной цепочки. Но и случайностью его действия назвать нельзя. Как известно, уже были тревожные "звоночки", он чудил и раньше. Проявление евсюковщины – это печальное наследие 1990-х, когда в милицию набирали не "по зову чести и долга".

РГ: Недавно задержали еще одного милицейского "стрелка" – подполковника-тыловика, застрелившего водителя снегоуборочного комбайна. Как его вычислили?

Драгунцов: Это преступление полностью раскрыли сотрудники собственной безопасности. Всю "кухню" этого дела раскрывать не буду, скажу только, что по ряду признаков нам сразу стало понятно, что стрелявший – милиционер. Какие мотивы у него были в тот момент, установят следствие и суд. Тут важно другое: если бы этот подполковник проявил человечность и не скрылся, а оказал раненому первую медицинскую помощь, человек остался бы жив.

РГ: Иной раз, глядя на простых милиционеров, не веришь в их маленькие зарплаты. Некоторые опера или инспекторы приезжают в свои отделы на престижных иномарках, строят на дачных участках многоэтажные особняки. Вы интересуетесь, откуда такие доходы? Заработала ли система обязательного декларирования доходов сотрудниками и членами их семей?

Драгунцов: Да, мы интересуемся, откуда у того или иного сотрудника появились средства на приобретение дорогой машины или постройку дома. Могу сказать, что в МВД уже началась системная реализация требований законодательства о противодействии коррупции в органах государственной власти.

Прежде всего это внедрение алгоритма декларирования сотрудниками и членами их семей сведений о доходах, имуществе и обязательствах имущественного характера. Кроме того, мы ожидаем поддержки от законодателя по законопроекту о применении полиграфа. А также продолжаем работу по нормативному закреплению на ведомственном уровне антикоррупционных стандартов поведения милиционеров. В частности, готовится порядок информирования сотрудником о фактах склонения его к коррупционным действиям.

РГ: Звучит много предложений значительно ужесточить механизм отбора кандидатов в сотрудники милиции. Насколько эти предложения реальны?

Драгунцов: Речь идет не просто о кандидатах в сотрудники милиции, а о претендентах на руководящие должности. В Госдуму направлены предложения, разработанные МВД. Эти предложения уже рассмотрены на совместном заседании с участием министра внутренних дел России генерала армии Рашида Нургалиева.

В частности, предлагается разработать и нормативно закрепить порядок конкурсного отбора кандидатов на руководящие должности в системах МВД и ФМС, чтобы исключить протекционизм и незаслуженное продвижение по службе. Для этого нужен механизм комплексного проведения проверок этих претендентов.

При обсуждении проекта закона об использовании полиграфа мы предлагаем законодательно закрепить обязательность проведения психофизиологических исследований для отдельных категорий должностных лиц органов внутренних дел. То есть будущих руководителей будут проверять на полиграфе, причем делать это станут не только специалисты органов внутренних дел, но и независимые эксперты, соответственным образом лицензированные. Кроме того, на так называемом детекторе лжи должны обязательно обследоваться и действующие руководители с периодичностью не реже одного раза за два года.

РГ: А что это за мера – ежегодное продление контракта с начальниками?

Драгунцов: В числе наших предложений в Госдуму есть и такое: законодательно установить для руководящего состава МВД и ФМС обязательность заключения контракта на срок, не превышающий одного года, с последующей возможностью его перезаключения после комплексной проверки. То есть любому начальнику придется ежегодно перезаключать контракт. Если у офицера все в порядке на службе, претензий нет – пусть спокойно служит дальше. Есть серьезные проблемы – руководство ведомства на законных основаниях может не продлевать с этим человеком трудовые отношения. При этом никаких судебных тяжб, компенсаций, отсрочек. Такая новация должна весьма стимулировать начальников всех степеней. Кстати, эта система уже практикуется в департаменте собственной безопасности. Вообще все, что мы предлагаем по ужесточению контроля, по увеличению ответственности, сначала обкатываем в своей службе.

Дайте Жалобную книгу!

РГ: Как часто жалобы граждан на милиционеров оказываются обоснованными? Сколько за год в департамент поступило жалоб от населения на милиционеров? И сколько из них подтвердилось?

Драгунцов: Подтверждается примерно половина жалоб.

За год в подразделения собственной безопасности от граждан поступило 50 тысяч обращений. Это в полтора раза больше, чем в прошлые годы. Значит, люди верят, что могут своими письмами, заявлениями что-то изменить.

По поступившей информации в рамках компетенции нашей службы проведено около 30 тысяч проверок. Более тысячи материалов послужили поводом к возбуждению уголовных дел. Кроме того, 1642 сотрудника милиции были уволены.

РГ: Насколько велика, на ваш взгляд, коррумпированность милиции?

Драгунцов: Скажем так: коррумпированность милиции – на общесоциальном уровне. Не больше, хотя и не меньше, чем в других слоях нашего общества. Вопреки мрачным прогнозам ситуация не катастрофична, хотя чистка рядов от предателей проводится. Системно, без какой-либо кампанейщины.

Да, за год выявлено почти 104 тысячи правонарушений в деятельности милиции. Причем – и это крайне важно – большая их часть выявлена внутрисистемными усилиями, в том числе собственной безопасностью.

Кстати, при этом МВД России – единственное ведомство, которое открыто заявило о данном аспекте. И более того, ждет от общественности активного участия в решении этой проблемы.

В общей массе правонарушений сотрудников лишь 5 процентов составляют преступления, 95 процентов – нарушения служебной дисциплины.

РГ: Часто звучат упреки, особенно их много на различных интернетовских форумах, что милиционеров, как правило, спасают от тюрьмы: мол, своих не сдают. Действует ли для сотрудника, совершившего преступление, принцип неотвратимости наказания?

Драгунцов: Министр буквально на каждом совещании жестко спрашивает с начальников за неукоснительное соблюдение этого принципа. Вот вам точная статистика за прошлый год: к уголовной ответственности привлечено 4202 милиционера, теперь уже бывших.

Теперь о персональной ответственности отцов-командиров: за год наказано более 9 тысяч руководителей, в отношении 552 – возбуждены уголовные дела.

Ну и еще иллюстрация: судами различных инстанций в прошлом году осуждено около 2 тысяч сотрудников органов внутренних дел. Из них 1309 – за совершение должностных преступлений, 446 – за взяточничество.

География коррупции

РГ: Где в России больше всего милицейских преступлений?

Драгунцов: Ответ на поверхности: там, где наиболее развита экономическая подпитка, в том числе и для криминального бизнеса. А это наиболее экономически развитые регионы.

Кроме того, это крупные административные центры нашей страны, в которых наиболее ярко проявляются социальные стрессы. Например, Москва, Санкт-Петербург и Ленинградская область, Краснодарский край, Свердловская, Волгоградская, Самарская, Московская, Иркутская, Астраханская, Ростовская и Тюменская области.

РГ: Вы предлагали ввести ротацию сотрудников, занимающих начальствующие должности, чтобы не привыкали к "доходному месту". Удалось ли осуществить эту идею?

Драгунцов: Да, удалось. В некоторых управлениях такая ротация уже практикуется несколько лет. Впрочем, этот вопрос сейчас окончательно прорабатывается, чтобы установить такую норму для всех. На мой взгляд, руководитель крупного милицейского подразделения, в том числе регионального, может трудиться на одном месте не более пяти лет.

РГ: В предложениях о кардинальной реформе министерства есть в том числе и выведение из системы МВД службы собственной безопасности. Мотивируют это необходимостью установления "внешнего" контроля за деятельностью милиции. Нужен ли такой внешний контроль?

Драгунцов: Деятельность милиции в том или ином виде является объектом контроля различных органов – юстиции, прокуратуры, контрразведки. Это правильно. И это же говорит против создания еще одного, нового инородного органа контроля. Ведь даже по опыту медицины любая болезнь лечится прежде всего самой иммунной системой организма. Так и в милиции. Гораздо эффективнее предупреждать или выявлять преступления, находясь в структуре ведомства, так сказать, изнутри. Да и рычаги воздействия совсем другие: можно просто предупредить сотрудника, что он "под колпаком", и остановить его от опрометчивого шага, заставить одуматься, не дать ему переступить последнюю черту. В результате и преступление не произойдет, и жизнь человека не сломается.

В оперативном и процессуальном плане департамент собственной безопасности подчиняется напрямую министру. Такой же порядок и на местах. Никто из руководства просто не может ставить условия службе собственной безопасности. Если есть виновный – он будет наказан, невзирая на должности и былые заслуги.

Защита для опера

РГ: Одна из функций департамента – безопасность сотрудников милиции. Что конкретно ваша служба может сделать для защиты милиционера и его близких? Часто к вам обращаются за такой защитой?

Драгунцов: За помощью к нам обращаются часто. За год количество просьб об обеспечении личной безопасности сотрудников и членов их семей возросло на 12 процентов: поступило 947 заявлений. Эти цифры отражают масштаб существующей проблемы. В прошлом году были применены меры государственной защиты к 1264 гражданам. Против тех, кто им угрожал, возбуждено 79 уголовных дел.

Кстати, вот любопытный пример. Служил в уголовном розыске хороший сыщик в звании майора милиции. Он вычислил и сам задержал опасного преступника, который в итоге получил длительный срок. Но, отбыв наказание, он вышел на свободу. Вместо того чтобы одуматься, он стал угрожать местью сотруднику, который в свое время его изобличил. И не только сотруднику, но и его семье – жене, детям. Милиционер обратился за помощью к нам. Мы взяли обнаглевшего бандита. Причем в 18 часов 31 декабря прошлого года. Теперь сделаем все для того, чтобы у него был гораздо более весомый срок подумать над своим поведением.

РГ: За пятнадцать лет существования департамента многое сделано. Как будет меняться и в чем будет состоять стратегия службы собственной безопасности?

Драгунцов: Для службы собственной безопасности министр внутренних дел определил приоритетные задачи. Прежде всего учитывать общественное мнение о состоянии законности в каждом конкретном ОВД. Искоренить "палочную" систему оценки конечных результатов. Ключевым фактором эффективности работы считать повышение уровня доверия граждан к милиции. Повысить качество проверок по жалобам и заявлениям граждан на неправомерные действия сотрудников органов внутренних дел. Особенно следить за тем, чтобы в систему МВД, в том числе в ведомственные учебные заведения, не попадали люди, связанные с организованной преступностью.

РГ: Как гражданин может обратиться к вашим сотрудникам за помощью?

Драгунцов: Телефон местного подразделения собственной безопасности есть в любом райотделе милиции.

Телефон дежурного сотрудника ДСБ МВД России: (495) 667-07-30, факс: (495)-08-38.

Михаил Фалалеев, "Российская газета" – Федеральный выпуск №5107 (28) от 11 февраля 2010 г.