Одной из острейших проблем современного российского общества, c нашей точки зрения, является недоверие граждан и бизнес-сообщества к отечественной судебной системе. При этом качество законов, особенно базовых, а не принимаемых сиюминутно, весьма высокое.

Квалификация судей Верховного Суда России, большинства их коллег в республиканских и областных судах, сомнений не вызывает.

Новые технологии, особенно бурно развивающиеся в системе арбитражного правосудия, вполне соответствуют, а во многом и превосходят зарубежные аналоги. А вот необходимой для правового государства степени доверия общества к служителям Фемиды и судам у нас явно недостает.

А ведь именно такое доверие способно удерживать в стране инвестиционные капиталы. Именно оно способно предотвращать отъезд из страны тысяч людей так называемого креативного класса. И наоборот, отсутствие уверенности в том, что суд всегда защитит от необоснованных претензий полицейского, чиновника, более богатого соседа, начальника-самодура – именно то, что озлобляет людей, порождает агрессию и нежелание поверить в возможность построения правового государства в нашей стране.

Ну а что касается борьбы с коррупцией, ставшей раковой опухолью российского общества, то, по нашему убеждению, вера в судейскую справедливость и независимость – самый быстрый, эффективный и малозатратный способ достичь максимального успеха.

Если свести суть наших предложений к одному тезису, то можно сформулировать его так – критически важно срочно обеспечить реальную независимость судьи.

Да, именно конкретного судьи, работающего “на земле”. Но не путем деклараций-лозунгов, а с помощью вполне внятных и незатратных шагов практического свойства. Попробуем предложить несколько конкретных решений, для реализации которых нужны не какие-то колоссальные бюджетные затраты, а политическая воля руководства страны, основанная на массовой общественной поддержке.

Первое предложение. Председатели судов всех уровней, кроме Верховного, должны избираться на должность Советом Федерации по представлению председателя Верховного Суда РФ. Аналогичной должна стать и процедура отстранения их от должности. Необходимо полностью исключить малейшую возможность влияния региональной исполнительной власти на этот процесс.

Прекращение полномочий мировых судей, в том числе избранных населением, должно осуществляться только законодательным собранием субъекта Федерации по представлению председателя областного суда. Что касается федеральных судей, то здесь процедура нам видится еще более серьезной. После соответствующих мероприятий внутри самого судейского сообщества (мы имеем в виду порядок разбирательства персональных дел в квалификационных коллегиях судей), председатель Верховного Суда РФ выходит с представлением в Совет Федерации, где и принимается соответствующее решение.

Второе предложение. Создание специальной структуры по обеспечению независимости судей от любых форм внешнего давления – коррупционного, административного, криминального. Эта же структура должна предотвращать коррупционные проявления и внутри самого судейского сообщества. Вполне возможно создать ее на базе существующей Службы судебных приставов, выделив при этом в самостоятельную службу. Мы условно назвали ее ФССО – Федеральная Служба Судебной Охраны.

Могут спросить, а чем же ФССО будет принципиально отличаться от ФСБ или МВД. Вот чем – ФССО не будет расследовать никакие иные преступления, кроме совершенных в отношении судей и правосудия и, увы, самими судьями. То есть, у нее не будет ведомственного интереса обеспечить “правильный приговор” по тем делам, которые она расследует за пределами “судебной территории”. Более того, именно и исключительно ФССО будет иметь право оперативно-разыскной деятельности в отношении судей. Что опять-таки исключит возможность давления, шантажа в отношении судьи при рассмотрении им того или иного конкретного дела.

Директор ФССО должен, по нашему мнению, назначаться президентом страны по представлению Президиума Верховного Суда РФ. Занимать эту должность разрешается не более двух сроков, каждый по четыре года.

Юрисдикция ФССО не должна при этом распространяться на Конституционный Суд: здесь иная специфика деятельности.

Третье. Не менее важным является и организационный вопрос, касающийся структуры судебной власти. Благо положительный опыт накоплен арбитражной подсистемой. Коротко говоря, система апелляционных и кассационных судов для судов общей юрисдикции должна быть построена по тому же межтерриториальному принципу, что и у “арбитражников”. Это, как минимум, урежет возможности региональных чиновников “давить” на судебную власть “второго” и “третьего” уровней.

Четвертое. Совершенно очевидно, что председатели судов сегодня имеют полномочия в отношении судей, сравнимые с полномочиями директора завода. Между тем отправление правосудия не есть производство приговоров и решений. Полномочия председателей судов должны быть резко сокращены и сведены в основном к организационно-хозяйственным. Председатели судов – это “первые среди равных”, а значит преследовать своих коллег в дисциплинарном порядке, как и поощрять их, они не вправе.

Так постепенно мы сможем исправить несправедливость, допущенную в прошлом по отношению к судьям, отстаивавшим принципы мирного урегулирования споров в процессе, постановлявшим “чрезмерно мягкие”, по мнению председателей судов, приговоры, открыто обсуждавшим, в том числе в прессе, проблемы судебной системы – и поплатившимся за это лишением мантии.

Восстановление доверия к судебной системе нельзя будет добиться и без решения ряда проблем, выходящих за ее границы.

Отсюда наше пятое предложение – срочно начать работу по подготовке нового Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов. Действующие, в силу ряда исторических причин, утратили свою системность, логичность, а значит и справедливость. Но делать это до утверждения Президентом Концепции уголовно-правовой политики, мы думаем, преждевременно. Необходимо все-таки, в частности, определиться с ролью и важностью дознания, целеполаганием следствия (установление истины или только поиск доказательств вины), правами защиты.

Шестое. Требуется, как показал опыт последних лет, значительно усилить контроль за следствием. Это достигается совокупностью трех способов: возвратом ряда надзорных функций прокуратуре; введением института следственных судей (судебный, то есть состязательный порядок разрешения важнейших вопросов, возникающих при расследовании – предварительное заключение, обыски, арест имущества и т.д.); обеспечением адвокатам реальной возможности для защиты обвиняемых.

Седьмое. Абсолютно очевидна потребность в расширении количества дел, рассматриваемых судом присяжных. Возможно и появление новых форм судопроизводства с участием представителей общества (а не это ли и есть реализация принципа народовластия?). Почему бы по менее сложным и тяжким составам преступления не рассматривать дела не с полной коллегией присяжных (12 человек), но хотя бы с двумя или больше судебными заседателями.

Кстати, об адвокатах и представителях сторон в процессе. Здесь тоже не все “слава Богу”. Во-первых, представительство сторон по гражданским делам должно осуществляться не кем попало, а только лицами, имеющими специальный допуск к участию в отправлении правосудия. Речь, разумеется, не идет об “адвокатской монополии”. Любой гражданин России, не имеющий судимостей, обладающий дипломом юриста и сдавший соответствующий экзамен, может быть представителем стороны в суде. Лица, имеющие ученые степени по юриспруденции, от экзамена могут освобождаться. Именно квалифицированная юридическая помощь, гарантированная Конституцией России, должна оказываться истцам, ответчикам, потерпевшим, подсудимым, чтобы способствовать правосудию. Надо убрать из суда всякого рода “специалистов”, понятия не имеющих о законе, зато умеющих “договариваться” и “решать вопросы”. Таково наше восьмое предложение.

Девятое. Полагаем, что требуется и некоторая корректировка процессуального законодательства, обязывающая стороны к раскрытию информации до начала процесса, как это принято во всем цивилизованном мире и не позволяющая устраивать сюрпризы судье и второй стороне по ходу процесса.

Десятое. Российские суды рассматривают в год больше 25 миллионов дел. Вдумайтесь – 25 миллионов! На судей ложится колоссальная, нечеловеческая нагрузка. Какое там правосудие? Поток, конвейер! Это неправильно, неэффективно. Между тем достаточно поднять размер госпошлины (разумеется, с правом судьи снизить ее для тех, кому в силу их материального положения она окажется не по карману), чтобы многие споры решались миром. Не случайно институт медиации, фактически, так и не заработал. Нет мотивации договариваться, когда можно практически бесплатно “сходить в суд”. В суде необходимо создавать условия для полюбовного решения споров, для примирения сторон.

Уверены, что стоит всерьез подумать и о введении по очень широкому спектру гражданских дел так называемого претензионного порядка. При этом, естественно, если сторона спора уклоняется от удовлетворения справедливых претензий второй стороны, или наоборот, заявляет необоснованные требования, и дело попадает на судейский стол, то такая “несговорчивость” того, кто был неправ, наказывается рублем.

Газетная публикация, конечно, не самое подходящее место для описания всех деталей реализации наших предложений. Для этого существуют специальные дискуссионные площадки, парламентские слушания и, надеемся, в итоге разработка конкретных законопроектов. Мы рассматриваем эту статью как способ инициировать общественную поддержку наших предложений. Мы верим, что именно широкое обсуждение необходимых мер по укреплению доверия к судебной системе – самый надежный путь к достижению столь необходимого для нашей страны результата.

Михаил Барщевский, Андрей Клишас, Сергей Пашин, Михаил Федотов, Российская газета