О главном

«Когда человек выбирает маленького ребенка в качестве объекта посягательства, это свидетельствует о его неполноценности, эмоциональной черствости и тупости», — заявил газете ВЗГЛЯД директор центра психолого-медико-социального сопровождения детей Евгений Цимбал по поводу инцидента со стрельбой по девочке, произошедшего в Москве. 25 августа утром в Москве на юго-западе Москвы неизвестный ранил в голову из пневматического оружия четырехлетнюю девочку, гулявшую с мамой на детской площадке. Оперативники установили, что злоумышленник стрелял из окна близлежащего дома.

Отметим, что за последние два года в одной только столице произошла целая серия подобных случаев, а по всей России счет таких инцидентов идет на десятки. В то же время о том, как расследуются возбужденные против задержанных уголовные дела, информации практически не поступает, во всяком случае в столичном ГУВД газете ВЗГЛЯД затруднились рассказать, как идут уголовные процессы, инициированные за последний год.

О том, что происходит в головах у людей, стреляющих по детям, и о юридических аспектах таких инцидентов газете ВЗГЛЯД рассказал директор центра ОЗОН психолого-медико-социального сопровождения детей, переживших насилие, кандидат психологических наук, советник юстиции Евгений Цимбал.

ВЗГЛЯД: Евгений Иосифович, в последние годы регулярно появляются сообщения о стрельбе из окон по людям из пневматических винтовок. Что происходит с обществом?

Евгении Цимбал: Если оценить общие изменения агрессивного поведения российских граждан, то последние годы характеризуются как раз снижением наиболее опасных его форм. У нас регистрируется меньше убийств, меньше причинения тяжкого вреда здоровью, в том числе и детям. Этот показатель сократился с 2000 года примерно в два раза. Но при этом ассортимент орудий агрессии существенно расширяется. Появляются пневматические винтовки, травматическое оружие…

Если агрессивный человек испытывает очень сильные эмоции, он выплескивает свою злобу, используя любые подручные средства, будь то нож, кирпич, все, что угодно. Если же агрессивность есть, но при этом наличествует еще и определенная трусливость, опасение за себя, то такие люди будут выбирать дистантные формы причинения вреда. Такой дистантной формой является применение травматического и пневматического оружия.

Всякая агрессия, чаще всего, это способ выражения отрицательных эмоций, которые возникают у человека.

ВЗГЛЯД: Почему многие из них выбирают в качестве мишеней детей?

Е.Ц.: Выбор ребенка в качестве объекта агрессии связан с отношением к детям как к некоей собственности взрослых, как к подходящему объекту выражения своих отрицательных чувств. Скажем, у матери или отца конфликт с начальником. Кто становится объектом выражения этих чувств, когда они возвращаются домой? Супруг, а чаще всего ребенок.

То, что подобного рода действия совершаются в отношении детей, — это отражение их зависимости от взрослых.

ВЗГЛЯД: В сентябре прошлого года двое 19-летних молодых людей развлекались, стреляя из винтовки по школьникам, был ранен семиклассник. Это не выглядит как агрессия людей, находящихся в состоянии аффекта.

Е.Ц.: Здесь может быть другая составляющая. Почему люди совершают или не совершают те или иные преступления? С одной стороны, играет роль понимание того, что эти действия повлекут определенное наказание. Но более важен, конечно, внутренний контроль, понимание моральной недопустимости и ненормальности того, что ты делаешь.

А в нашем обществе сейчас повысилась толерантность к разного рода проявлениям агрессии. Если люди постоянно узнают, в том числе и из СМИ, что в Китае зарезали школьников, где-то упал самолет, где-то кто-то сбил людей, выехав на остановку… Это снижает планку ценности жизни.

Но, на мой взгляд, более важно, что молодые люди просто не понимали, что своими действиями они могут причинить вред и боль этим детям. Не понимали в силу своей, если можно так сказать, моральной неразвитости.

ВЗГЛЯД: Психиатры часто говорят о синдроме, который заставляет неуравновешенных людей подражать тем, про кого они читают в газетах. Можно ли говорить об этом явлении применительно к ситуации со стрельбой из окон?

Е.Ц.: Я не сторонник обвинений средств массовой информации в том, что они публикуют эти сведения и тем самым повышают уровень преступности. Вопрос заключается в другом. Да, СМИ публикуют ту информацию, которую от них хотят увидеть. Они идут на поводу у общества, а не пытаются формировать, так сказать, моральный облик наших граждан. Но все эти публикации могут оказать негативное влияние только в том случае, если у реципиента есть душевная пустота. Только в случае, если не сформированы позитивные ценности, пустоту могут заменять агрессивность и равнодушие.

ВЗГЛЯД: В какой степени такие инциденты находятся в компетенции психологов и, соответственно, психиатров?

Е.Ц.: В компетенцию психиатров это попадает достаточно редко. В целом по результатам судмедэкспертиз один из десяти испытуемых признается невменяемым. Но при этом психические расстройства находят у 30-50% испытуемых подследственных, которые прошли экспертизу. Наличие этого расстройства не является доминирующим при совершении такого рода деяния, поэтому они признаются вменяемыми.

Но здесь возникает другой вопрос. Если человек совершил некое агрессивное действие, общество, осуждая, тут же проявляет определенную агрессию в отношении него, помещая девианта в далеко не гуманные условия.

Достаточно ли просто изоляции от общества и труда для того, чтобы этот человек изменился? Я уверен, что традиционные виды наказания, которые у нас используются — в первую очередь, лишение свободы, не способствуют коррекции психологических нарушений личностных расстройств, которые заставляют преступников совершать преступления.

ВЗГЛЯД: Хотелось бы затронуть юридическую сторону вопроса, учитывая ваш опыт работы в прокуратуре. Как правило, уголовные дела по таким фактам возбуждаются по статьям «Хулиганство» и «Умышленное причинение вреда здоровью». Насколько корректно, на ваш взгляд, эти статьи квалифицируют такие деяния?

Е.Ц.: Состав хулиганства установить достаточно сложно, потому что в этом случае должно быть очевидное неуважение общественной морали. Можно наказать человека за поступок или намерение, но только по тем деяниям, которые устанавливает Уголовный кодекс. А он ведь ничего другого не устанавливает. Можно ли выстрел из пневматической винтовки рассматривать как покушение на убийство?

Допустим, есть нож. Чтобы он стал холодным оружием, его обух должен быть шире, насколько я помню, 4 мм. Здесь закон провел некую границу. Но можно ли рассматривать выстрел из пневматической винтовки с большого расстояния как покушение на убийство?

Кроме того, когда вы говорите о том, объективно ли это отражает общественную опасность деяния, мне кажется, надо задуматься: хотим ли мы, чтобы этот человек длительный срок провел в местах лишения свободы. Изменится ли он к лучшему в течение пяти-шести лет пребывания там?

ВЗГЛЯД: Вы не считаете, что для подобных случаев в Уголовный кодекс должна быть введена отдельная статья?

Е.Ц.: Нет, не считаю. Но я убежден, что меры реагирования на насильственные агрессивные действия должны включать, помимо лишения свободы, некие коррекционные мероприятия, направленные на личность виновного. В рамках того же самого законодательства.

Если вы будете пытаться для каждого преступления искать свою статью, Уголовный кодекс у нас превратится в многотомное издание, и все равно какой-нибудь негодяй выдумает что-то новое. Кроме того, мы не можем держать значительную часть нашего населения в местах лишения свободы. Это дорого, и за них должно платить то же самое общество. Надо корректировать личность преступника.

ВЗГЛЯД: Насколько вероятен рецидив у того, кто практиковал подобное «развлечение»?

Е.Ц.: Это зависит от его личности. Если бы речь шла о сексуальных преступлениях в отношении детей и о том, что это было не одно действие, а несколько эпизодов, то здесь рецидив крайне вероятен в силу того, что это устойчивые личностные изменения. А если речь идет об агрессии, учитывая, что у нас отсутствует культура ненасильственного разрешения конфликтов, сложно говорить — слишком большое разнообразие личностей.

ВЗГЛЯД: Существует мнение, что следователи не очень охотно работают по таким делам: трудно установить состав преступления, мотивы, поэтому якобы их часто закрывают без лишнего шума.

Е.Ц.: Если обратиться к статистике МВД о количестве зарегистрированных и расследованных преступлений, то вы увидите, что в 2006 году был максимум, почти три миллиона, после чего происходит некоторое снижение. Возьмите любой учебник по криминологии, там будет говориться о высокой латентности преступности. Это означает, что у нас регистрируется только часть преступлений, которые фактически происходят. При этом раскрываемость не превышает 50%. Это означает, что милиция, в том виде, в котором она есть, не может расследовать больше преступлений, чем она сейчас расследует. И на этом фоне такого рода дела, конечно, представляются очень тактичными для того, чтобы ими не заниматься.

Следователи работают с большой нагрузкой, и если можно не возбудить, то, скорее всего, не возбудят. Возбужденное дело, конечно, они вынуждены расследовать, если только не найдут удобное основание для прекращения: деятельное раскаяние, примирение с потерпевшим.

Некий Иванов взял пневматическую винтовку и выстрелил в некоего Сидорова, причинив ему определенную боль, страх и т.д. Нужно ли сажать Иванова или не нужно? Может быть, представителю правосудия нужно обратиться к личности преступника и добиться его раскаяния и стыда, может быть, эти процедуры нужны?

ВЗГЛЯД: Буквально нынешним утром, 25 августа, четырехлетняя девочка, гулявшая с мамой на детской площадке, была ранена в голову. Вряд ли здесь можно говорить, что стороны будут мириться.

Е.Ц.: Конечно, не будут. Но, кстати говоря, когда речь идет о четырехлетнем ребенке, вполне можно говорить и о покушении на убийство с учетом того, что у маленького ребенка кости черепа не такие плотные и т.д. Каждое преступление индивидуально. Наказывать нужно не преступление, а преступника, нужно понять мотивы, которые им двигали. Если это был сознательный выбор в качестве объекта маленького ребенка, здесь, конечно, должна быть более строгая ответственность. Кстати, у нас Уголовный кодекс по целому ряду статей малолетний возраст потерпевшего определяет как отягчающее вину обстоятельство.

ВЗГЛЯД: Этим летом специалисты предупреждали, что аномальная жара, установившаяся в России, станет дополнительным фактором, провоцирующим агрессию. Опасения оправдываются?

Е.Ц.: Ответить на этот вопрос может только так называемая форма 1А — это количество регистраций преступлений. Есть такое выражение у милиции — АППГ, аналогичный период прошлого года. Если будут опубликованы данные по июлю текущего года, если их сравнить с данными по июлю прошлого года, тогда можно будет сказать о влиянии жары.

На мой взгляд, жара, несомненно, сказала&#108

Удивительную новость обнародовал на «Деловом завтраке» в «Российской газете» директор Федеральной службы исполнения наказаний. За короткий срок — с начала года — на зонах произошло великое переселение арестантов.

Свыше 150 тысяч заключенных переехали в другие колонии. Так быстро и без лишнего шума новое руководство тюремного ведомства выполнило задачу, о которой долгие годы говорили как о невыполнимой. Теперь арестантов разделили, как положено по закону. А закон запрещает держать новичков зоны вместе с бывалыми уголовниками.

Российская газета: Александр Александрович, ваше ведомство готовится к радикальной и, как считают некоторые эксперты, неоднозначной реформе: планируется вместо советской по сути лагерной системы перейти к тюрьмам. Не получится ли на месте бывшего ГУЛАГа еще более жуткий монстр, когда люди годами сидят в темных казематах и не видят света?

Александр Реймер: Вы рассуждаете, подразумевая наши существующие тюрьмы. Действительно, сегодня они — самый строгий вид заключения. Но мы говорим о том, чтобы построить нашу систему по европейскому образцу. Так вот, там нет колоний.

РГ: После революции мы пошли по особому пути и при создании системы наказаний. Но некоторые эксперты говорят, что в итоге бытовые условия осужденных получились гораздо гуманней, чем в Европе. Мол, в колониях больше простора, чем в самых комфортабельных камерах.

Реймер: В колониях существует отрядная система, когда в одном помещении живут вместе около ста человек. Кровати стоят в два яруса.

РГ: Как в армейской казарме…

Реймер: В таких условиях осужденные сосуществуют годами. Срок может быть большим — и десять, и пятнадцать лет. По норме на каждого человека положено по два квадратных метра жилой площади. А в тюремных камерах по планам будет жить от двух до шести заключенных. Согласитесь, разница есть. Мы не предполагаем, что будут многоместные камеры. При этом на каждого должно приходиться не менее четырех квадратных метров жилой площади.

В конечном же счете все зависит не от того, лагерь это, колония или тюрьма, а от условий.

Мы же не говорим о том, что в тюрьме человек должен 24 часа находиться в камере и света белого не видать. В тюрьмах будут организованы условия для того, чтобы осужденные занимались спортом, физкультурой, могли совершать прогулки, работать и учиться. Так что лучше: в одном помещении собрать сто человек? Или все-таки четверых?

РГ: А какие еще есть варианты? Возможно, стоит присмотреться к чужому опыту. Странам бывшего соцлагеря тоже досталась в наследство лагерная система. Как они решали эту проблему? Или для них это не было проблемой?

Реймер: Наши бывшие союзники по социалистическому лагерю либо уже перестроились под тюрьмы, либо завершают этот процесс. Я не так давно был в Польше. Они в 1990 году начали менять систему наказаний, которая до того была такой же, как у нас. Теперь у них нет ни одного лагеря, ни одной колонии. Они все перестроили под тюрьмы.

РГ: И не жалеют об этом?

Реймер: Если по всей Европе места лишения свободы созданы и существуют по тюремному принципу, вряд ли стоит отвергать этот опыт или говорить о каком-то ужесточении. В Европе очень сильны позиции правозащитников. И они против такой системы не протестуют.

Стандартный набор преступника

РГ: Еще большой вопрос, получится ли в наших казенных пенатах создать европейские условия. Хватит ли средств? Ведь смотришь по телевизору на их камеры, просто диву даешься.

Реймер: Да неправда все это. Например, взять Норвегию, там самый высокий уровень жизни в мире. Был я в норвежских тюрьмах. От наших они особо не отличаются.

РГ: Честно говоря, в это трудно поверить.

Реймер: Камеры там одноместные, в этом отличие. Но в камере набор тот же самый, что и у нас: кровать, шкаф для одежды, стол, телевизор, маленький холодильник, туалет, санузел. Все. Точно так же стол и стены изрезаны, исписаны. Жулик везде жулик.

РГ: Подведем сухой остаток тюремной реформы: что вы взяли из зарубежного опыта, а что своего будет в наших казенных домах?

Реймер: Давайте дождемся утверждения концепции реформирования уголовно-исполнительной системы, и тогда уже можно будет конкретно говорить. Но, конечно, полной кальки с европейской системы не получится, необходимо учитывать и наши условия.

Криминалу указали на дверь

РГ: Не секрет, что уголовный мир устанавливает в местах не столь отдаленных свои порядки и заставляет по ним жить даже случайно попавших за решетку людей. В итоге зачастую в колонию попадает просто оступившийся человек, а выходит из нее уже матерый уголовник. Как оградить обычных осужденных — попавших в казенный дом, скажем, за бытовые преступления или ДТП, от влияния криминала?

Реймер: Тюремная субкультура складывалась веками. Она, конечно, менялась, точно так же, как и меняется любое общество. Мир вокруг не стоит на месте. Но во все времена те, кто считает преступность своим ремеслом, пытались насаждать эту субкультуру. С другой стороны, я должен сказать, что никакой романтики и благородства в среде преступников нет. Это все сказочки на обывателя. Там существуют жесточайшая иерархия и жесточайшая борьба за место под солнцем.

Чтобы оградить людей, впервые попавших в места лишения свободы, от влияния криминала, ограничить развитие уголовных порядков, и предусмотрено раздельное содержание заключенных. В законе есть несколько категорий лиц, которых надо держать отдельно. Начиная со следственного изолятора, предусмотрено раздельное содержание несовершеннолетних, женщин, а также тех, кто впервые попал в места лишения свободы. Так что здесь никакой реформы проводить не надо — только соблюдать закон.

РГ: Тем не менее закон до недавних пор не соблюдался, и новички за решеткой перемешивались с бывалыми уголовниками.

Реймер: Я не буду оценивать, почему это требование не выполнялось раньше. Когда мы стали наводить порядок, мне пытались говорить, что это сделать невозможно. Мол, мы получим бунты в зонах, бунты в следственных изоляторах. Ничего этого не случилось. Мы сегодня и в следственных изоляторах, и в колониях обеспечиваем раздельное содержание так называемых первоходов от уже имеющих тюремный опыт арестантов. Для того чтобы развести их по разным учреждениям, внутри страны переместили свыше 153 тысяч заключенных. Никаких бунтов, никаких массовых жалоб не было. А нам не потребовалось применять ни спецсредства, ни физическую силу.

РГ: Как, по вашим оценкам, оздоровилась обстановка в колониях после всех этих перемещений?

Реймер: Сегодня с уверенностью можно говорить о том, что она не стала хуже. А для того чтобы оценить, насколько она оздоровилась, нужно время. Мы эту работу практически только завершили.

Передачу принесет компьютер

РГ: В последнее время во многих сизо и колониях стали открываться интернет-магазины. Звучит красиво, но очень похоже на дань моде. Для чего они нужны? Как осужденный сможет им воспользоваться, если легально Интернет ему не доступен? Разве что — по нелегальному телефону…

Реймер: Сами заключенные воспользоваться интернет-магазинами не могут. Они скорее будут полезны родственникам. У нас сейчас получается как: родные едут в учреждение, чтобы передать посылку. Бедная женщина с двумя или тремя баулами мучается в общественном транспорте, тащит тяжести на себе. Интернет все упростит: выбрал нужный товар, заказал по компьютеру, а тот, кто в колонии, его получил. Мы сейчас планируем активно развивать интернет-магазины и систему интернет-посылок.

Также во многих учреждениях устанавливаются видеотаксофоны. А в Красноярском крае пошли дальше. В колонии N 17 установлены терминалы с полным объемом справочной информации по вакансиям на свободе, где и какие специальности нужны. Человек, который готовится к освобождению, сможет заранее подыскать себе место. В тех же терминалах есть внутренняя информация, в частности о наличии денег на счете осужденного. Ему не надо идти в бухгалтерию, чтобы выяснять. Все стало проще.

РГ: Охрана колоний также переходит на электронный режим?

Реймер: Технические средства в охране на зоне используются давно. Нельзя сказать, что пришла новая команда и стала внедрять системы видеонаблюдения и различные датчики. Может быть, новое — это то, что мы сейчас пытаемся сделать: уже определена стратегия технического развития наших учреждений. В местах лишения свободы должна появиться комплексная электронная система контроля, включающая охраны, надзор, режим и прочее. Мы постарались, чтобы туда вошло все самое современное.

РГ: Но временами технический прогресс еще и усложняет работу тюрем? Мобильная связь, Интернет запрещены арестантам, но зачастую доступны — благодаря высоким технологиям.

Реймер: Во все времена в тюрьму попадало все: деньги, наркотики, другие запрещенные предметы. С развитием прогресса он пришел и в тюрьму. Появились в том числе мобильные телефоны. Однако надо сравнить, сколько их туда попадает, а сколько — нет, перехватывается нашими службами.

РГ: В любом случае даже если один из тысячи нелегальных телефонов попадает в зону — уже плохо.

Реймер: То, что проблема существует, это факт. Когда был еще начальником ГУВД Самарской области, мы раскрывали преступления, которые совершали заключенные, используя телефоны из колонии. Однако просто глушить телефоны нельзя по закону, потому что мы давим все вокруг — телефоны, телевидение…

РГ: Оставлять все как есть тоже не выход.

Реймер: Мы сейчас работаем с нашими коллегами из силовых ведомств — ФСО, ФСБ, МВД и другими, чтобы в итоге все-таки получить аппаратуру, которая позволила бы точечно задавить сотовые телефоны, а не все вокруг. У нас было несколько предложений, мы их пробовали. Все это преподносилось, как ноу-хау, а в итоге получалась та же самая глушилка, только в другом чемодане. Впрочем, дело не только в технической стороне. Важны режимные и охранные мероприятия. При правильной организации запрещенные предметы не будут попадать в места лишения свободы. К сожалению, не все учреждения выстроены по одной гребенке, многое зависит от того, как несут службу наши сотрудники. Будем добиваться, чтобы они выполняли свои обязанности, как положено. А если где-то надо улучшить систему, постараемся это сделать.

Конвой в огне не горит

РГ: Постепенно, слава богу, уходит в прошлое одна из главных тем лета: аномальная жара и лесные пожары. Как места не столь отдаленные пережили горячую пору? Близко ли огонь подобрался к колониям?

Реймер: Угроза пожара в колониях была. Особенно тяжелая ситуация сложилась в Мордовии и Республике Марий Эл. Мало кто знает, но у ФСИН есть ведомственная пожарная охрана. В Марий Эл с огнем удалось справиться своими силами, а вот в Мордовии помощь в тушении пожаров оказывало министерство по чрезвычайным ситуациям, и ситуацию переломили тогда, когда МЧС выделило авиационную технику для тушения пожара.

РГ: Когда колонии тушили огонь своими силами, они использовали заключенных?

Реймер: Временами использовали, но далеко не всегда. Например, в Мордовии для остановки огня, который шел к Сарову, привлекались и наши сотрудники, и осужденные местной колонии-поселения. Этим людям разрешено передвигат

Открытие приемной Общественного совета при ГУВД Москвы по сбору обращений по поводу действий московских милиционеров после работы в тестовом режиме пройдет в среду в здании РИА Новости и начнется прием граждан.

Три приемные заработали в тестовом технологическом режиме 1 июня в управлении информации и общественных связей ГУВД по Москве, в здании РИА Новости и в фонде «Офицеры России». В конце июня в приемных начали работать телефоны предварительной записи. Предполагается, что в приемные будет поступать информация о жалобах на московскую милицию. Данные будут фиксироваться и доводиться до руководства ГУВД. Обращения граждан будут использованы для улучшения работы милиции.

На церемонии открытия приемной будут присутствовать глава ГУВД по Москве Владимир Колокольцев и председатель Общественного совета главный редактор РИА Новости Светлана Миронюк.

Кроме того, в этот день пройдет заседание Общественного совета, где планируется обсудить план работы совета в 2010 году, перспективы открытия дополнительных приемных, а также законопроект «О полиции».

В среду также будет презентован сайт Общественного совета, который будет аккумулировать информацию о жалобах на действия московской милиции. Ожидается, что на сайте можно будет ознакомиться с ходом рассмотрения жалоб и увидеть в онлайн-режиме работу общественных приемных.

Новый состав Общественного совета при ГУВД Москвы был сформирован 17 мая 2010 года. В совет вошли 47 представителей СМИ и общественных организаций. Главная цель Совета — вести конструктивный диалог между гражданами и ГУВД Москвы, стать «мостом» между московской милицией и москвичами.

РИА Новости

Заместитель начальника юридического факультета Академии экономической безопасности МВД России полковник милиции Сергей Кузнецов погиб на черноморском побережье, спасая тонувших подростков. Об этом РИА «Новости» сообщили в пресс-службе ГУВД по Краснодарскому краю.

Инцидент произошел в минувшую субботу, 21 августа. Кузнецов отдыхал на пляже в селе Агой, которое находится недалеко от Туапсе. Когда начался шторм, он заметил, что двух подростков уносит в открытое море на надувном матрасе.

Кузнецов бросился в воду на помощь, и ему удалось вытолкнуть матрас на мелководье, но сам он спастись не смог. Как только подростки попали на берег, они, видимо, испугавшись, убежали с места трагедии.

Остальные отдыхающие вызвали спасателей. Те, приехав, уже только вытащили тело полковника Кузнецова на берег. У него осталась дочь.

Напомним, что летом 2007 года шторм на Черном море унес жизни нескольких человек. Ситуация, которая привела к их гибели, была похожа на нынешнюю. Мужа и жену, которые отдыхали на надувном матрасе на «диком» пляже в районе села Громово (Черноморский район), сильным порывистым ветром начало уносить в море.

Им на помощь бросились отец с сыном — жители города Вишневый Киевская область. Однако помочь супружеской паре они так и не смогли, а из-за шторма не справились с волнением на море и утонули. Из всех четырех спасся только один — муж погибшей.

РИА Новости

23 августа отмечается Международный день памяти жертв работорговли и ее ликвидации. Этот день установлен по рекомендации 150-й сессии исполнительного совета ЮНЕСКО в день восстания рабов Сан-Доминго и Гаити в 1791 г., которое положило начало процессу ликвидации системы рабства.

В Международный день памяти жертв работорговли и ее ликвидации мировое сообщество вспоминает не только исторические события 1791 г., но и отдает дань уважения всем тем, кто, действуя сообща или в одиночку, способствовал началу необратимого процесса уничтожения работорговли и рабства во всем мире.

Работорговля является беспрецедентной трагедией и одной из самых темных страниц человеческой истории. Несмотря на то, что рабство было отменено и осуждено на международном уровне, оно по-прежнему существует в новых формах и затрагивает сегодня миллионы человек во всем мире.

Последние 15 лет термин «торговля людьми» относится к любой деятельности, связанной с принуждением людей к труду или удержанию их в подневольном состоянии.

Выделяют следующие основные виды торговли людьми: принудительный труд, торговля людьми с целью сексуальной эксплуатации, труд за долги, труд мигрантов за долги, подневольное домашнее услужение, принудительный детский труд, торговля детьми с целью сексуальной эксплуатации.

Точное количество современных рабов в мире неизвестно. В 2005 г. ООН пришла к выводу, что каждый год в рабство попадают около 700 тысяч человек.

По оценкам Центра безопасности человека (ныне действует при университете Саймона Фрэзера в Ванкувере, Канада), ежегодно в рабство продается до 4 млн человек.

Согласно докладу Госдепартамента США о торговле людьми за 2010 г., 12,3 млн взрослых и детей заняты принудительным трудом, отработкой обязательств и вынужденной проституцией по всему миру; 56% из этих жертв составляют женщины и девочки.

По оценкам ООН (доклад «Торговля людьми: глобальные закономерности», 2006 г.), людей продают в рабство (похищают, завлекают обманом и т.п.) в 127 странах мира, в 137 государствах эксплуатируются иностранные жертвы торговцев людьми. В 11 государствах отмечен «очень высокий» уровень активности похитителей людей, среди них — Россия, Украина, Беларусь, Молдова и Литва. В Армении, Грузии, Казахстане и Узбекистане этот уровень «высокий». 10 государств являются местом переправки современных рабов; в их числе — США, Израиль, Турция, Италия, Япония, Германия, Греция.

По оценкам Международной организации миграции (МОМ), 5,7 млн детей являются жертвами принудительного и кабального труда (это явление часто называют «долговым рабством»), а еще 1,2 млн детей — жертвами торговли детьми. Каждый год 1 млн детей, в основном девочек, принуждают к занятию проституцией. Этих девочек продают как сексуальных рабынь или используют для производства порнографии. Известны случаи, когда детей использовали в качестве доноров человеческих органов и тканей для проведения незаконных операций. Примерно 300 тысяч детей используются в качестве солдат в конфликтных регионах по всему миру.

По данным Госдепартамента США, распространенность жертв торговли людьми в мире составляет 1,8 на 1000 жителей (в Азии и Тихоокеанском регионе — 3 на 1000).

По оценкам ООН, ежегодно торговцы людьми зарабатывают более 7 млрд долларов (в эту сумму входят только доходы, получаемые за счет продажи и перепродажи людей; доход, приносимый рабами своим хозяевам, не учтен). В свою очередь Госдепартамент США утверждает, что ежегодный оборот торговли людьми составляет 32 млрд долларов.

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников

Суд вынес решение 6 августа. Педофилу, который на протяжении двух лет издевался над дочерью сожительницы,  дали, условный срок.

О том, что ребенок подвергается насилию, стало известно случайно. В коридоре одного из котовских общежитий раздался детский крик. Его услышал мужчина: он постучался в двери к соседу, откуда и раздался зов о помощи.  Мужчина вышел из комнаты, он стал  объяснять, что все в порядке, мол, дочка жены просто испугалась паука. Но уже через пару минут из двери выскочил сам ребенок. 12-летняя школьница схватилась за живот. Девочкак теряла сознание. Чуть позже в больнице ребенок рассказал шокирующие факты. Оказалось, что на протяжении двух лет сожитель матери уделял ей особое внимание. Как только мать уходила на работу, он начинал трогал ее тело. В тот вечер он тоже стал приставать к падчерице. Когда он вышел объясниться с соседом, девочка  от отчаяния проглотила целую упаковку таблеток, которые мать оставила на столе.

Рассказать об издевательства взрослым или той же матери она боялась. Тайну поведала лишь подруге, которая ее не выдала.

— Я не могу больше так, он за груди меня щипал, и угрожал, чтобы я маме ничего не говорила, иначе он нас обеих убьет, — плакала в больнице девчушка.

Школьнице срочно сделали промывание, а когда она пришла в себя, отправили домой.

Следствие длилось 6 месяцев, все это время мужчина находился в изоляторе. Судили его по двум статьям: насильственные действия сексуального характера и доведение до самоубийства. Но к удивлению следователей мать девочки еще в начале расследования пришла с просьбой отпустить ее гражданского мужа. Милиционеры ее пожурили, мол, лучше домой иди, за дочкой ухаживать. Но уже через пару дней горе-мамаша привела под ручку дочурку и сунула заявление, что она претензий к дяденьке не имеет. В итоге  — условный срок.

— Прокуратура просила реальное наказание, но суд был гуманным,  — пояснил Юрий Тарабрин, руководитель МрСО Котовского района СУ СК при прокуратуре РФ по Волгоградской области.

Самое страшное, что жертва и преступник живут по-прежнему вместе в одной комнате общежития. Мужчина вернулся из СИЗО к женщине, и та была только рада воссоединению семьи. Мнение девочки, которая каждый день будет видеть человека, который нанес ей тяжелейшую психологическую травму, похоже, никто не спрашивал.

— Мы про это не слышали,  — удивились в органах опеки на наш звонок. — Наш юрист проверит информацию, у нас есть еще два дня, чтобы опротестовать решение суда. Хотя в суде «КП» заверили, что представители опеки присутствовали на заседании и претензий к общему проживанию педофила и девочки не имели. Свой мягкий приговор они объяснили так:

— Одно преступление средней степени тяжести, второе легкой, отсюда и такой приговор. Его жена просила оставить дело без рассмотрения, но мы решили, что мужчина должен понести наказание.

Екатерина МАЛИНИНА, КП

Вынесенный на небывало широкое обсуждение проект закона «О полиции» удивляет дважды: сначала смелой новизной заглавия, а потом замечательной робостью предлагаемых содержательных перемен. Конечно, в объёмном проекте можно углядеть и некоторые новации, но в целом опубликованный документ чрезвычайно близок к действующему аж с апреля 1991 года закону «О милиции».

Иные комментаторы считают, что изменился главный акцент закона: прежний-де был об охране государства, новый будет об охране людей. Эти добрые люди ошибаются: тут не меняется решительно ничего. Первая статья прежнего закона гласила, что милиция призвана «защищать жизнь, здоровье, права и свободы граждан», первая статья проекта — что полиция предназначена «для защиты жизни, здоровья, прав и свобод граждан». Другие комментаторы радуются тому, что вводится общественный контроль деятельности полиции. Да, в законе «О милиции» аналогов 52-й статье законопроекта и вправду нет. Но Общественная палата, которая будет осуществлять такой контроль, уже не нова — и всё, что умеет, уже контролирует. Но правила игры для общественных советов при органах МВД будет устанавливать глава МВД, но обязательности учёта мнений общественников в проекте нет — так что и тут новизна демонстрируется минимальная.

В иное время всё это не вызывало бы ни малейших возражений. Собрать в единый документ ворох накопившихся за десятилетия законов и подзаконных актов, какие-то детали уточнить — это полезная законодательная работа. Но её естественно проводить после того, как основные вопросы к сфере, регулируемой этим ворохом, уже сняты. Леса убирают после того, как здание построено, никак не перед началом работ. Нам же говорят — уже более полугода говорят, — что МВД будет радикально реформироваться. Вот-вот. Вот прямо сейчас. Какой же резон в повторной легитимации сложившегося положения, если оно официально признано требующим скорых и радикальных перемен?

Легко догадаться, что основные разработчики законопроекта принадлежат к системе МВД: уж больно авторам нравится, как идут дела сегодня. «Полицейский» проект бережно переносит в чаемое будущее всё нынешнее милицейское житьё, включая и те его аспекты, что во всех общественных дискуссиях дружно требовали изменить. Первые попавшиеся примеры. Мили… тьфу ты, полиция по-прежнему будет охранять имущество за деньги. Значит, по-прежнему львиная доля стражей порядка будет спать в будках по договорам — и толкуйте, ребята, о резком сокращении численности сотрудников, пока не устанете. Всевозможное лицензирование и проч. по-прежнему остаётся в МВД — кто же от бабок откажется? Региональные и муниципальные власти по-прежнему будут в милицейских делах на пятом плане. Даже не по-прежнему: централизация управления мили… полицией, по новому проекту, только возрастает — ещё один привет глашатаям переноса акцента с интересов государства на интересы человека. Сотрудники будут по-прежнему декларировать доходы и имущество, но без малейшей опаски: по-прежнему не будет и намёка на механизм использования деклараций в антикоррупционных целях.

Реформу МВД, конечно, не с закона бы начинать — слишком очевидны там суперсрочные кадровые проблемы; но уж если начинать с закона, ему бы выглядеть совсем иначе. Там нужна действительно новая концепция — и материалы для неё не раз обсуждались. Например, можно было бы в первой же статье написать, что милиция (или полиция, если вам так уж хочется) есть система обслуживания населения — система, «поставляющая населению» безопасность. Вот это и вправду была бы перемена акцента и «отказ от доминантной модели», который в обсуждаемом проекте видят только его авторы — и, ясное дело, Нургалиев. Из такого — или сходного — начала немедленно следовали бы и независимый контроль, и механизмы обратной связи, и объяснимые соотношения централизации и локализации управления — да мало ли что ещё. Из предложенного же для обсуждения законопроекта не следует вообще ничего содержательного: да будет всё (кроме десятка мелочей) как было — только и всего. Когда этот закон будет принят, о серьёзных переменах в системе МВД можно будет надолго забыть. А поскольку говорить надо именно когда, а не если, начинать забывать можно уже сейчас.

Рассуждать о могуществе вертикали власти — дело нехитрое; но бывают задачи, для решения которых здесь и сейчас у власти недостаёт сил. Похоже, реформа российского МВД относится к их числу. Она ведь невозможна без чрезвычайно жёстких кадровых решений, а у нашей власти кадровые решения — никак не сильная сторона; они либо вообще не принимаются (с подтекстом: хоть этот нехорош, но и остальные не лучше), либо принимаются медленно и печально. Таким аллюром затевать кардинальную перетряску одной из основ государства и вправду рискованно; может, и разумнее повременить, ограничиваясь полумерами, чтобы не вышло резко хуже. Но тогда не надо вводить публику в заблуждение, а обсуждаемый законопроект делает именно это.

Потому что он — бутафорское подобие радикальной реформы. Переименование в полицию, заведомо неприятное для уха большинства граждан страны, и всплыло чуть не в последний момент, чтобы в обсуждаемом законе было хоть что-то р-р‑радикальное. Вообще-то, такое переименование могло бы сыграть полезнейшую роль: весь состав выводится за штат; комиссия из независимых от прежней верхушки, а лучше вообще штатских людей придирчиво перетряхивает сотрудников и формирует службу заново… Ничего подобного в проекте не сказано — есть даже гарантия, что ничего подобного происходить не будет: «Сотрудники милиции с их письменного согласия остаются на службе в полиции на соответствующих должностях». Понимаете? С их согласия, не с нашего — и даже не с согласия Кремля. После такой бутафорской реформы проводить настоящую окажется ещё труднее — даже тогда, когда на неё будет хватать решимости. Так что, на мой взгляд, не нужен сейчас этот закон. Публичное обсуждение — это, конечно, замечательно, но оно в лучшем случае стешет заусенцы; а эта повторная легитимация МВД неуместна в целом. Не нужно жечь порох в фейерверках — он и так не в избытке.

Александр Привалов, научный редактор журнала «Эксперт»

Сыщики нарисовали социологический портрет типичного экстремиста. Это, как правило, молодой человек, живущий в городе и не отягощенный высшим образованием.
 
Подмосковная милиция составила типичный портрет экстремиста, который встал на тропу войны с обществом. Это, как правило, молодой человек, живущий в городе и не отягощенный высшим образованием.

По словам оперативников, они составляли портрет для того, чтобы, образно говоря, посмотреть в глаза тому, с кем имеют дело. В социологическом, конечно, смысле. Причем результаты такого мини-исследования важны не только для Подмосковья. Специалисты полагают, что образ получился даже слишком характерным для всей страны.

— Лицом, совершившим преступление экстремистской направленности, как правило, является мужчина в возрасте 18-25 лет, имеющий среднее образование, ранее не судимый, городской житель, — сообщили корреспонденту «РГ» в ГУВД Московской области.

Конечно, бывают исключения. Есть в группировках и люди с университетскими дипломами, но они скорее исключение. Существует некая неуловимая связь между образованностью человека и его терпимостью к чуждым людям или идеям. Говорят, что знания несут свет. Впрочем, дело, возможно, не только в них. Ведь среди сельских жителей не так уж много дипломированных специалистов. Однако в экстремистских группировках Подмосковья деревенские парни не замечены, а вожаки молодежных банд, как правило, умные и образованные люди.

— Социальная характеристика обвиняемых в экстремизме не меняется из года в год, — сказал «РГ» старший оперуполномоченный по особо важным делам центра по противодействию экстремизму ГУВД Московской области подполковник милиции Вячеслав К. — В большинстве своем это неработающие граждане или студенты. Все они молодые люди, в том возрасте, когда психика еще не устоялась и человек подвержен внушению. Самое страшное, что, когда они собираются вместе, возникает стадная психология, и они готовы совершить то, что в нормальном состоянии не сделают.

Увы, число экстремистских преступлений в Подмосковье не уменьшается. Как сообщили «РГ» в Центре обеспечения оперативно-служебной деятельности по противодействию экстремизму ГУВД Московской области, в этом году в Подмосковье раскрыто 37 преступлений экстремистской направленности. Это только дела, направленные в суд. Среди них есть и убийства, и причинение тяжких телесных повреждений. В основном экстремисты шли на дело группой, предварительно выпив горячительного. Своих жертв они искали в общественных местах и калечили людей прилюдно.

Например, в подмосковном Протвине более десятка молодых людей объединились в экстремистскую группировку, которая вела настоящую охоту на гастарбайтеров. Молодые волки, иначе их не назовешь, жестоко избивали попавшихся им под горячую руку выходцев из Средней Азии или Северного Кавказа. Также на счету группировки, по данным сыщиков, убийство рабочего из Таджикистана: человека буквально забили насмерть.

У стаи был свой руководитель и его зам, которые поддерживали в ней жесткую дисциплину. При этом, по мнению сыщиков, националисты поддерживали связи с единомышленниками из других городов. Вообще, по словам подполковника милиции Вячеслава К., все областные группировки не замыкаются в себе, а имеют достаточно обширные связи.

Досье «РГ»

В отношении иностранных граждан в Московской области совершено в этом году 693 преступления. Чаще всего на иностранцев нападали в Одинцовском районе — 91 раз. На втором месте — Подольский район, где на иностранцев напали 71 раз. Третье место за Мытищами — 55 нападений.

Петр Орлов, «Российская газета» — Федеральный выпуск №5265 (186) от 20 августа 2010 г.

Литературный гроза матерых преступников Шерлок Холмс считал главным в работе дедуктивный метод расследования. Реальные мастера сыска предпочли более осязаемые вещи — например, отпечатки пальцев. Постепенно дактилоскопия была признана одним из самых важных разделов криминалистической техники. Ей отдает предпочтение и глава нашего Следственного комитета при прокуратуре РФ Александр Бастрыкин. На «Деловом завтраке» в «РГ» он выступил с инициативой, вызвавшей широкий резонанс в обществе — создать в стране единый дактилоскопический банк данных.

Такая база отпечатков пальцев и других биометрических данных позволила бы быстро вычислять преступников, опознавать погибших в катастрофах, находить потерявшихся стариков и детей.

Первоначально этой идеей Александр Бастрыкин поделился на расширенной коллегии Генпрокуратуры. В порядке эксперимента он предложил опробовать ее в одном из регионов.

Но поскольку речь на коллегии шла главным образом о борьбе с ростом преступности на Северном Кавказе, то и идею восприняли однозначно: начинать надо с него.

Правозащитники тут же заявили, что обязательная дактилоскопическая регистрация жителей Северного Кавказа является формой дискриминации.

Поэтому в «РГ» глава СКП специально подчеркнул, что считал бы полезным ввести дактилоскопическую и геномную регистрацию для всего населения страны. И связано это не только с борьбой с преступностью, и речь не идет о тотальном подозрении всех граждан в совершении преступлений. А нужно это в первую очередь для обеспечения безопасности самих граждан. Кроме того, всем известны трагические случаи авиакатастроф, крушения поездов, техногенных аварий, в результате которых, к сожалению, погибают люди, и бывает очень трудно осуществить идентификацию тел.

Бастрыкин также напомнил, что в России десятки тысяч без вести пропавших людей, и при обнаружении неопознанных тел или их фрагментов установить личность погибших без данных дактилоскопической или геномной регистрации просто невозможно.

Надо сказать, что глава следственного ведомства хорошо знает, о чем говорит. Профессор Бастрыкин читает в университете лекции по криминалистике, где рассказывает о зарождении и развитии дактилоскопии, о крупных уголовных процессах, загадочных преступлениях, о пионерах криминалистики — тех, кто создавал основы этой отрасли знаний, способствующей раскрытию преступлений, установлению истины, изобличению виновных и в конечном счете — наказанию зла, утверждению добра и справедливости. Недавно вышла в свет его новая книга по этой теме «Знаки руки».

Борис Ямшанов, «Российская газета» — Федеральный выпуск №5265 (186) от 20 августа 2010 г.

Рашид Нургалиев поручил подчиненным представить свои предложения в законопроект «О полиции». «У нас остался месяц для того, чтобы профессионально оценить ту ситуацию, которая сложилась к сегодняшнему дню, и соотнести ее с проектом закона о полиции, — заявил министр в ходе видеоконференции в Смоленске.
 
— У нас остался месяц для того, чтобы профессионально оценить ту ситуацию, которая сложилась к сегодняшнему дню, и соотнести ее с проектом закона о полиции. Этот документ касается всех нас, он касается нашей будущей работы, он касается всех граждан страны», — заявил вчера в ходе видеоконференции в Смоленске министр внутренних дел Рашид Нургалиев, обращаясь к руководителям региональных управлений МВД.

Он поручил подчиненным провести широкое обсуждение законопроекта во всех подразделениях органов внутренних дел, привлекая при этом ветеранов МВД, и представить свои предложения по совершенствованию его положений.

Законопроект о полиции выложен в Интернет 7 августа, и ко вчерашнему утру на него уже поступило свыше 15 тысяч откликов. Ни один документ еще не обсуждался с таким жаром. Причины общественной активности понятны: с одной стороны, в законопроекте содержится много новых положений, существенно меняющих работу сотрудников внутренних дел и вызывающих у них закономерное беспокойство. С другой — остается немало старого, с чем не согласны сторонники более решительной и глубокой модернизации системы. Характеризуя законопроект, Рашид Нургалиев отметил его главное отличие от действующего — здесь появилась целая глава, обязывающая полицейских соблюдать и уважать права граждан, демонстрировать беспристрастность, публичность и открытость, сотрудничать с обществом и отчитываться перед гражданами о своей работе.

— В законопроекте сохраняется отечественная традиция правового регулирования деятельности органов внутренних дел, но в то же время учтен положительный опыт зарубежных стран в области строительства полицейских институтов и адаптированы нормы ряда международных документов, посвященных правоохранительной деятельности, — отметил Рашид Нургалиев. — Деятельность органов внутренних дел становится сугубо правоохранительной и направлена, в первую очередь, на защиту прав и свобод гражданина.

По словам начальника правового департамента МВД России, заместителя председателя оргкомитета по подготовке законопроекта о полиции Валерия Черникова, наиболее острую дискуссию вызывают положения, определяющие порядок применения к гражданам мер государственного принуждения, физической силы, спецсредств и огнестрельного оружия.

— Статьи, затрагивающие права и свободы граждан, должны быть безупречны с юридической точки зрения, — заявил Черников, отметив, что в законопроекте пока что есть нормы, позволяющие их широкое толкование. Не является исчерпывающим перечень баз данных, которые будет вести полиция. Стоит детально обсудить запреты и ограничения, налагаемые на сотрудника органов внутренних дел.

Дискуссий видеоконференция не предполагала. Ее целью было продемонстрировать, какое огромное значение придает руководство МВД законопроекту о полиции, и подвигнуть сотрудников органов внутренних дел на активное участие в его обсуждении — в конце концов, именно их деятельность будет регламентироваться этим документом. А вот для УВД Смоленской области этот день стал особенным: Рашид Нургалиев представил губернатору Сергею Антуфьеву и личному составу управления нового начальника — генерал-майора Владимира Морозова, до недавних пор руководившего управлением внутренних дел Зеленоградского административного округа Москвы.

Дмитрий Раичев, Смоленск, «Российская газета» — Федеральный выпуск №5263 (184) от 19 августа 2010 г.