Новая волна историй о жестоком обращении с детьми скрывает так до сих пор и не решенную на практике проблему степени наказания. Все психологи в один голос говорят о том, что недопустимы даже шлепки, но закон в России ставит во главу угла понятие «боли». Родители теоретически согласны с экспертами, но в жизни ведь все иначе.

В среду в Санкт-Петербурге перед генеральным консульством Финляндии прошла акция в поддержку смешанных русско-финских семей: Инга Рантала вместе с сыном Робертом, которого органы соцопеки Финляндии забирали из семьи в приют, заявила о том, что ее ребенок останется в России.

История семьи Рантала широко известна и вкратце такова: 4 февраля социальные работники Хельсинки забрали семилетнего Роберта из школы и препроводили в приют, а также направили в суд заявление с требованием лишить Ингу и Вели-Пекку Рантала родительских прав. Такое решение социальные службы приняли, посчитав, что ребенку в семье угрожает опасность: опека получила из школы сигнал о том, что мальчика бьют дома, а также могут вывезти в Россию. В реальности речь шла о том, что Инга Рантала сгоряча шлепнула ребенка во время совместного выполнения домашнего задания.

15 марта Роберт сбежал домой, где семья и заперлась, двое суток выдерживая «осаду» и опасаясь изъятия ребенка силами полиции. Затем с органами опеки был подписан так называемый «план счастливой жизни» мальчика.

Параллельно с разбирательствами вокруг семьи Рантала продолжается спор о дележе ребенка в другой русско-финской семье – Салонен. 1 мая финский суд отказался вернуть россиянке Римме Салонен ее сына Антона, оставив его с отцом финном Пааво Салоненом до завершения рассмотрения дела, а также не разрешил мальчику говорить с мамой по-русски во время их редких встреч.

Громкие международные скандалы, связанные с детьми и тем, что в России принято называть «ювенальной юстицией», связаны еще и с тем, что родители – не только у нас, но и во всем мире – с трудом перенимают передовой психологический воспитательный опыт.

Все специалисты, занимающиеся проблемами семьи и детей, в один голос говорят о том, что наказания – устаревшая практика. Юридически же само понятие «жестокого обращения» настолько размыто, что под него может попасть буквально все что угодно. Однако родители, даже читавшие психологов и знающие о том, что им может грозить, нет-нет да и сорвутся.

Педагогика

«Физическое наказание ребенка недопустимо, – заявил газете ВЗГЛЯД первый уполномоченный по правам ребенка при президенте России, а ныне член Президентского совета по развитию гражданского общества и правам человека Алексей Головань. – В европейских странах это стало нормой. Немыслимо обсуждать возможность применения силы к ребенку в ХХI веке».

«Ребенок – это личность, такая же личность, как и любой человек, – говорит правозащитник. – Ведь все понимают, что, если возник конфликт на улице, в трамвае, нельзя бить другого человека. В противном случае придется отвечать в суде, и только в отношении детей почему-то ведутся странные «дискуссии» – бить или не бить.

По словам Голованя, психологи и педагоги давно уже пришли к выводу о том, что физическое наказание, равно как и окрики – неэффективное средство воспитание. «Они дают лишь краткосрочный эффект, рявкнул – и вроде бы порядок», – поясняет он. «На самом деле это модель поведения родителей ленивых или тех, кому не хватает времени. Ребенку надо объяснять суть его проступка, объяснять опасность шалостей для его же здоровья, это требует и времени, и терпения», – убежден Алексей Головань.

Главным же методом наказания детей за шалости, по мнению Алексея Голованя, могут служить ограничения в удовольствиях. «Например, ребенка можно ограничить в играх, в доступе к интернету, не дать что-то вкусное, какое-то лакомство», – объяснил защитник прав детей.

Аналогичный арсенал мер воздействия на ребенка предлагают и психологи в школах приемных родителей. С недавнего времени прохождение таких курсов стало обязательным для кандидатов в усыновители или опекунов. В Москве на организованных властями курсах психологи в качестве лучшего способа наказать за хулиганство называют лишение ребенка «зоны радости», каких-то позитивных ожиданий. Например, обещанной поездки в цирк или театр. Непременно надо объяснить смысл наказания и условия его «снятия» (заключается некий договор). И, конечно, оно должно быть соразмерным. Если ребенок набезобразничал в своей комнате, то убирать он должен свою комнату, а не всю квартиру.

Допустимо ли ставить ребенка в угол? На этот вопрос и Алексей Головань, и преподаватели школ приемных родителей (других заведений, где вообще учат быть родителем, нет) отвечают так: «Нежелательно, но допустимо». При этом подчеркивается, что в угол ставить можно на полторы-две минуты. Иначе наказание превращается в необъяснимую пытку, считают специалисты. И, разумеется, нельзя ставить в угол на горох и прочие предметы, причиняющие физические страдания.

А вот нынешний уполномоченный по правам ребенка при президенте России Павел Астахов более радикален, чем его предшественник и некоторые психологи. Астахов в интервью «Известиям» заявил, что и в угол ставить нельзя. «Ребенок может нести только моральное наказание», – подчеркнул детский омбудсмен.

Впрочем, и с моральным наказанием тоже надо быть осторожным. «Молчанку», когда в ответ на проступок даже очень серьезные родители просто перестают на день-другой разговаривать с ребенком, психологи считают глупым поступком. Да еще и неэффективным. Ведь никакие извинения не принимаются, любые усилия загладить причиненный вред разбиваются о глухую стену молчания.

«Эффективные» воспитатели, как объясняют в школе приемных родителей, крайне редко используют слово «нельзя», только в серьезных случаях, а наказание, если им пригрозили, должно быть обязательно доведено до логического завершения. Пустые угрозы ведут к игнорированию родителей. Ну а поощрять надо, конечно же, щедрее, чем наказывать. Но только не деньгами. Платить за помощь в мытье посуды, уборке квартиры категорически не рекомендуется. У каждого в доме должны быть свои обязанности.

Законодательство

Российское законодательство однозначно запрещает физическое наказание детей. Об этом газете ВЗГЛЯД заявил адвокат Антон Жаров.

«Причинил боль – нарушил статью 116 Уголовного кодекса «Побои». Есть и другие статьи, но ключевой водораздел – боль», – объясняет он. «Перечня допустимых или недопустимых наказаний в законодательстве нет и не будет», – считает адвокат. «Для определения вины родителей за жестокое обращение с ребенком нужно определить, был ему причинен вред или нет. И, кроме того, сама по себе вина – это не только содеянное, но и отношение – в данном случае родителя – к тому, что он делает», – отметил адвокат.

По словам Павла Астахова, шлепки запрещены Европейским судом по правам человека. «Европейский суд по правам человека слушал дела Швеции, Великобритании, Голландии. И он однозначно запрещает любое насилие над детьми и даже перечисляет: шлепки рукой, тапочкой, линейкой, тычки и многое другое. Это ответ на нормы, которые пытались принять в той же Великобритании: «Допускается некое рукоприкладство, когда оно соразмерно, адекватно, в определенных ситуациях». В Великобритании это долго практиковалось не только в семьях, родители подписывали разрешение своего ребенка шлепать в школе», – рассказал Астахов «Известиям».

Так что туда жаловать, если за шлепки, а тем более порку отберут ребенка, точно бессмысленно.

Нравственность

Русская православная церковь, в чьем консерватизме сомневаться не приходится, также выступает против телесных наказаний.

Вероятно, многие удивятся, но в Русской православной церкви физические наказания детей не одобряются. «Побои как регулярная мера наказания являются неприемлемыми», – заявил газете ВЗГЛЯД глава Синодального отдела по взаимоотношениям с Вооруженными силами и правоохранительными органами протоиерей Димитрий Смирнов. По первому образованию он педагог, создатель трех детских домов, приходской гимназии и один из самых решительных в нашей стране противников и критиков ювенальных западных технологий. Так почему же, по его мнению, детей нельзя систематически пороть? Разве традиция этого не предписывает?

«О порке говорится в «Домострое», но эта книга, хоть и написана священником, вероучительной не является, она фиксировала нравы того времени 400-летней давности», – говорит отец Димитрий. «В Священном писании говорится, что кто любит своего сына – готовит розги, но розги – это жестокое наказание», – считает священник. По его мнению, порка – наказание исключительное. «Один-два раза в жизни ее хватит, и только за проступок совершенно исключительный. Например, если подросток в девять лет закурил, если зверски мучает животных, или умышленно льет кипяток на ноги младшему брату, или поджигает бензоколонку», – объясняет священник. «При этом шлепать рукой нельзя, розги использовать нельзя – нужен мягкий сыромятный ремень, чтобы не было больно», – поясняет батюшка. Он подчеркивает, что сирот и девочек физически наказывать вообще нельзя, а мальчиков – в возрасте от 9 до 13 лет. Не младше и не старше. «Тогда возможен некий педагогический эффект», – говорит отец Димитрий. Но систематическая порка, по его мнению, даст совершенно иной результат. «Если пороть регулярно, то ребенок вырастет трусом, подлецом, предателем и вруном, готовым на все, чтобы избежать наказания», – убежден священник. Он считает допустимым ставить ребенка в угол.

Но вообще физическое наказание, по словам протоиерея Димитрия Смирнова, это лень и несдержанность родителей. «Детей надо ласкать, обнимать, целовать, играть с ними. Даже детское воровство – это признак недостатка ласки, любви, внимания», – призывает отец Димитрий и приводит данные зарубежных исследователей: «Американцы подсчитали, что ребенка надо за день обнять и поцеловать не менее 17 раз».

Практика

Теория, впрочем, расходится с практикой. Согласно опросу ВЦИОМ, родители чаще всего воспитывают детей устными наставлениями (88%). Половина опрошенных признаются, что родители наказывают детей ограничением прогулок (44%), постановкой в угол (43%), а вот более трети респондентов (33%) применяют к своим детям телесные наказания. В свою очередь 17% опрошенных заявили о том, что берутся иногда за ремень.

Владимир Файнзильберг, психиатр, доцент Московского института психоанализа, полагает, что объективный разрыв между теорией и практикой воспитания продиктован прежде всего историей взаимоотношений родителей с теми, кто воспитывал их самих, а поэтому в одночасье ситуацию не переломить.

«Мы инстинктивно копируем поведение родителей, манеру общения. Наши дети поступают так же. Это возможно исправить, если проводить достаточно много времени с семьей, уделять внимание детям, вникать в их дела и переживания. Дети будут отвечать доверием», – полагает психолог.

Выход из замкнутого круга насилия Файнзильберг видит в просвещении. «Должны быть определенная пропаганда, – пояснил он. – Ценности нужно формировать – фильмами, передачами, объяснением того, как нельзя поступать и почему. Это должна быть цельная, логичная мультидисциплинарная доктрина избавления от насилия».

Борис Новощукин, "Взгляд"