Иногда наш парламент всё-таки оказывается местом для дискуссий – пусть и не очень публичных. Нынешний случай привлекает особое внимание, поскольку спор зашёл вокруг президентского законопроекта, каковые, вообще-то, по уже привычному депутатскому присловью, править не принято. Речь идёт об одном из трёх законопроектов, связанных с реформой МВД, – о поправках в УК.

Президент предложил, во-первых, дополнить статью об отягчающих обстоятельствах, включив в их число принадлежность к органам внутренних дел, и, во-вторых, сделать неисполнение сотрудником органа ВД приказа отдельным составом уголовного преступления. Эти новеллы вызвали ожидаемо бурную реакцию – и серьёзные возражения. В частности, критический отзыв пришёл в Думу из секретариата Конституционного суда. Оставив разговоры о милицейском лобби в ГД, а равно и о борениях «путинского» и «медведевского» аппаратов тем, кто к таким разговорам склонен, обратимся к сути высказанных возражений.

Главное из них состоит в том, что делать отягчающим обстоятельством службу именно и только в милиции – совершенно недопустимо. Эксперты КС назвали это дискриминацией по профессиональной принадлежности: законодатель-де не должен в этом смысле отделять сотрудников органов ВД от сотрудников других правоохранительных органов, «которые наделены сходными властными полномочиями». Соображение это представляется настолько логичным, что даже, возможно, будет отражено в итоговом тексте закона. Сам автор законопроекта, кажется, на это согласен. Находясь в Бразилии на саммите БРИК, президент Медведев сказал по поводу предложения распространить предлагаемое отягчение на прочие силовые структуры: «У меня нет никаких возражений». Правда, на первом чтении (оно прошло в пятницу) о таких, как и о любых вообще, поправках говорили депутаты только из оппозиционных фракций, но дождёмся второго чтения – раз уж автор не против, из принципа «президента не править» может случиться исключение.

Другое дело, что предлагаемая правка тоже, на мой взгляд, не безупречна. Действующий УК не знает (в нужном нам аспекте) такой категории субъектов, как «сотрудник правоохранительных органов»; он знает категорию «представители власти». Установилось и общепринятое толкование этого термина: «представителем власти признаётся должностное лицо правоохранительного или контролирующего органа, а также иное должностное лицо, наделённое в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости». Стало быть, чтобы президентская поправка идеально вписалась в логику Кодекса, её надо сформулировать так: отягчающим обстоятельством признаётся совершение преступления не «сотрудником органов ВД» и не «сотрудником правоохранительных органов», а представителем власти – с равной возможностью применения к чиновникам, не носящим ни погон, ни оружия. Мне скажут, что это нелепо: почему, например, инспектор СЭС, укравший кошелёк или подравшийся с женой, должен караться суровее совершившего сходный поступок слесаря? Вот ведь эксперты КС говорят о расширении новации только на людей со «сходными властными полномочиями»! Я отвечу, что сходство и несходство полномочий покуда никем не определено, а за драку с женой, на мой-то взгляд, и милиционеров следует карать наравне с простыми обывателями. Если уж совсем всерьёз, то наводить порядок среди правоохранителей нужно иначе. Нужно расписывать статьи 285 «Злоупотребление должностными полномочиями» и 286 «Превышение должностных полномочий». Как несколько лет назад выделилась статья 285.1 о нецелевом расходовании бюджетных средств, так нужно выделять здесь и «подсоставы», типичные для недобросовестных правоохранителей: вроде крышевания, вымогательства и шантажа в их ментовских (чекистских, прокурорских etc.) вариантах.

Я понимаю, что моим предложениям никто не последует. Расписывать отдельные составы – дело долгое, а с реформой МВД у нас, как обычно, мокрое горит, нам недосуг. Навешивать же отягощение на «представителей власти» вообще – нет, это тем более исключено; такого у нас не носят. Куда типичнее обратное движение: законодатель даёт власти всё больше, а гражданам – всё меньше возможностей влиять на происходящее. В случае с реформой МВД новации именно такого рода могут страшно повредить делу. Мы всё время говорим, что эта реформа должна проходить под контролем общества. Верно, но этого расплывчатого «контроля» мало: реформа ничего доброго не даст, если будет проходить без прямого участия общества. А именно возможности такого участия у общества отбирают – будто нарочно. Так, по сообщению ИА «Росбалт», во всех регионах России сотрудники управления «К» начали кампанию по уголовному преследованию граждан за продажу и покупку «спецтехники» для негласной видеозаписи. Под определение этой самой спецтехники, данное постановлением правительства от 2000 года, подпадает львиная доля современных видеокамер, телефонов и т. п., а статья 138 УК с 1 января нынешнего года считает преступлением покупку такой техники не только для сбыта, как было раньше, но и просто для себя. Согласитесь, очень трудно представить себе, чтобы такая кампания началась без всякой связи с вхождением в моду видеозаписей из милицейской жизни. Нет; скорее всего, нам готовят серию открытых уроков на тему: не снимайте ментов, худо будет! Как слышно, готовится даже проект пополнения УК: хотят сделать уголовно наказуемой любую видеозапись милиционера «при исполнении». Как будто кто-нибудь в России ещё не понял, что добрые начальники отмазали бы и Евсюкова, не существуй видеозаписи его подвигов. Как будто у простого гражданина есть хоть трёхпроцентный шанс противостоять беззаконному наезду и (или) вымогательству представителя власти, если он сам или кто-нибудь из третьих лиц не ухитрится снять происходящее на видео. Не кидаться же на милиционеров с кулаками, крича «Нургалиев разрешил!» Без народного видео и иной самодеятельности масс очищение рядов и реформа МВД если не совсем невозможны, то продлятся до второго пришествия.

Александр Привалов, научный редактор журнала «Эксперт»