Государственный антинаркотический комитет (ГАК) поддерживает идею лечить наркоманов, совершивших нетяжкие преступления, вместо того чтобы отправлять их в колонию. Замначальника управления в аппарате ГАКа Юлия Шевцова рассказала «Известиям» о том, как это может выглядеть на практике, кто может лечить больных людей и для чего необходима комплексная реабилитация.

– В чем, на ваш взгляд, польза от замены тюрьмы лечением?

– Международный опыт говорит, что комплекс медицинских, психологических, воспитательных и социальных мероприятий при незапущенной наркозависимости дает в плане изменения жизни более положительный результат, чем лишение свободы. Сама по себе тюрьма не может избавить человека от наркозависимости; зачастую на свободу выходит человек, озлобленный, социально дезадаптированный, с тягой к наркотикам не меньше, чем была.

– Получается, что преступник-наркоман вытягивает «счастливый билет» – его не сажают, да еще и бесплатно лечат.

– Отправляя таких людей на лечение и реабилитацию, общество их от ответственности вовсе не избавляет – просто центр тяжести переносится на другие по смыслу процедуры, а контроль за их выполнением со стороны правоохранительных органов остается на весь срок.

– Минздрав говорит, что в России полмиллиона зарегистрированных наркозависимых. А сколько у нас наркопотребителей всего, есть ли какие-то методики подсчета?

– Зарегистрированные – это в основном люди, имеющие зависимость от наркотиков опийной группы, которым все равно – стоят они на учете или нет. «Ломки» у них тяжелые, работы у большинства давным-давно нет – что ж не полечиться бесплатно. Между количеством зарегистрированных добровольно обратившихся и количеством наркоманов, не нуждающихся пока в медицинской помощи, огромная пропасть. Чтобы картина стала ясной, необходимо ставить на учет наркологических учреждений тех, кто в состоянии наркотического опьянения был за что-либо задержан – например, при вождении в нетрезвом виде или во время рейда по злачным местам. Сейчас такой задержанный просто платит смешной штраф, и все. Медицина о нем знать не очень-то хочет. У МВД, кстати, есть ужасающие цифры по количеству задержанных водителей: под кайфом только в этом году их было около 7 тыс.

– Есть ли какие-то новые тенденции на теневом рынке наркотиков?

– В некоторых регионах постепенно снижается число героиновых наркоманов. После введения рецептурного отпуска на кодеиносодержащие лекарства значительно улучшилась ситуация с дезоморфином. В отдельных областях «крокодил» несколько лет назад полностью вытеснял героин. Зато чаще употребляют синтетические вещества с психотропным эффектом.

– Как быть с веселящим газом и ему подобными препаратами?

– Психоактивное действие закиси азота известно давным-давно, недаром это вещество уже сто лет называется веселящим газом. Поскольку закись азота использовалась для наркоза во время операций, то раньше случаи злоупотребления и зависимости были известны в основном среди медиков. Проблемы нынешнего года с широкой продажей закиси азота связаны не с новизной вещества, а с аморальным и противоправным поведением людей, которые его стали продавать для кайфа. Мы предлагаем вводить полугодовой запрет на оборот вещества, в отношении которого стали появляться сведения о злоупотреблении и зависимости. Такими полномочиями можно было бы наделить ГАК. За полгода Минздрав провел бы необходимые экспертизы – и стало бы ясно, опасно это вещество или нет.

– В каком состоянии находится сейчас система реабилитации?

– Это довольно «пестрое поле» – очень много всего разного и по смыслу, и по методикам, и по результатам. Однако для системного улучшения наркоситуации отдельных разбросанных реабилитационных центров мало. После принятия Стратегии государственной антинаркотической политики реабилитационное направление приобрело особое значение и для медицинской отрасли, и для общественных организаций.

– Наркоманы сами приходят за помощью?

– Полагаю, что вопрос полной добровольности довольно сомнителен. Обращаются чаще всего или уже дошедшие до физического предела, или чтобы дозу уменьшить, или в случае опасности – например, чтобы оттянуть уголовное преследование, суд или «подготовиться» к отбыванию лишения свободы. Или когда семья заставляет. Наркоманы рассчитывают именно на улучшение состояния, но о переходе на трезвый образ жизни речи не идет почти никогда. Вот такие «добровольцы» приходят, когда хотят, и уходят по своему желанию. После лечения уговорить добром отправиться в реабилитационный центр можно одного из 20, не больше. А вот среди тех, кто завершает полный курс реабилитации, процент освободившихся от зависимости гораздо выше, нежели только после медицинского лечения, – около 7,8%.

– Кого чаще выбирают больные – частников или государственные клиники?

– Популярность именно государственных наркологических учреждений стала выше, чем лет 10 назад. Медики у нас достаточно высокого уровня – врач 8,5 года должен получать профессиональное образование, чтобы стать психиатром-наркологом. Медицинская деятельность лицензируется, врачи должны периодически подтверждать свою квалификацию.

– Часто прошедшие реабилитацию вновь срываются…

– Есть такая проблема. Ведь даже в лучших реабилитационных центрах терапевтическая среда искусственно созданная, изолирующая от наркотического эрзац-социума. Бывает, вдали от наркотиков человек преображается, но вот когда возвращается домой – там те же проблемы, те же мнимые друзья, наркодилеры. Как тут удержаться от соблазнов? Мы рассчитываем на систему постреабилитационного патронажа. Необходимо, чтобы человеку было куда обратиться за помощью, где получить поддержку, укрепить свою уверенность в трезвости. Таким постреабилитационным патронажем могут заниматься общественные и религиозные объединения, а также социальные службы.

– Какова идеальная модель лечения и реабилитации?

– Идеальная модель мне видится так. Обследование, диагностика, медикаментозное и профессиональное психотерапевтическое лечение – в течение примерно месяца; комплексная реабилитация психологического, коррекционного, трудотерапевтического, социального характера – от полугода до 1,5 года. Затем реинтеграция в общество – еще 3-6 месяцев. Конечно, получить медицинскую помощь человек должен иметь возможность на любом этапе. Если говорить о комплексной реабилитации наркозависимых в целом, то тут нужна золотая середина, иначе в медицинских центрах закономерно идет перекос на лечение, в общественных – на трудотерапию.

– Что для этого необходимо сделать?

– Нужно утвердить стандарт комплексной реабилитации и ресоциализации наркозависимых с выделением трех четких этапов. Нужно разработать систему исполнения новых законодательных инициатив – например, систему оказания и обеспечения альтернативного лечения наркозависимых.

– Как оценивается эффективность реабилитационных центров?

– По мировой практике 30-35% годовых ремиссий считаются хорошим результатом при наркомании.

– Платные центры имеют право на существование?

– Безусловно, да. Государство всех вытянуть не сможет. Успешно работающие негосударственные центры не боятся сотрудничества с госструктурами.

– Кто должен контролировать общественные реабилитационные центры – ФСКН или Минздрав?

– Минздрав занимается своим делом – лечением и реабилитацией в медицинском плане. К непосредственным обязанностям ФСКН контроль над реабилитационными центрами не относится. Наша служба поднимает этот вопрос постольку, поскольку имеет в своем составе отделы и управления межведомственного взаимодействия, которые и курируют антинаркотическую сферу.

Владимир Баринов, "Известия"