В четверг Новоселицкий районный суд Ставропольского края признал незаконным возбуждение уголовного дела против сотрудников местного РОВД Сергея Каргалева и Алексея Михнева. Это означает, что последние двое причастных к позорному для российского правосудия "делу Димы Медкова" ушли от ответственности. Год назад вся страна была шокирована: 17-летний мальчик из села Китаевка Ставропольского края, который успел отсидеть 3 года в психушке за зверское убийство собственной сестры, оказался невиновен. Выяснилось, что "убитая" не расчленена и не сожжена в печке, как утверждало следствие, а жива и здорова – просто она сбежала из дома, вышла замуж и уехала жить в Дагестан.

Когда Дима вышел на свободу, чиновники разных уровней клялись, что виновные ответят по всей строгости закона, а государство сделает все, чтобы загладить перед пострадавшим свою вину. Но, как удалось выяснить "Известиям", с тех пор успели уйти от ответственности все причастные к этой ошибке: сначала судья, потом следователь прокуратуры и вот теперь оперативники, которые вынудили Медкова дать признательные показания. Корреспондент "Известий" побывал на месте событий и обнаружил, что Диму теперь зовут Даудом и что он не нужен никому – ни государству, ни односельчанам, ни единоверцам, ни самому себе.

"Мысль в тупике"

– Аминазин, тизерцин, азалептин, галоперидола деканоат, – Дауд Медков перечисляет препараты, которыми его кололи 3 года, – феназепам, реланиум, модитен депо, флюанксол депо, клопиксол депо. Я их все наизусть помню.

– А что такое "депо"?

– Это означает "тупик". Например, "модитен депо" переводится как "мысль в тупике". Это все нейролептики пролонгационного действия. От них все тело как пластилиновое становится и в голове дурно. А некоторые лекарства – например аминазин – применяют как наказание. От него после инъекций остается большая шишка, которая страшно болит. Мне однажды назначили "курс" аминазина за то, что курил в туалете. 40 уколов по 2 в день.

У Дауда трясутся руки, и вообще такое ощущение, что у него внутри работает огромный виброзвонок. Эта дрожь заразна: когда находишься рядом, вдруг ловишь себя на том, что твой организм тоже начинает ходить ходуном. 4 года назад, когда Дауд был еще Димой, у него такого не было.

– А как так получилось, что ты стал мусульманином? Это произошло в Дагестане?

– Нет, я принял ислам еще в психушке. Там у меня был сосед по палате, аварец, его Даниял звали. Он убил своего отчима.

– По-настоящему или так же, как ты?

– Нет, он по-настоящему. И не раскаивался. Говорит, что убил его за то, что тот поднял руку на его мать. Я много наблюдал за Даниялом и через него проникся уважением к его религии. Он регулярно совершал намаз и вообще держался как-то по-особому, не как все. Православные проповедники к нам тоже приходили регулярно, но их слова меня почему-то не тронули. В больнице я начал читать "Житие пророка Мохаммеда", а потом решил сменить веру. Омовение я совершил в душе, а фразу "нет Бога, кроме Аллаха, и Мохаммед посланник его" произнес в раздевалке. А уже когда освободился, поехал в Дагестан к Умар-Дибиру – это муж моей сестры – и там совершил обряд как положено. Он помог мне устроиться в Исламский институт, я там 3 недели проучился, но потом пришлось вернуться сюда, потому что начался мой судебный процесс против государства. Но как только я отсужу компенсацию и куплю маме дом, то тут же вернусь в Дагестан.

Последние слова Дауд произносит как-то неуверенно. Он долго ищет в гардеробе тюбетейку и не может найти, он не скрывает, что, как только вернулся в Ставропольский край, перестал совершать намазы, но молитвы на арабском помнит хорошо и, когда говорит об исламе, заметно преображается – даже руки дрожать перестают.

– У них все как-то по-человечески, – говорит Дауд. – Никто не грызется, все друг друга уважают, а главное – если что-то случится со своим человеком, все тут же сбегаются в кучу и ему помогают. А у нас случись у кого-нибудь беда – от него даже родственники разбегаются, как от прокаженного.

"Не хочу быть дураком ни за какие деньги!"

Дима Медков и его мать Марина снимают хату на краю станицы Новоселицкой. Хозяева пустили их сюда бесплатно, брать деньги за такое жилье стыдно: мазанка уже потихоньку превращается в исходное сырье – навоз. Газ отключен за неуплату, дом отапливается лишь одним полудохлым электрообогревателем. Чтобы не замерзнуть, Медковы перебрались в самую маленькую комнату, а все остальные заколотили.

– Я в "Родине" работаю, это колхоз наш, – говорит Марина. – Разнорабочим. Каждый день на попутках добираюсь 10 километров. Получаю минималку – 2300 в месяц. Половина этих денег уходит на погашение ссуды, которую я взяла, когда нужно было оплачивать адвоката. Еще мы получаем хлебные карточки, по которым потом нам совхоз отпускает хлеб – за это тоже высчитывают из зарплаты. В общем, живем на тысячу в месяц.

Дома у Медковых нищета, но чистота. Марина не пьет. Ее даже непутевой назвать нельзя. Просто она уже ничего не хочет и ничего не может. "Маринка хорошая женщина, – сказал про нее бывший муж Юрий. – Просто у каждого человека есть предел прочности, после которого происходит надлом".

Юра – тоже хороший мужик, но лишь недавно бросил пить и успел сделать немало для того, чтобы Маринка сломалась.

– Недавно вот нам по поручению местной администрации продукты принесли, – вздыхает Марина. – Муки, пшена, макарон по полтора килограмма и 2 литра подсолнечного масла. Пшено оказалось с грязью, мы его курам скормили, масло прогорклое – вон оно нетронутое стоит, макароны кое-как съели, хотя они какие-то резиновые, а мука ничего, хорошая.

– А почему Дима не работает?

– Как не работаю? – обижается сын. – Я за любую шабашку берусь: дров кому-нибудь наколоть, мебель собрать, двор от снега расчистить. Но все это случайные заработки – 100 рублей, 200. В ноябре две недели помогал отцу в слесарне, потом с другими шабашниками ездил ремонт делать в Минводы, на завод "Кока-кола", но после Нового года наш бригадир запил, и поэтому пока я без дела сижу. Недавно с меня наконец официально сняли статус сумасшедшего, и теперь я могу устроиться на какую-нибудь постоянную работу.

– Если бы еще было куда! – сердито говорит мать. – У нас тут даже на 2 тысячи работу еще поискать надо. Пока он считался инвалидом, хоть пенсию получал 3430 рублей. У нас в селе люди за такие деньги каждый день с утра до вечера работают. Я ему говорю: "Какая тебе разница, кто ты по документам?" А он мне: "Нет, ма, не хочу быть дураком ни за какие деньги!"

"Я сделаю все, чтобы Дима получил 3 миллиона рублей"

Дима-Дауд очень любит читать. Особенно фантастику и приключенческую литературу. Недавно прочитал "Графа Монте-Кристо". Говорит, что эта книга про него.

– Я тоже оказался в тюрьме ни за что, – говорит Медков. – У меня там был свой аббат Фариа – это аварец Даниял. Когда я вышел на свободу, я тоже стал добиваться справедливости. Сначала был уверен, что буду действовать только по закону. Но это оказалось так трудно, что теперь я уверен: было бы у меня столько же денег, сколько у узника замка Иф, я бы решал эту проблему его же методами.

В первые недели после освобождения уполномоченный по правам человека по Ставропольскому краю Алексей Селюков заявлял, что обязательно поможет Медкову составить исковое заявление о возмещении морального вреда. Но очень быстро забыл об этом. Заявление Диме бесплатно составил местный адвокат, но за дальнейшее сопровождение иска запросил денег, которых у Медковых нет и не предвидится.

– Я решил потребовать с государства 3 миллиона рублей, – говорит Медков. – По миллиону за каждый год. Думаю, это справедливо. Но, как оказалось, государство так не думает.

Оказать Диме бесплатную правовую помощь и стать его поверенным согласился человек, которого зовут Александр Губанов. В крае его называют "беззубой акулой". У него действительно почти нет зубов, но при этом его в крае боятся многие. Александр 18 лет проработал следователем в правоохранительных органах, а сейчас возглавляет организацию, которая имеет красивое название "Комитет защиты прав и безвозмездной помощи гражданам РФ". Его в крае многие не любят, но все сходятся в одном: Губанов очень хорошо юридически подкован, обладает феноменальной работоспособностью и имеет слабость ввязываться в некоторые дела не за деньги, а из принципа.

– Вот, полюбуйтесь, – Губанов вытащил из папки документ под шапкой Министерства финансов РФ под названием "Возражения на иск Медкова Д.Ю." Я полюбовался. Местами пришлось смеяться, местами – хвататься за голову. Например, вот здесь: "Гражданин Медков Д.Ю. фактически пренебрег своими правами гражданина РФ, гарантированными ему Конституцией, поскольку приговор суда не был им обжалован".

– В Минфине, по всей видимости, не знают, что, если человек признан психом, то обжаловать приговор он просто не имеет права, – комментирует Губанов. – За него это должен был сделать законный представитель – в случае с Медковым им был глава сельской администрации. Но он этого не сделал. Почему? Потому что ему было по фигу.

На суде Минфин не признал вины государства перед Медковым даже в малой степени. Представитель министерства заявил, что истец пытается обратить компенсацию морального вреда в "средство наживы" и попросил суд отказать Диме в полном объеме. Суд все-таки вынес решение в пользу Медкова, но вместо 3 миллионов рублей обязал Минфин выплатить ему 500 тысяч.

– Но даже этот приговор Минфином обжалован в краевом суде, – говорит Губанов. – Слава богу, безрезультатно. Решение суда вступило в силу и в ближайшее время Дима получит эти деньги. Но мы на достигнутом не остановимся. Я уже готовлю иск к Институту имени Сербского, который одного и того же человека сначала диагностировал как сумасшедшего, а потом – как нормального. Кроме того, как только Минфин выплатит компенсацию, я в порядке надзора подам обращение в Верховный суд и поставлю вопрос о компенсации вреда не морального, а физического. Буду добиваться проведения медицинской экспертизы, чтобы специалисты оценили, во сколько Диме обойдется восстановление здоровья. Что вы делаете, когда вас заливает сосед сверху? Вызываете эксперта, он определяет сумму ущерба, и вы обращаетесь в суд. А государство чем лучше соседа? Ничем. Заявленные 3 миллиона Дима получит не одним путем, так другим. Я человек настырный.

"Дима специально решил сесть в тюрьму, чтобы заработать"

Кроме материальной ответственности государства за ошибку правосудия, есть еще ответственность уголовная в отношении тех, кто ее допустил. Здесь у Монте-Кристо из Китаевки дела еще хуже. Прокурор Новоселицкого района Геннадий Кошкидько, который надзирал за законностью уголовного процесса, теперь работает прокурором в более крупном районе, следователь прокуратуры Алексей Анищенко, который шил дело Медкова, отправлен на повышение в другой регион. Судья Юрий Иванов, который не обратил внимания на вопиющие огрехи следствия, остался на своем месте. Я застал его на работе, приставы доложили ему, что с ним хочет поговорить корреспондент "Известий", но судья сослался на занятость.

– С прокурором разговаривает, – улыбнулся пристав. – А они обычно разговаривают очень долго.

Адвоката Анатолия Степанищева удалось застать врасплох. 4 года назад, когда его назначили бесплатно защищать Медкова в суде, он говорил своему подзащитному: "Ты думаешь, я тебя, подонка, защищать буду? Ошибаешься!" Теперь выглядит вполне милым человеком. Когда узнал, кто к нему пришел, стал вежливо улыбаться и очень настойчиво отказываться от комментария. Сначала ссылался на болезнь, потом секунд 15 просто молча перекладывал бумажки на столе, потом вдруг просиял:

– Так я же свидетель! По делу Каргалева и Михнева – тех милиционеров, которые якобы выбивали показания из Димы. А по закону, если я прохожу по делу свидетелем, значит, и комментариев давать не могу.

Когда я уходил, мне показалось, что в адвокатской конторе запахло сероводородом. Но, возможно, я ошибся.

Сами сотрудники милиции Сергей Каргалев (начальник угрозыска) и Алексей Михнев (старший опер), хотя и находятся под судом, но по-прежнему работают в своих должностях. Начальник Новоселицкого РОВД Юрий Кошелев попросил меня их не беспокоить, поскольку им и так хреново, и согласился ответить на все вопросы сам, несмотря на то, что на следующий день он должен был ложиться на операцию:

– Я считаю, что из них просто делают козлов отпущения, – сказал подполковник. – Эта ошибка правосудия оказалась возможна лишь по совокупности действий всех сторон – следователя прокуратуры, самого прокурора, судьи. Наши ребята лишь осуществляли оперативную поддержку по заданию следствия. Даже если они ошиблись – над ними было достаточно инстанций, чтобы эту ошибку исправить. Каргалев и Михнев – одни из лучших сотрудников в РОВД. К ним никогда не было нареканий. Если сажать таких людей, то непонятно вообще с кем работать.

– Тем не менее Дима Медков именно их считает главными виновными в своих бедах, потому что именно они его обрабатывали.

– Да никто его не обрабатывал! Он и Алексей Хиленко, который проходил подельником, независимо друг от друга дали одинаковые признательные показания. Мы потом их обоих и на детекторе лжи проверяли, и вообще сделали все, что должны были сделать по закону. Вы бы видели, как он вел себя на следственном эксперименте. Только мертвый бы не поверил, что он убийца. Там такие детали были, которые невозможно придумать. Лично я все больше убеждаюсь в том, что он пошел на самооговор сознательно.

– Зачем?

– Чтобы сесть в тюрьму, посидеть там немного, выйти и слупить с государства денег.

– Вы это серьезно?

– Абсолютно. Эту версию уже и Алексей Хиленко подтвердил. Мы его недавно допросили, и он признался, что еще тогда, четыре года назад, они с Медковым именно так все и спланировали. Мы направили эти материалы в прокуратуру, но там почему-то ходу им не дают. Знаете, что самое неприятное для меня во всей этой истории? Что два каких-то "е…нько" обвели вокруг пальца и меня, и прокуратуру, и суд, и всю страну.

В тот же день я встретился с Алексеем Хиленко. Когда он услышал от меня слова начальника милиции, то глаза у него полезли на лоб: "Что за бред?! Ничего я такого не говорил!" Неправдой оказались и слова Кошелева о том, что Медкова проверяли на детекторе лжи, а также что он якобы еще с детства состоял на учете в психдиспансере.

Удивительный человек – Юрий Александрович Кошелев. Дай Бог ему здоровья на операционном столе.

"Если ему не помочь, рано или поздно он снова сядет"

Из всего "компромата" на Медкова, который вывалил мне начальник РОВД, правдой оказалось только вот это:

– Дима ваш ходит по лезвию ножа. Слава его портит, он стал слишком высокого мнения о себе и уже несколько раз попадал в неприятные истории. Если так будет и дальше продолжаться, то рано или поздно он снова загремит под суд – и уже заслуженно.

На сей раз это не угроза, а реальность. Дима-Дауд в последние несколько месяцев действительно ведет типичную для этих мест жизнь бесхозного подростка: болтается без дела, прилипает ко стремным компаниям, иногда злоупотребляет спиртным, говорят, что даже начал покуривать дурь. Ожидаемые 500 тысяч рублей для него гигантская сумма, на ее фоне теряешь вкус к мизерным зарплатам, за которые в этих местах принято работать.

– Я готов оказать ему всяческую помощь, – говорит мне глава районной администрации Александр Нагаев. – Помочь на работу устроить? Пожалуйста. Но ведь он не обращается.

Я поймал чиновника на слове. На следующий день без предупреждения пришел к нему в кабинет вместе с Димой. Глава района заметно напрягся, но обещание выполнил – дал команду руководителю центра занятости Раисе Бабежко. Она оформила Диме пособие по безработице (700 рублей) и пообещала в течение недели найти работу. Когда это произойдет, он будет получать 1500 рублей от государства плюс зарплата от работодателя. Во время разговора Дима проговорился, что мечтает работать с компьютерами. Раиса Павловна предложила ему с нового учебного года пойти учиться в соседний район на курсы оператора ЭВМ. Центр занятости будет оплачивать ему обучение и проживание. Домой Дима Медков в этот день пришел счастливым человеком.

На все про все у нас ушло ровно 25 минут. Почему за год никому не пришло в голову это сделать – непонятно.

Как Диме "пришили" дело

Все началось с того, что сестра Димы, повздорив с родителями, исчезла. Прошло время, и встревоженная мама отнесла в милицию заявление о ее пропаже. Татьяну вроде бы поискали, не нашли и решили дело закрыть. Но тут запротестовала прокуратура. Тогда милиционеры вспомнили, что последними, кто видел девушку, были Дима и его товарищ. Их позвали в отделение, развели по разным комнатам, стали "колоть". Ребята отнекивались: ничего не знаем. Но у милиционеров уже родилась версия: Дима толкнул сестру, она упала, ударилась головой, умерла, а брат отнес тело в баню, расчленил его и сжег. А Алексей был то ли соучастником, то ли свидетелем. По словам Димы, ему пригрозили: не признаешься – посадим в тюрьму и твою маму. И парни написали "явку с повинной"…

В бане не нашли никаких следов убийства и сожжения трупа. Только на топоре – незначительные следы крови, но ее происхождение или принадлежность установить не удалось.

Законопослушным гражданам в принципе не понять, как "дело Медкова" могло пройти все инстанции и не рассыпаться. Ведь хорошо известно, что самые сложнодоказуемые дела – те, в которых отсутствует труп. Невольно ловишь себя на мысли: ну не звери же дознаватели, прокуроры и врачи. Сомневающимся скажем: Татьяна, за убийство которой "отвечал перед законом" ее брат, жива, здорова. Нет никаких сомнений, что она – это именно сестра Димы.

Дмитрий Соколов-Митрич, "Известия"

http://www.izvestia.ru/special/article3112343/