Суд вынес невыносимый вердикт
Споры о суде присяжных вспыхивают практически после каждого нового вердикта по очередному громкому делу. Чего больше в решениях людей с улицы — непредвзятости или некомпетентности? «МК» попытался изучить суд присяжных изнутри.
…В Красноярске убили валютчика. Максим Николаенко на пятачке перед рынком менял доллары на рубли и наоборот. Его труп обнаружили на пассажирском сиденье его машины в нескольких минутах езды от места работы.
Сыщики проявили профессионализм — тщательно спланированное преступление было раскрыто. Обвинение предъявили человеку, который случайно оказался в чужом городе и знать не знал убитого. А журналист «МК» попал в число двенадцати присяжных заседателей на этом процессе.
— Вы не вправе высказывать свое мнение по делу до удаления в совещательную комнату, — перечисляет судья Козлов, обращаясь к присяжным. — Вы не вправе собирать сведения по делу вне зала заседаний, вы не вправе нарушать тайну совещательной комнаты.
Выслушав, мы удаляемся в эту самую комнату, чтобы выбрать старшину. Двенадцать совершенно разных человек, случайно оказавшихся вместе и не знакомых друг с другом даже по именам… Инициативу проявляет самый солидный из нас — мужчина лет шестидесяти, в очках и с усами:
— Кто-нибудь уже был присяжным?
Все отрицательно мотают головами.
— Я один раз был, — продолжает усач.
— Тогда и будьте старшиной, — вставляет девушка с внешностью студентки-отличницы.
— Ну, если никто не возражает… — бывалый присяжный обвел всех взглядом.
Никто не возражал. Мы вернулись в зал.
Чем дальше в лес…
Человек на скамье подсудимых больше похож на учителя, чем на киллера: очки, аккуратная прическа с сединой. Мы о нем ничего не знаем. Вся информация, характеризующая личность подсудимого, от присяжных скрыта. Известно только, что зовут его Иван Гудзенко.
— В Рязани у меня свой бизнес — лесопилка, — начинает рассказ подсудимый. — Покупаешь лес по 150 руб. за куб, продаешь вагонку по 2000 руб. Все шло нормально, пока на рынок не пришли фирмы-льготники. Чтобы выжить, надо было что-то придумать.
Гудзенко придумал: решил договориться о поставках из Сибири особо ценной ангарской сосны. Под Красноярском жил приятель Гудзенко — Грязнов, который пообещал помочь.
— Ничего не вышло, — вспоминает подсудимый в суде. — Я сразу понял, что люди, с которыми меня свел Грязнов, не в теме. А тут еще позвонила соседка и сказала, что у жены сердечный приступ. Это было 5 ноября. Я сразу поехал в аэропорт. Я не находил себе места — жена в реанимации, а я ничем не могу ей помочь, да еще напрасно прокатался в такую даль. В общем, я не сдержался и высказал все Грязнову, мы разругались, и он уехал.
В 15.55 Гудзенко купил билет на самолет, который улетал в Москву на следующий день в 9 утра. Выпил коньяка, задремал прямо на лавочке в аэропорту, да так там и прокантовался до утра.
— Почему вы, бизнесмен, ценящий свое время, ехали в Красноярск на поезде? — задала вопрос сторона обвинения.
— Перед отъездом я сильно вымотался и решил устроить себе трехдневный отпуск, — ответил подсудимый.
Последняя сделка барыги
Судья приступил к допросу свидетелей. Представитель аэропорта рассказал, что рейс, на который купил билет Гудзенко, задержали, и вместо 9 часов самолет вылетел в 13.00.
— Гудзенко действительно осуществлял перелет этим рейсом, — доложил работник аэропорта. — Корешки посадочных талонов изымаются непосредственно перед выходом пассажиров к трапу.
— Мог ли он из стерильной зоны пройти не к самолету, а вернуться в здание аэропорта? — снова вопрос прокуроров.
— Маловероятно, но такая возможность не исключена.
Следом допросили гражданскую жену убитого валютчика — Килину. Она сообщила, что на 6 ноября у мужа была назначена крупная сделка, Максим взял из дома около миллиона рублей.
По просьбе гособвинителей судья оглашает протокол осмотра места преступления. Он проводился 7 ноября, с 11 до 14 часов.
Присыпанный снегом праворульный «Ниссан» Николаенко обнаружили среди гаражей на одной из центральных улиц. Под машиной снега не было. Труп Николаенко находился на переднем пассажирском сиденье. Входное отверстие от пули — в затылке. По левую сторону машины на снегу многочисленные следы ног, по правую — снег не тронут. По заключению судмедэксперта, смерть могла наступить 6 ноября, в промежутке между 13.00 и 22.00.
Нам, присяжным, показывают фотографии, распечатанные с камер наблюдения. Пятачок, на котором орудуют валютчики, попадает в их поле зрения. Видны какие-то машины и силуэты каких-то людей. В подписях упоминаются Веретнов и Павликеев. Кто это такие — непонятно, их фамилии до сих пор не звучали.
По закону присяжные могут задавать вопросы по предъявляемым доказательствам. Для этого надо подать записку судье, и тот, если сочтет нужным, озвучит ее. Но мы вопросов не задаем. Бегло просмотрев фотографии, возвращаем их.
Коллеги, видимо, так же, как и я, думают, что в порядке представления прокурорами доказательств есть какая-то логика, которая станет понятна позже. Пока же — а суд идет уже третий час — картина преступления совершенно неясна.
Кит в мутной воде
Увы, дальше становится еще сложнее: свидетели выступают сплошной чередой. В своих рассказах они одного и того же человека называют то по фамилии, то по имени, то по кличке. Чтобы «въехать» и еще сделать пометки в блокноте, надо напрячься.
Шофер Грязнова вспомнил, что 5 ноября Гудзенко и Грязнов встречались в кафе с Эрднеевым и Окороковым: «Что-то там по лесу». А 6-го числа, в 10 утра, Грязнов и Гудзенко сели к нему в машину с сумкой, в которой были деньги. Сразу поехали в аэропорт, около 11.00 были там. Судья зачитывает показания шофера на предварительном следствии: «В кафе Эрднеев сказал, что надо ограбить валютчика».
— Я это не подтверждаю, — заявляет свидетель.
Свидетель Эрднеев, по кличке Кит, поведал, что 5 ноября он из машины показал Грязнову знакомого валютчика Николаенко. Потом встретился с Килиной и попросил ее расписаться на 100-долларовой купюре. По ней Николаенко должен был узнать крупных клиентов. Купюру Эрднеев передал Грязнову, а 6 ноября, часов в 11-12 утра, в аэропорту он получил от Грязнова деньги — 250 тысяч.
Свидетели Веретнов и Павликеев 6 ноября видели, как два незнакомых человека, показав Николаенко красные корочки, посадили его в машину и увезли. Было это, по их словам, в 9.55. Однако машина барыги уехала с пятачка в 9.30, что зафиксировали видеокамеры. При этом на следствии один из них Гудзенко не опознал, а другой опознал только со второй попытки спустя 3 (!) года.
Смерть по курсу доллара
Где-то посреди этих выступлений суд заслушивает замначальника Красноярского бюро судмедэкспертизы.
— Температура печени трупа была 19 градусов, — поясняет эксперт. — У живого человека она — 38-39°. Печень остывает примерно на градус в час. Погрешность метода — полтора-два часа. Судмедэксперт к тому же не указал в отчете точное время измерения — ближе к 11.00 или к 14.00. Это еще 3 часа погрешности. Наконец, не была измерена температура в салоне автомобиля.
В итоге эксперт оглашает наиболее вероятное время убийства: от 13 до 18 часов 6 ноября.
Наконец доходит очередь до свидетеля Грязнова. Это к нему приехал Гудзенко, и все эти дни они были вместе.
— Договориться насчет леса Гудзенко не удалось, — Грязнов словоохотлив. — Он насел на меня: я, дескать, потратился на дорогу, найди мне человека с деньгами. Я позвал Окорокова и Эрднеева. Тогда и родился план: купить корочки, похожие на милицейские, посадить валютчика в машину…
Около 9 утра Грязнов и Гудзенко подошли к Николаенко. Попросили разменять 100 баксов. Как только тот начал отсчитывать рубли, Гудзенко вытащил корочки. Валютчика отвели к его машине. Грязнов сел за руль, Максим — рядом, Гудзенко — сзади.
— Минуты через две, как мы отъехали, раздался выстрел, — продолжает Грязнов. — От неожиданности я чуть не въехал в столб. Еще 5-7 минут мы ехали до гаражей, потом отправились в аэропорт. До него 40 минут езды. Мы были там в 10.20.
Если поверить Грязнову, картина преступления почти прояснилась. Но поверить мешают два существенных «но».
Момент убийства по Грязнову — не позже 10.00 — никак не укладывается в рассчитанный экспертами промежуток времени. Во-вторых, с телефона Николаенко в 9.47 и 9.48 были сделаны звонки в два банка. Видимо, звонили, чтобы узнать курс. Но будет ли валютчик, задержанный милицией, узнавать курс? А если Грязнов и Гудзенко представились не милиционерами, а клиентами, то с какой стати Николаенко пустил бы незнакомых людей за руль? Если же сначала они показали корочки, а в машине «переквалифицировались» в клиентов, то зачем бы им ломать такую комедию — валютчик-то уже у них в руках?..
Туман, туман…
К концу первого дня процесса количество информации, которую нужно было переварить на слух, превысило все мыслимые пределы: выступили 11 свидетелей, 2 эксперта, прокуроры, адвокаты, подсудимый, потерпевшая — мать Николаенко… Кто-то из присяжных пытался что-то записывать в тетрадку, большинство просто слушало. Часть важной информации неминуемо проходила мимо. Например, сводку погоды за 6 ноября судья зачитал в таком темпе, что среди моря информации я не успел уловить время, когда пошел снег.
Четкой картины убийства так и не сложилось. Линия обвинения не просматривалась: все свидетели выступали со стороны прокуроров, но при этом одни противоречили другим. В голове царил хаос. Конечно, мучил главный вопрос: Гудзенко — убийца или заезжий лох, на которого местная братва решила перевести стрелки?
Если Гудзенко киллер, то почему он купил билет на 9-часовой рейс? Ведь рабочий день у валютчиков на пятачке начинается как раз в 9.00. А знать, что рейс задержат, он ведь не мог. И почему его не опознали ни Кит-Эрднеев, ни шофер Грязнова, ни Окороков? Впрочем, и затея с поставками леса из Красноярска в Рязань тоже кажется откровенно бредовой…
Прокурорский вираж
— Мы не собрали прямых доказательств — отпечатков пальцев преступника, следов его крови, у нас нет непосредственных свидетелей убийства, — начала на следующее утро выступление в прениях сторон одна из женщин-обвинителей.
Дальше она предположила, что трое суток на поезде Гудзенко ехал лишь потому, что на самолете невозможно провезти пистолет. Обвинила Килину в причастности к организации убийства. И вдруг в ее речи случился совсем неожиданный поворот:
— На пятачке в машину с Николаенко сел Эрднеев, которого тот хорошо знал. Эрднеев повез жертву на встречу с Гудзенко. А сам Гудзенко съездил в аэропорт, зарегистрировался на рейс, но потом вернулся в город. Максима Николаенко он убил в 16 часов.
Картина преступления в моей голове окончательно рассыпалась: а что же делали все участники событий с 9.30 до 16 часов?! Ответа на этот вопрос гособвинители не дали.
Адвокаты попросили перерыв — для них версия обвинения с убийством в 16 часов тоже стала сюрпризом. После паузы выступили 5 из 6 адвокатов. Каждый из них обращал внимание на противоречия в показаниях свидетелей обвинения.
По мнению защиты, это связано с тем, что свидетели, а некоторые из них являлись и соучастниками разбоя, выгораживают истинного убийцу и оговаривают Гудзенко, который в момент убийства уже летел на самолете в Москву.
Последний адвокат завершил речь словами Екатерины II:
— Лучше оправдать 10 виновных, чем осудить одного невинного.
Перед нашим удалением в совещательную комнату для вынесения вердикта судья, как предписывает процедура, обратился к &