Министр внутренних дел генерал-лейтенант Владимир Колокольцев дал «Известиям» первое интервью на новом посту.
— Когда вам предложили возглавить МВД, были ли сомнения — идти или не идти?
— Сомнения — не совсем подходящее слово. Думал — да, думал серьезно. А сомнений не было — ни за чьи спины никогда не прятался еще с молодости. Если надо делать работу и это поручают тебе, значит, делаю.
— Какая, на ваш взгляд, сейчас самая главная проблема полиции?
— Основная проблема — это, конечно, доверие людей. Каких бы успехов мы ни достигали, какие бы нужные преобразования ни проводили, любое, абсолютно любое преступление со стороны самих полицейских, нарушения прав граждан сводят на нет всю нашу работу. Люди, которые и так относятся к полиции в первую очередь как к органу принуждения, начинают ее бояться, доверие падает. А без должной поддержки граждан никакая профессиональная структура не будет эффективной.
— Как вернуть доверие людей?
— Что необходимо прежде всего — это абсолютная дисциплина личного состава. Беспрекословное и скрупулезное следование всем нормам закона при общении с гражданами, задержании, проведении следственных мероприятий и допросов. Если мы требуем соблюдения законности со стороны граждан, то сами должны быть безупречны. Это же, кстати, является показателем профессионализма. Так что повышение профессионализма и качества кадрового состава полиции — приоритетная задача.
— Вы будете продолжать начатую реформу полиции?
— Принятые на государственном уровне меры, законодательные изменения, увеличение материального довольствия сотрудников создают только условия для того, чтобы полиция стала такой, какой мы все хотим ее видеть, — современной, профессиональной и честной. А дальше нужно тщательно «настраивать систему», если хотите — отладить работу нового механизма «на земле», на всех уровнях и во всех подразделениях. Конечно, что-то, может быть, придется и скорректировать, посмотреть, как лучше. Я уже неоднократно говорил, что главной оценкой качества нашей работы должна быть личная безопасность граждан, а не дутые показатели. Но реальное видение того, что будет, появится только тогда, когда я досконально во все вникну.
— Вы долгое время работали «на земле». Как вы считаете, нужны ли структурные изменения в ведомстве, в частности децентрализация? Нужна ли нам муниципальная полиция, которая бы занималась мелкими преступлениями?
— Децентрализацию мы уже проходили в 1990-х годах, и она у нас не прижилась. Хотя, казалось бы, в муниципальную милицию — на тот момент она так называлась — были направлены большие материальные ресурсы, но не прижилась.
У любого руководителя органа внутренних дел региона, и я убежден в этом, должны быть и желание, и возможность сделать так, чтобы получился конечный результат оперативно-служебной деятельности. Конечным потребителем нашего труда является человек. Когда он на себе почувствует, что изменилось что-то в лучшую сторону, тогда, соответственно, и будет результат. Любые реорганизации имеющихся служб ни к чему не приведут, если не будет желания, возможности и способности руководителя улучшить качество работы.
— Вы как руководитель МВД теперь должны рекомендовать кандидатуру на пост главы московской полиции. Есть ли в списке кандидатов ваш бывший заместитель Виктор Голованов?
— Я знаком с Виктором Владимировичем много лет. Это настоящий офицер и сильный профессионал. Не скрою, я содействовал его назначению заместителем начальника московского главка — начальником полиции. Но решение о назначении начальника ГУ МВД по г. Москве принимает глава государства, оценив и взвесив все достоинства возможных кандидатов.
— Как вы считаете, стоит ли создать в МВД отдельные подразделения по борьбе с этнической преступностью?
— У нас есть такие подразделения в Москве, потому что это своя специфика, необходимость учитывать массу нюансов. Например, большое количество приезжих, не все из которых прибывают в столицу за честными заработками. К этому вопросу в каждом регионе нужно подходить индивидуально. А о целесообразности таких подразделений по всей стране сейчас пока говорить преждевременно.
— Будете ли вы возрождать УБОПы — спецподразделения по борьбе с организованной преступностью, которые были расформированы за ненадобностью, мафию мы вроде как уже победили?
— В условиях нашего огромного государства каждый регион имеет свою специфику — географические, социальные, экономические особенности, которые накладывают определенный отпечаток в целом на криминогенную обстановку. Для одного региона то или иное подразделение просто необходимо — как, например, подразделения по борьбе с бандформированиями и организованной преступностью на Северном Кавказе, и мы со всех регионов направляем туда наших специально обученных сотрудников. А есть регионы спокойные — в плане проявления организованной преступности. Соответственно там создание подобных структур просто нецелесообразно. Что-то создать, чтобы оно просто было создано, зачем? Если что-то и создавать или увеличивать существующий штат, это надо делать, сообразуясь с местной обстановкой.
— Ряд экспертов считают, что переподчинение УБОПов региональным руководителям убило эту структуру и все многолетние наработки. Вы с этим согласны?
— Борьба с оргпреступностью никогда не прекращалась. Другое дело, в рамках тех или иных оргштатных изменений было принято решение отойти от жесткой вертикали и влить эти подразделения в УВД, ГУВД и т.д. на местах. Я всегда отталкиваюсь от личного опыта: я сам работал в Орловской области, и мне ничего не мешало бороться с организованной преступностью, когда эти подразделения вошли в состав УВД. А где-то, я считаю, и повысилась управляемость и взаимодействие всех служб и подразделений. Ни для кого не было секретом, что до переподчинения местные руководители порой не находили общего языка с начальником подразделения, которое ему не было подчинено. Это, конечно, работало в минус, были отрицательные результаты. И теперь опять создавать еще одну вертикаль? Создавать новый аппарат? Я не считаю это целесообразным.
Повторяю, главное — это желание, возможность и способность руководителя хорошо работать на вверенной ему территории. Потому что система органов внутренних дел — это живой и достаточно сложный организм. И было бы слишком упрощенным подходом принять какое-либо универсальное решение на всю страну. Не получится так — всегда нужно учитывать специфику.
— «Палочную систему» уже несколько раз отменяли, но фактически все осталось, как и прежде. Как, по-вашему, нужно оценивать эффективность работы полиции?
— Я являюсь убежденным сторонником отмены «палочной системы», когда сотрудники выискивают несуществующие преступления или одно большое делят на несколько составов только ради показателей. Я почти три года вычищал это явление в подразделениях Москвы, но отдельные проявления всё равно встречались. Кто-то протокол ради какой-то отчетности составил, другой продолжал играть цифровыми показателями. Я же всегда придерживался принципиальной позиции: надо ориентировать личный состав и все оперативные возможности на те направления, которые имеют наибольшую значимость для всего населения. А для всего населения региона наиболее значимо знаете что? Тяжкие и особо тяжкие преступления, которые могут коснуться каждого гражданина. И им вот эта наша статистика, мягко говоря, глубоко до фонаря. Главное, чтобы в его подъезде не совершались квартирные кражи, чтобы на улице не грабили, не хулиганили и не раздевали. Главный критерий оценки — это доверие населения, это личная безопасность каждого.
— Обычно, если что-то случается, люди первым делом бегут к участковому и не всегда бывают довольны его работой…
— Действительно, у граждан много нареканий в адрес этой службы. Мы провели недавно большое исследование о работе участковых с привлечением общественности, чтобы для себя понять, что мешает участковому делать свою работу эффективно. И вот что выяснилось: для того чтобы выполнить все возложенные на него обязанности, он должен находиться на работе не меньше 16 часов. А с учетом того, что всего лишь 6% из них живет на территории, где работает, с учетом наших пробок надо закладывать еще 3-4 часа на дорогу до места службы. Итого — 20 часов. Ну скажите, где нам найти таких людей, которые бы за существующую зарплату хотели бы этим заниматься? Но все равно, даже в нынешних условиях, я считаю, у нас есть достаточно резервов, чтобы изменить ситуацию.
— Каким образом — расширять штат тех же участковых?
— Есть ряд моментов: нужно менять регламент и нормативную базу работы наших сотрудников. Только за месяц в одном из административных округов столицы, который побольше некоторых российских областей, на 350 участковых зарегистрировано 4,362 тыс. материалов. Скажите — физически человек способен это количество переварить, отработать, оформить и вынести результат об отказе в возбуждении уголовного дела? Так, в прошлом году эти 350 участковых вынесли 42 тыс. постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела. А для каждого такого отказа надо опросить массу свидетелей, получить кучу справок, и все это для того, чтобы прийти к часто заранее очевидному для профессионала результату. Но он вынужден все это делать — ездить на общественном или на своем личном транспорте. Эти компоненты, внешне невидимые, они и составляют большую часть проблемы — это так же, как от вас требовать не одну статью в неделю, а 16 в день. Вы можете сказать, что у вас такой возможности просто не имеется, а сотрудник своему начальнику такое сказать не может — у него есть закон, есть четкий регламент, который предписывает ему определенные сроки для принятия процессуальных решений. И когда у него на руках 16-20 материалов в день и он в течение трех дней должен принять по ним решение… И вот я считаю, что нужны определенные приоритеты, что реально может сделать конкретный сотрудник, и уже за это жестко спрашивать с него. Еще Козьма Прутков говорил, что нельзя объять необъятное. Тут же объективно получается, что не очень добросовестный сотрудник просто берется за то, что можно сделать легко и при этом хорошо отчитаться. А то, что на его территории совершаются тяжкие преступления, что у него масса обращений от людей, до этого ему ни дела, ни времени нет.
Я всегда на всех совещаниях говорил, что сотрудник должен почувствовать себя таким же простым гражданином, и тогда даже на психологическом уровне восприятие будет другое.
— Что будете делать с полицейской преступностью? Где брать нормальных людей, которые не будут пытать и убивать подозреваемых?
— Подавляющее большинство преступлений, совершенных полицейскими, выявляется нашими подразделениями, а расследуется уже СКР. Я к полицейской преступности отношусь непримиримо. Потому что сколько раз уже было: работаешь, работаешь, выстраиваешь систему, принимаешь управленческие и кадровые решения — ну всё, казалось бы, сделано правильно. А находится вдруг какой-то негодяй — и всё. Всё, что мы делаем, тут же перечеркивается. В СМИ ведь не напишут, как всё хорошо, как всё спокойно и никаких нарушений нет. А любой негатив тут же тиражируетс&#
Ольга Костина, Член Общественной палаты РФ, председатель правления правозащитного движения «Сопротивление»: