Для решения правовых споров россияне смогут обращаться не в суды, а к специальным посредникам. Уже в ближайшее время Госдума рассмотрит во втором чтении законопроект «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)».

В первом чтении проект был принят депутатами в середине мая. Согласно документу, с 1 января 2011 года гражданам России будут помогать решать гражданско-правовые споры, не доводя дело до суда, третьи лица – медиаторы. Такое положение станет альтернативой судебному или административному разбирательству. По замыслу авторов нововведения, это поможет снизить нагрузку на суды и развить в стране новый подход к решению конфликтов. Эксперты же полагают, что процедура вряд ли будет пользоваться популярностью, и боятся, что новый закон негативно скажется на всей судебной системе.

Инициатором принятого Госдумой в первом чтении законопроекта стал президент Дмитрий Медведев. Его создание можно считать одной из форм реализации Федеральной целевой программы «Развитие судебной системы России» на 2007-2011 годы «в части последовательного внедрения института посредничества в практику досудебного разрешения споров». Во время представления нового закона в нижней палате парламента полпред президента в Госдуме Гарри Минх отметил, что сферой применения медиации станут «трудовые, брачно-семейные, гражданско-правовые отношения». Председатель думского комитета по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству Павел Крашенинников в беседе с «НИ» подчеркивает, что «медиатор не судья или арбитр, принимающий решение, а лишь посредник, помогающий сторонам прийти к консенсусу».

Мнения экспертов о необходимости законодательного введения медиации в России разнятся. Главный редактор журнала «Третейский суд» Глеб Севастьянов замечает, что у проекта есть свои достоинства и недостатки, но в случае, если его примут, вся страна сможет узнать о процедуре. «Здесь важно урегулировать любой конфликт, даже не обязательно правовой. Целью является согласование интересов сторон, выработка общего соглашения для дальнейшего общения между собой», – объясняет г-н Севастьянов «НИ». Павел Крашенинников уверен, что закон будет полезен для «среднестатистического россиянина». «Особенно при разделе жилья или имущества – при разводе, когда стороны уже не могут видеть друг друга и договориться, – считает депутат. – Медиатор поможет решить проблему без суда, без склок, без нервов».

Председатель Высшего арбитражного суда Антон Иванов заметил, что сегодня досудебные процедуры урегулирования споров экономически не выгодны гражданам. «Сейчас у нас в стране судебная форма защиты своих интересов и разрешения конфликтов сравнительно дешева, поэтому граждане активно пользуются именно ею, – отметил Иванов. – Ситуация не способствует развитию процедур досудебного урегулирования конфликтов». Правовой эксперт Общественной палаты РФ Борис Пантелеев считает, что законопроект становится «сломом всей системы состязательного правосудия». «Сейчас в ходе равного соперничества стороны доказывают истину. У суда нет интереса в деле. Победителем признается тот, кто более доказателен и убедителен хоть по уголовному, хоть по арбитражному делу, – поясняет «НИ» г-н Пантелеев. – Идея медиации состоит в том, чтобы удовлетворить обе стороны». По словам президента Научно-методического центра медиации и права Цисаны Шамликашвили, медиация ни в коем случае не может и не должна заменять судебное производство. «Это дополнительный способ защиты прав и интересов человека, – говорит «НИ» эксперт. – Есть случаи, когда предпочтительно либо обязательно рассмотрение дела в суде, скажем, когда нужно кого-то наказать или получить официальное решение, нужен прецедент, толкование норм права».

Добровольное обращение граждан к третьей стороне уже законодательно закреплено в законе о третейском суде. Член исполкома Гильдии российских адвокатов Юрий Платонов объясняет, что третейский суд рассматривает аргументы сторон и выносит решение, которое обязательно для исполнения проигравшими. «При медиации важно спор как таковой ликвидировать, – заключает он. – Но, даже подписав соглашение, человек может обратиться в суд».

Депутат Крашенинников замечает, что «третейский суд семейные отношения вообще не рассматривает, а медиатор может разрешать любые споры, кроме уголовных дел». Помимо этого, судья или третейский судья так же, как и всякий другой госслужащий, не имеют права выступать в роли медиаторов. Г-жа Шамликашвили поясняет, что регулирующий спор не вправе высказывать свое мнение, если стороны прямо не попросят его об этом. Таким образом, гарантируется его нейтралитет.

Воспользоваться медиацией не получится, если результаты затрагивают интересы третьих лиц, не участвующих в споре, или публичные интересы. Например, если супруги делят имущество при разводе и у них есть ребенок, то медиатора подключить нельзя: ребенок – «третье лицо». Юрий Платонов отмечает, что повышенным спросом медиаторы могли бы пользоваться как раз при разрешении семейных конфликтов. «Процедуру следует применять в вопросах, связанных с воспитанием детей при расторжении брака, – объясняет «НИ» адвокат. – Необходимо прописать, в каком возрасте они становятся третьими лицами». Сегодня по Семейному кодексу учитывается мнение детей, достигших 10 лет. «Годовалый ребенок не может быть третьим лицом, он не обладает дееспособностью», – справедливо заключает г-н Платонов.

В законопроекте «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника» указано, что нельзя обращаться к медиаторам и в случае возникновения споров, связанных с выборами или налоговыми обязательствами, так как налицо «публичный интерес». Но еще в апреле помощник президента Аркадий Дворкович подчеркивал, что место для медиации в налоговой сфере есть. Он пояснил, что «наличие независимого профессионального посредника при разрешении некоторых категорий налоговых споров могло бы сделать процесс более рациональным и эффективным». Борис Пантелеев не понимает, как будет работать такая система. «Вот не заплатил бизнесмен, например, один миллион рублей налогов. Вместе с налоговой службой он садится за стол переговоров и начинает торговаться: «Давайте, я заплачу 300 тысяч рублей». А они хотят весь миллион. Но сходятся на 600 тысячах. Так, что ли?» – иронизирует эксперт. Цисана Шамликашвили замечает, что медиацию следует отличать от посредничества, которое часто ограничивается торгом.

Одним из аргументов сторонников законопроекта становится удобство граждан. «К медиатору людям будет проще обращаться, да он и дешевле, чем судебное разбирательство с его издержками», – уверен Павел Крашенинников. Г-жа Шамликашвили подчеркивает, что медиация обычно длится от нескольких часов до нескольких дней. «В связи с этим меньше и финансовые издержки процесса, ведь нет необходимости тратить деньги и время на длительные разбирательства и оплату услуг консультантов, – говорит эксперт. – Важным преимуществом медиации является ее конфиденциальность. Ни медиатор, ни стороны не могут без взаимного согласия раскрыть информацию, ставшую им известной в процедуре медиации».

Разработчики установили ряд требований к процедуре. Все условия, по которым проходит урегулирование спора, оформляются в письменном виде. Там же указывается, на какой основе предоставляются услуги медиатора – платной профессиональной или бесплатной любительской. Причем стороны оплачивают коммерческие услуги пополам. Сегодня в стране уже существует ряд контор, оказывающих подобную помощь. В их прейскуранте цена за разрешение конфликта всегда стоит «договорная», а минимальная стоимость подготовки соглашения составляет 1500 рублей. Правительство намерено заняться разработкой программы по подготовке профессионалов в этой сфере. По мнению Павла Крашенинникова, контролем и подготовкой таких специалистов должно заниматься Министерство юстиции. «Стандартизация и бюрократизация можгу очень сильно навредить, – говорит «НИ» Цисана Шамликашвили. – Государство, если считает необходимым, может обеспечить минимальный стандарт профессиональной подготовки медиаторов, но вряд ли оно должно вторгаться в сферу контроля качества медиативных услуг».

Согласно законопроекту, затягивать мирное разрешение конфликта дольше, чем на 180 дней, нельзя. Стороны должны добровольно прийти к тому, чтобы воспользоваться услугами медиатора, и назначить его по взаимному соглашению. Прибегнуть к процедуре конфликтующие могут на любой стадии судебного разбирательства. Депутат Госдумы от КПРФ Николай Коломейцев считает, что из-за этого может произойти коммерциализация судебной системы. «Теперь 70% вопросов, которые рассматриваются в суде, станут подводить под процедуру медиации. Все добровольное у нас действует в принудительном порядке, – возмущается в интервью «НИ» депутат. – Судья направит на медиацию, а владелец медиативной фирмы будет его родственником».

По мнению депутата Павла Крашенинникова, за два-три года использование медиации позволит на 20-30% снизить нагрузку на суды. Глеб Севастьянов не считает, что на медиацию стоит возлагать такие функции. «Проблемы у государственных судов есть, они перегружены и забюрократизированы, но должны справляться с этим сами, – уверен эксперт. – Вопрос в том, что некоторые технологии альтернативного разрешения споров должны быть компилированы с судопроизводством, чтобы помочь снизить нагрузку». Выход он видит во введении «обязательной попытки примириться» в судебном или же досудебном порядке. По его словам, более проработанный в этом плане законопроект разработан Высшим арбитражным судом.

Предугадать результат принятия закона никто из специалистов не может. По словам психотерапевта Марка Сандомирского, еще со средних веков люди для разрешения спора обращались к авторитетным людям. «В советское время своего рода формой досудебного решения конфликта были разборки на уровне парткомов и месткомов, – напоминает «НИ» психиатр. – Это в некотором смысле возвращение к традициям». Депутат Коломейцев сомневается, что такое обращение к прошлому будет успешным. «Да, в советское время часть вопросов решал товарищеский суд, но тогда было другое время и другое общество, – убежден он. – Сегодня, в условиях, когда человек человеку – волк, доверия-то к государственной судебной власти нет, а уж к медиатору оно будет и вовсе минусовое». 

МАРИЯ МОРОЗОВА, "Новые Известия"