Одна инициатива предлагает ввести новое наказание для судей: замечание. А лишение полномочий должно стать крайней мерой. Другая – фактически объявляет бой телефонному праву. По проекту, все обращения к судье от посторонних по поводу конкретных дел должны быть обнародованы.

Правоведы давно говорили, что шкала наказаний людей в мантии мала. По сути было только два варианта: либо предупредить, либо сразу уволить. А как быть, если увольнения для провинившегося судьи много, а выговора (коим по сути является предупреждение) мало?

Новый проект вводит еще одно наказание, а также детально прописывает, что такое дисциплинарный проступок человека в мантии. Это принципиальный момент, ведь в таких делах важна ясность. Теперь судейским проступком предлагается считать не только служебные грешки, но и нарушение кодекса судейской этики даже в быту. Напился и сел за руль, будь добр ответь, ваша честь. Кодекс – не просто декларация, а закон для судьи на работе и дома.

Интересно, что в свое время обсуждались разные варианты расширения шкалы судейских наказаний. Была даже идея снижать квалификационный класс человеку в мантии. Это примерно то же, что для офицеров срезать звезды на погонах. Правда, в итоге идея понижать судье классность не прошла. Против такого наказания резко выступил Совет судей. Как пояснили его представители, понижение квалификационного класса судьи фактически образует новую ответственность человека в мантии – материальную. Все просто: снизят класс, понизится и соответствующая прибавка к зарплате.

По проекту, разработанному, кстати, министерством юстиции, уволить судью по-плохому смогут в исключительных случаях, как сказано в документе, “за несовместимые с высоким званием судьи нарушения норм” закона или положений кодекса судейской этики. Подобное положение должно прежде всего защитить независимость судьи. Как рассказывают правозащитники, увольняют в наказание, порой, не только оплошавших, но и неугодных судей. Руководители судебной системы, конечно, такие факты, как правило, отрицают. Как бы то ни было, судья должен быть защищен со всех сторон, чтобы он мог спокойно и без волнений судить по совести и закону.

А замечания и предупреждения, если опять же сравнивать с военной шкалой, будут играть роль выговора и строгого выговора. Также впервые вводится срок давности для дисциплинарных проступков судьи. Кто старое помянет, тому откажут.

Еще один проект должен вывести из тени так называемое “телефонное право”. Термин, конечно же, образный, в самом проекте не упоминающийся. Само понятие “телефонного права” досталось нам в наследие с прошлых времен, когда высокие руководители могли отдавать судье команды по телефону. Однако сегодня у судьи совсем иной статус. Он – фигура независимая. Судить должен по закону и совести, а не по команде сверху. По крайней мере, так должно быть. Но все-таки по старой памяти многие до сих пор пытаются как-то повлиять на судью не предусмотренными законом методами.

Проект предлагает обнародовать устные и письменные обращения к судьям, поступившие от сторон, не участвующих в деле. Также надо будет придавать гласности и попытки что-то нашептать судье от сторон процесса. Если кто обратился к судье в непредусмотренной процедурой форме, весь мир должен об этом узнать.

Попытки связаться с председателями суда, чтобы как-то на них повлиять, тоже будут обнародоваться. Публиковать информацию об этом будут в Интернете на официальных сайтах судов.

Несколько лет назад арбитражные суды стали публиковать все непроцессуальные обращения по рассматриваемым делам. Гласность хорошее средство против вредных привычек влиятельных лиц. Число писем после этого действительно убавилось, но совсем писать судьям посторонние не перестали.

Вслед за арбитражным судами практику поддержали некоторые суды общей юрисдикции. А Совет судей еще в 2006 году распространил рекомендации по вопросу реагирования судей на обращения граждан и должностных лиц по делам, находящимся в производстве суда. Как говорилось в тех рекомендациях, формы фиксации таких обращений могут быть различными, в том числе и в виде записей в специальных журналах времени обращения, данных об обратившемся, существе и характере обращения. Причем разговоры предлагается записывать.

В некоторых арбитражных судах, кстати, введена и запись телефонных разговоров – на контроль поставлены служебные телефоны. Например, как рассказывал в интервью “РГ” председатель Арбитражного суда Москвы Сергей Чуча, подобная практика, правда, пока выборочно, внедрена в столичном арбитраже. Сейчас Высший арбитражный суд разрабатывает общую систему фиксации телефонных переговоров.

Владислав Куликов, “Российская газета” – Федеральный выпуск №6048